Posted 29 февраля 2016,, 21:00
Published 29 февраля 2016,, 21:00
Modified 8 марта, 03:23
Updated 8 марта, 03:23
Свеча у портрета
В этом году Раисе Стручковой могло бы быть 90 лет – балерины живут долго. Но, увы, прошло уже десять лет со дня ее кончины. Стручкова, одноклассница Майи Плисецкой в балетной школе, несколько десятилетий танцевала в Большом театре, вела основной репертуар, а потом многие годы репетировала с балеринами. Женственный темперамент и «летающий лиризм» (так о московской балерине писала европейская пресса) особенно проявились в ее легендарной «Золушке». Вспоминая Стручкову на сцене, Марина Семенова говорила об артистическом «лукавстве», музыкальности и неподдельной искренности, Галина Уланова – об изяществе и обаятельной наивности. Многолетняя прима Большого театра Нина Ананиашвили – одна из самых известных подопечных Стручковой, 23 года они работали вместе. Ананиашвили, которая теперь возглавляет (как худрук) Театр имени Палиашвили в Тбилиси, стала режиссером памятного вечера и одной из исполнительниц.
Начало и финал закольцевались в красивый поминальный этюд. На фоне портрета Стручковой по сцене медленно прошла ее ученица Анастасия Горячева, чтобы возложить букет цветов на бортик ложи. Той самой, в которой на спектаклях обычно сидят педагоги Большого, приходящие поволноваться за учеников. Стручкова там тоже не раз волновалась. После финальных аплодисментов и фото-кинохроники о Стручковой Нина Ананиашвили вышла на сцену со свечой в руке, чтобы поставить ее под портретом учителя.
Между этими прощаниями вместилось три отделения. Ананиашвили привезла в Большой театр из Грузии одноактный спектакль «Сагалобели» («Песнопение») в постановке Юрия Посохова. Под музыку грузинских композиторов и национальные песни (особенно порадовали музыканты, «вживую» игравшие на народных инструментах, с чудесными звуками струнных, и хор а-капелла, спевший знаменитую заздравную «Мравалжамиер») возникло танцевальное воплощение стихов Беллы Ахмадулиной: «Твоим вершинам, белым и синим, Дарьялу и Тереку, рекам твоим, твоим джигитам, статным и сильным, а также женщинам, верным им, – мравалжамиер, многая лета!» Посохов, тактично соединивший классический и грузинский народный танцы, создал балет, который очень подходит грузинской труппе, с ее гибкими танцовщицами и солидными танцовщиками. В зарисовках настроений, воинственных и задушевных, каждая девица была, как царица Тамара, каждый парень – как витязь в тигровой шкуре. И главное, никаких специальных народных «придыханий», никакой нарочитости: лишь намеки на фольклор, но, как говорится, в нужное время и в нужном месте.
Фото: EЛЕНА ФЕТИСОВА
Московской публике особенно приятно было увидеть «Лею» – балет, когда-то – в других декорациях и костюмах – живший в репертуаре Большого. Это одна из ранних работ Алексея Ратманского, сделанная им специально для Ананиашвили, по мотивам мистической пьесы, написанной в начале прошлого века. Рассказ о диббуке – душе без тела, которая, если ее неправильно вызвать в мир живых, делает человека демоном, разворачивается в еврейском местечке, где главный герой, обезумев от брака любимой девушки с другим и нарушив священные правила, применяет запретную для него каббалу. Жертвой становится девушка, в которую вселяется диббук: когда его изгоняют, она умирает. Мистическая сказка сделана на музыку Бернстайна, похожую на грозовую тучу, и на фоне четырех панно «а-ля Шагал». Нина Ананиашвили (с ее убедительными переходами от пластики сомнамбулы к пластике тигрицы) и солист Большого театра Александр Волчков разыграли скорбную историю несостоявшейся любви и нечаянной смерти – в окружении печальных жителей местечка с узнаваемыми фольклорными мотивами и шести искусно извивавшихся танцовщиков, изображавших страшные каббалистические тайны.
Вечер завершился дивертисментом из «Дон-Кихота» – в этом балете Стручкова когда-то танцевала. Теперь ее ученицы Марианна Рыжкина, Анастасия Горячева и Анна Цыганкова под стуки кастаньет зажигали «по-испански» вместе с солистами Большого театра Семеном Чудиным, Артемом Овчаренко и Дмитрием Гудановым (добавившим в сюиту вариацию из «Пахиты»). Женщины показали лучшее, что могут: они ведь любили свою наставницу. Но и каждый из премьеров привнес в феерию что-то свое: Овчаренко – лихой «штопор» вращений, Чудин – королевскую стать и чистоту классических па, Гуданов – изящество и чувство стиля. Ананиашвили преподнесла публике не только мемориал в честь педагога. С балетной стороны вечер памяти оказался любопытным рассказом о том, как национальные танцы (еврейский, испанский и грузинский) дружат с классикой.