Залоговые аукционы: что они дали власти и бизнесу

Виктор Левин

«Новые Известия» решили восполнить этот пробел, поэтому собрали современные аргументы за залоговые аукционы, которые, на взгляд их инициаторов, выдержали проверку временем.

А для начала стоит настроиться на конструктивный лад.

«Отрицание, гнев, торг и депрессия давно пройдены. Настало время принятия неизбежного. Пришло время наконец залоговые аукционы принять, а приняв, понять и простить», — считают сторонники аукционов.

КОНТЕКСТ И ЗАМЫСЕЛ

Идея залоговых аукционов принадлежала тогдашнему главе ОНЭКСИМ-банка Владимиру Потанину. Для того чтобы понять, насколько крутым был замысел, необходимо погрузиться в контекст. Нефть в 1995 году стоила $16 за баррель, ВВП России — менее $400 миллиардов. Доходы — около $37 миллиардов, расходы — примерно $52 миллиарда, дефицит — $15 миллиардов. Платить зарплаты и пенсии было нечем. Каждую неделю к главе правительства Виктору Черномырдину приходил министр финансов с ведомостью, и премьер галочками обозначал, на что тратить деньги, а на что нет.

В то время предприятиями управляли красные директора, которые задерживали зарплату, выплату налогов и расчеты за государственное сырье и энергию. Прибыльная часть бизнеса — например, экспорт или аренда помещений — выводилась за рамки предприятия, обогащая руководство, местную власть, а зачастую и преступные группировки.

Правительство нуждалось в деньгах. У частных банкиров были деньги — собственные и бюджетные. И они нашли им самое лучшее применение, хотели приобрести акции предприятий — инвестировать в промышленные активы.

Такова была расстановка фигур на шахматном поле российской экономики середины 90-х. Известно, что Потанин — сильный шахматист. Он просчитал комбинацию на несколько шагов вперед и сделал первый ход. Предложил размен, который на тот момент был выгоден всем.

Схема сработала. Государство перехватило у банков операционные деньги на выполнение срочных бюджетных обязательств. Банкиры получили в управление крупные промышленные предприятия.

Потанин — не Чубайс

Считающийся конструктором приватизации в России Анатолий Чубайс прибегал к более сложным и не менее спорным процедурам перевода государственной собственности в частные руки. Чисто технически его проекты проигрывали потанинской идее залоговых аукционов, они не давали такого быстрого и прогнозируемого результата. Залоговые аукционы от момента выступления Владимира Потанина до перехода находящихся в залоге акций предприятий в собственность кредиторов заняли немногим более года.

Чубайс в этом вопросе следовал другой логике. Он не понимал, что в данном случае нельзя следовать правилам и надо их менять. Если бы этот пул крупнейших и самых мощных предприятий России приватизировали как и все остальное в стране, то еще неизвестно, в чьих руках они оказались бы. Потанин же понимал, что надо переписать правила игры, исключить случайности и не пускать неизвестных игроков на поле. По сути, именно он помог разделить пирог среди понятной группы лиц, а не размазывать его по тарелке.

Разница подходов Потанина и Чубайса заключалась еще и в мотивации. Идея Потанина была технократической, чуждой политике. Чубайс же боролся с социалистической моделью, его действия были политически мотивированы, а приватизация интересовала его прежде всего как способ отрицания коммунистической идеологии.

…и не Ходорковский

А что же другие банкиры, другие участники и бенефициары залоговых аукционов? Какова роль тех же тогдашних главы «СБС-Агро» Александра Смоленского, главы «Менатепа» Михаила Ходорковского и остальных? Здесь они выступили исключительно потребителями без собственных идей и инициатив. Оказались в нужном месте в нужное время. Если без Потанина залоговых аукционов не было бы вообще, то без остальных ничего бы не изменилось. Их место заняли бы другие банкиры и банки.

Разница между Потаниным и Ходорковским огромна. Детство Ходорковского прошло в коммуналке. Подняться на вершину пищевой цепочки ему помогла карьера в комсомоле. Уже став долларовым миллионером, он продолжал карабкаться наверх, стремился взять от жизни больше, словно продолжал бежать от нищеты коммунальной квартиры. Потанин же с самого детства словно готовился к тому, чтобы управлять банками, компаниями, правительством… Отец из «Внешторга», учеба на факультете МЭО МГИМО. Он был органичен как основатель ОНЭКСИМ-банка, как глава крупной ФПГ с участием «Норильского никеля» и как первый зампред правительства. Потанин с детства привит от комплекса обитателя коммуналки. Он не бежит от бедности, ему неинтересно стяжательство, как другим участникам залоговых аукционов. В конце концов, он единственный из всех вернул в Россию «Черный квадрат» Малевича. И не себе на стену, а государству — в «Эрмитаж».

