Решение Байдена по ATACMS: страховка предприятий увеличилась в 100 раз и будет расти

Елена Петрова, Татьяна Свиридова

ATACMS и российская промышленность

ВСУ все-таки получили разрешение использовать американские тактические ракеты ATACMS на территории РФ. У этого решения есть как минимум три аспекта — политический, военный и экономический. Что касается политики и военного дела, больших выгод оно украинцам не сулит, говорят эксперты.

А с экономикой все сложнее. На известие из-за океана первыми отреагировали российские «голубые фишки». Акции ведущих отечественных предприятий сначала упали, потом немного выправились, но к положительным значениям не вернулись.

— Я думаю, тут даже вопрос не в том, что по конкретному объекту может что-то попасть, а вопрос скорее в том, что может быть очередной виток напряженности. Набор действий, которые может успеть применить команда Байдена, естественно, добавляет нервозность на рынок, — говорит директор Центра исследований в нефтегазовой сфере НИУ ВШЭ Вячеслав Кулагин.

Карты, которые демонстрируют радиус действия ракет, большого оптимизма у владельцев предприятий не вызывают.

Как говорят эксперты, вероятность наступления страхового случая существенно выросла, хотя использование дронов уже перенесло опасную зону для НПЗ и других промышленных объектов вглубь страны, говорит эксперт Финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков:

— Мы сейчас видим, что Украина может достреливать до 1000 км от линии фронта. Чем ближе к Украине, возрастает не только опасность и для НПЗ, и для топливных станций. Но здесь есть тоже различия. Топливные станции поменьше, поэтому по ним бьют, если они поближе, потому что логика Украины в том, что они хотят прервать снабжение фронта. С НПЗ ситуация такая, что они пытаются дотянуться в район Омска. А все, что удалено на 1000 км, они считают своими целями. Они даже били по Новолипецкому металлургическому комбинату. Страховка поэтому подрастает.

Бум на рынке страхования

Как говорят сами участники рынка страхования, расценки на страховки по риску «Терроризм и диверсия», куда входят и атаки с неба, за год выросли в разы.

«В зависимости от характера объекта и места его расположения тарифы могли подрасти в десятки или даже сотни раз. Из дополнительного, „бонусного“ покрытия за символическую премию оно превратилось в одно из самых важных и дорогих разделов договора страхования», — сказал совладелец страхового брокера Mainsgroup Сергей Худяков.

Особенно «повезло» промышленным предприятиям критической инфраструктуры Центральной России — НПЗ, электростанциям, топливным базам. Здесь страховая премия выросла за год в 100-150 раз. Но и более мелким объектам придется заплатить от двух до семи раз больше.

Страховые компании подняли и потолок выплат. Если в 2023 году максимальное возмещение по рискам ударов БПЛА составляло 15 млрд рублей, то этой осенью сумма поднялась до 50 млрд для крупных компаний. Средние предприятия могут рассчитывать на выплаты от 0,5 до 2,5 млрд рублей, малый бизнес — от 10 до 200 млн.

— Я слышал, что один из крупнейших НПЗ получил от страховки около 40 млн рублей и проблем с выплатами не возникло, — делится с «НИ» информацией с рынка партнер адвокатского бюро «Щеглов и партнеры» Дмитрий Сурков.

От «военных рисков» до «заплатим за все»

В начале СВО страховые компании отказывались платить клиентам за нанесенный ущерб, если речь шла о военных рисках. Страховщики ссылались на неопределенный статус военной операции, на введение чрезвычайной ситуации в регионе, где произошла атака, на невозможность определить виновного в ущербе. Почти через три года военных действий все сомнения исчезли. Юристы, которые составляют договоры, говорят, что доказать вину при ДТП значительно сложнее, чем при ударе дронов.

— Этот риск очень простой. Здесь, например, как в автостраховании, где куча подводных камней, такого нет. В автостраховании много вопросов: кто виноват, кто не виноват, ГАИ передала вам документы или не передала. Здесь риск очень простой. Прилетела с неба непонятная штуковина, которая в договоре прописана как БПЛА, и все. Причинен ущерб, значит, все, — описывает ситуацию Дмитрий Сурков.

О случаях неуплаты страховой фирмой ущерба юрист не слышал, но и сопротивление было бы бесполезным. Факт удара фиксируют правоохранительные органы, а во всех договорах прописана неустойка. Чем больше сумма страхования, тем выше неустойка. Компания пойдет в суд и еще получит денег сверху: за несвоевременную выплату и другие нарушения договора.

Что прописывают страхователи

Несмотря на стандартный текст, в договоре есть свои нюансы. Если их не учесть, страховые компании могут отказаться от выплат.

— Предположим, в договоре записан только случай, когда обломки БПЛА упали на НПЗ и повредили оборудование, а случай атаки не упомянут. Или не названы военные риски, когда не упоминается о том, что делать, когда введено ЧП. В договоре может быть написано: «При введении ЧП страховка не выплачивается». В Курской области вводилось ЧП, в Белгородской. Если в договоре не указано ЧП, то, страхуй не страхуй, они могут не выплатить деньги, — предупреждает Дмитрий Сурков.

