Posted 31 мая 2009,, 20:00
Published 31 мая 2009,, 20:00
Modified 8 марта, 07:29
Updated 8 марта, 07:29
Герою повести «Три года» Алексею Лаптеву писатель отдал много автобиографических черт: детство, исковерканное деспотизмом отца, убитую отцовским насилием веру в Бога, душевную болезнь любимого брата, наконец, любовь к девушке из дворянской среды. Чехов дал герою возможность осуществить свое страстное чувство и написал историю семейной жизни с беспощадностью врача, фиксирующего все этапы неизлечимой болезни. Жаркую влюбленность некрасивого немолодого столичного богатого купца в юную хорошенькую дочку провинциального доктора. Его предложение и ее отказ. Ее бессонную ночь, когда она размышляет о нанесенной хорошему человеку обиде, об участи старых дев, о прелестях Москвы, о необязательности любви для семейной жизни. Их свадьбу. Наконец, их семейную жизнь, где оба томятся и оба страдают. Проходят через смерти, болезни, желание искать развлечения на стороне. И в конце концов, равнодушная жена говорит мужу о своей так неожиданно – из ежедневной привычки видеть и слышать – возникшей любви. А муж, слушая ее страстную исповедь, вдруг понимает, что его любовь ушла безвозвратно. И как страшно думать, что впереди годы совместной жизни с женщиной, ради которой он так недавно был готов пожертвовать всем.
Взяв безнадежно мрачную чеховскую повесть, Сергей Женовач создал спектакль, к которому правильнее всего будет приложить давно выпавшие из театрального обихода эпитеты: «славный, теплый, сердечный». Молодые актеры «Студии театрального искусства» явно полюбили чеховских неудачников, прониклись сочувствием к их болям и мечтам. В их исполнении важнейшей стала нота какого-то любовного сострадания. И к немолодой, неумной, несимпатичной, но страдающей и гордой учительнице музыки Полине (Мария Шашлова). И к бонвивану-зятю Панаурову (Александр Обласов). И к фанатичному, елейному брату Федору Лаптеву (Сергей Аброскин), глуповато-противно рассуждающему о необходимости «спасения Европы». «От чего же Европу надо спасать?» – поинтересуется Алексей. «Это все знают, от чего!» – воскликнет этот болван-фанатик из племени узколобых патриотов, до сих пор процветающих на российских просторах. Прелестно играет Юлию Ольга Калашникова. Смешно и точно сделана сцена, когда, лежа ничком на кровати, ее героиня рассуждает о предложении Лаптева. Обутые в белые носочки ноги то убегают от постылого жениха, то жалобно раскачиваются в задумчивости, то никнут под бременем раздумий. Сыгранный одним из самых сильных актеров студии Алексеем Вертковым, Алексей Лаптев обращает раздумья-оценки своего героя напрямую в зрительный зал, превращая нас в соучастников. Почему умный, честный, добрый человек не может найти свое место в жизни? Почему сильное и яркое его чувство никому не принесло счастья? Почему на его долю выпала только одна счастливая ночь, когда сидел с зонтиком любимой девушки в руках и мечтал, мечтал, мечтал…
В записной книжке Чехова 1901 года сохранилась заметка: «Любовь. Или это остаток чего-то вырождающегося, бывшего когда-то громадным, или это часть того, что в будущем разовьется в нечто громадное, в настоящем же оно не удовлетворяет, дает гораздо меньше, чем ждешь». Биографы писателя пишут о его долгой работе над романом о семейной жизни, в котором после всех вычеркиваний и сокращений осталась одна фраза: «Он и она полюбили друг друга, женились и были несчастливы».
Сергей Женовач, настойчиво возвращающийся в своих постановках к теме любви и семьи, кажется, не склонен слишком доверять пессимизму Чехова. Благо его собственный «брак» с любимой «Студией театрального искусства» пока складывается на редкость счастливо.
Историю «отсосанных крыльев», погубленных надежд, несостоявшихся мечтаний режиссер рассказывает с редкой сценической грацией. Художник Александр Боровский создал на сцене нагромождение железных кроватей (отсылка-поклон додинскому «Московскому хору») и – точный образ скученной жизни, где все походя задевают-мешают-затаптывают друг друга. Игра света (художник Дамир Исмагилов) может превратить эти железные конструкции в детали причудливого ажурного музыкального инструмента, где рассевшиеся по перекладинам персонажи покажутся нотами. А боль, нескладица, неразбериха земной жизни преобразятся в небесную мелодию любви и счастья.