Банкир с государственным менталитетом

Госслужба также подчеркивает эту разницу. На старте программы залоговых аукционов Потанин был одним из банкиров консорциума, а завершал ее уже в ранге первого вице-премьера, курирующего экономику. С ним в составе правительство зафиксировало результаты залоговых аукционов, придуманных им ранее.

Кстати, Потанин пришел в правительство не один, а привел с собой своих людей из бизнеса, тем самым сформировав понимание государственного управления у своей команды. В дальнейшем, уже вернувшись в бизнес, Потанин не терял из виду тех, с кем работал в Белом доме.

ОНЭКСИМ был коммерческим банком с государственным менталитетом. Без этого назначение Потанина и не состоялось бы. Помимо него, из представителей российского бизнеса на должность первого вице-премьера тогда рассматривалась только кандидатура Михаила Ходорковского. То, что выбор был сделан в пользу Владимира Потанина, еще больше подчеркивает разницу между ними. Потанин накануне своего назначения с видимой неприязнью к вынужденной патетике заявил:

«Государство призвано сделать так, чтобы люди, проживающие на территории этой страны, жили нормально. Жить хочется здесь. Уехать я не представляю для себя возможным — везде тоска».

Государственник, а не олигарх

Работа успешного предпринимателя в правительстве не означает сращивания бизнеса и государства. Тут можно вспомнить фрагмент из лекции бывшего «реформатора» Альфреда Коха, прочитанной им студентам ГУ-ВШЭ:

«В той ситуации, в которой я был в 90-е годы, я в сращивании бизнеса и власти не видел фатального значения. Я видел примеры, когда крупные бизнесмены приходили во власть достаточно богатыми и уходили из нее. В частности, Каданников был вице-премьером, Володя Потанин был моим начальником в 1996 году. Ходорковский был замминистра топливной энергетики, но это было еще в 1991–1992 годах. Говоря о Потанине, которого я наблюдал достаточно близко в период его пребывания в правительстве, я не видел, чтобы он уж очень активно занимался бизнесом. Я, откровенно говоря, не видел там какого-то сращивания. Дело в том, что сращивание бизнеса и власти происходит тогда, когда в стране огромный госсектор и он присутствует в реальной экономике. Тогда чиновники так или иначе принимают участие в управлении предприятий, а сами менеджеры госпредприятий в значительной степени являются этими чиновниками. А в наше время курс был на приватизацию».

Иными словами, работа Потанина в правительстве была дополнительным бонусом от него к тем сотням миллионов долларов, которыми он кредитовал государство под залог акций.

Каков итог

В 1995 году ОНЭКСИМ-банк выступил одним из самых активных кредиторов государства. Так Владимиру Потанину и перешел 51% акций «Норильского никеля» за 170 млн долларов. Его структуры также приобрели акции и других предприятий, среди них Новолипецкий металлургический комбинат, Новороссийское пароходство и прочие. Тогда же другие бизнесмены, в итоге ставшие олигархами, приобрели крупные доли в «Лукойле», ЮКОСе, «Сибнефти», «Сургутнефтегазе» и других компаниях.

Из всех основных действующих лиц пьесы под названием «Залоговые аукционы» Владимир Потанин один из немногих, кто за прошедшие почти 30 лет неизменно подтверждает оправданность придуманных им залоговых аукционов. Одновременно с этим он чуть ли не единственный, кто сохранил свой статус как предприниматель и государственный деятель.

Кто-то сделал ошибочные карьерные шаги, у кого-то амбиции разошлись с возможностями, кто-то проворовался и так далее. Михаил Ходорковский навлек на себя уголовное преследование, отсидел срок, позже уехал за рубеж. Там же оказался в конце концов и Анатолий Чубайс, который, казалось бы, имел немалый вес в российской власти. И даже Альфред Кох по итогам своей работы в ГКИ оказался фигурантом уголовных дел и тоже покинул РФ.

Время все расставило по своим местам. Залоговые аукционы не подлежат пересмотру, поскольку даже если допустить, что если были нарушены какие-то законы, то сроки давности по ним давно прошли. А это значит, что дальнейшие дискуссии не дадут утешения простому россиянину, зато помешают важному для страны бизнесу. Нужно перестать оборачиваться назад и сосредоточиться на том, что впереди.