«Панцири» в магазине не продаются

Если ракеты ВСУ полетят в сторону условного Воронежа, это возродит дискуссию о том, кто должен заниматься защитой НПЗ или других объектов критической инфраструктуры. Предыдущий раунд закончился ничем — нефтяные компании хоть и начали закупать «дронобойки», но в их эффективность мало кто верит.

— Функционально за это отвечают МО и Росгвардия. Они ставят соответствующее ПВО и так далее. Естественно, с учетом ситуации обсуждалось, что нефтяные компании должны иметь возможность дополнительно себя защищать теми способами, которые у них есть, по крайней мере, координировать с властями, указывать на те объекты, которые нуждаются в защите, — напоминает Вячеслав Кулагин.

В реальной жизни это выглядит совершенно по-другому. Игорь Юшков так описывает «НИ», как охраняется одна нефтебаза:

— У меня на топливной базе работает знакомый. Он говорит, что военные могут приехать и с одной стороны постоять, с другой стороны постоять, потом вообще уехать. Они никак не взаимодействуют с компаниями.

На этой топливной базе сами работники наваривают уголки на цистерны и натягивают сетку-рабицу. На Московском НПЗ, принадлежащим «Газпромнефти», нефтехранилища также затянуты железной сеткой. Так компании пытаются перенести детонацию с емкостей на сетку.

— На самом деле компании все что могут, делают, может быть, с запозданием, но делают. Но они не могут «Панцири» купить, потому что они не продаются, — говорит Игорь Юшков.

Если ракеты ВСУ полетят в сторону НПЗ, вряд ли сетка-рабица их остановит. В отрасли считают, что снимать ответственность государства за безопасность критически важных компаний неправильно. Вячеслав Кулагин напоминает:

— Защита любых объектов на территории страны относится к задачам Минобороны.

Между законом и необходимостью

Как бы ни хотели страховщики повысить страховую премию, сейчас по закону ни РЭБ, ни стальные купола для получения страховки не требуются. Однако эксперты предупреждают, что это вполне может случиться.

— Не каждая страховая компания готова страховать от беспилотников, а те, кто это делает, будут предъявлять дополнительные требования. Это лишний повод повысить страховую премию. Это один из способов стимулирования компании на защиту действий имущественного комплекса. Это нормально, но на данном этапе эти требования будут незаконными, — встает на сторону промышленности адвокат Сурков.

Страховая компания живет за счет внесенных страховых премий. Естественно, они будут предъявлять требования по введению дополнительных защитных средств. Впрочем, дополнительные меры безопасности вводятся уже сейчас самими владельцами предприятий. Никто не хочет простоя и затянувшегося на месяцы ремонта поврежденного оборудования, как это было на Кстовском НПЗ компании «Лукойл».

— Санкции введены против тех, кто поставляет оборудование на НПЗ. И получается так, что и риск больше, что в тебя попадут, но и стоимость восстановления становится больше, и период восстановления тоже. Стало дольше везти параллельным импортом из Азии. А если ты заказываешь в России, то теперь еще и очередь длиннее на оборудование, потому что все хотят купить его теперь здесь, ведь западный импорт усложнился, — говорит Игорь Юшков.

Неопределенность растет, маржинальность компаний падает

Рост платежей за страхование промышленных объектов не может не сказаться на финансовой ситуации компаний. Страховка стоит денег. Сколько платят владельцы — коммерческая тайна.

— Любая страховая компания производит расчет в зависимости от суммы покрытия. Если вы говорите об НПЗ и он стоит не один миллиард, то и страховка будет стоить не тысячу рублей, потому что можно застраховать и квартиру от БПЛА, и я видел полисы от полутора тысяч рублей. Страховой взнос сугубо индивидуальный. Будет рассчитываться коэффициент, где он находится, в какой зоне он находится, — перечисляет параметры, влияющие на цену, адвокат Сурков.

Однако миллионные платежи на стоимости бензина в стране не скажутся — за этим пристально следит ФАС. У российского государства есть свои «священные коровы», одна из них — топливо на АЗС не должно расти выше инфляции.

— ФАС будет докапываться, и, если сказать, что вы подняли цену, потому что у вас дополнительная страховка или оборудование, которые вошли в цену, ФАС это будет отвергать. Это будет трактоваться как необоснованное повышение цен, и поэтому убирайте, — так описывает общение ВИНКов и государства эксперт Юшков.

А на маржинальности компаний высокие затраты на страховку и дополнительные меры безопасности отразятся.

И все-таки для компаний простой — это даже хуже высоких затрат на безопасность. Поэтому нефтянка и крупная промышленность будут и дальше вкладываться и в «дронобойки», и в сетку-рабицу, и в контракты с Росгвардией.