Генерал Ивашов: «Курск противник не возьмет, но безопасность жителей под угрозой»

Татьяна Свиридова, Елена Петрова

Атака украинской армии на Курскую область вскрыла ставшие уже привычными за два года болячки российской армии и просчеты в защите приграничных регионов РФ. Леонид Ивашов — генерал-полковник в отставке, профессор, доктор исторических наук, военный аналитик и ученый.

Вместе с экс-начальником Главного управления международного военного сотрудничества Минобороны России «НИ» попытались понять, почему Курская область стала целью для мощной атаки ВСУ.

По мнению генерала, все дело в большой территории нашей страны, которая действует убаюкивающе на современных военачальников, а также в коррупции, с которой начали серьезно бороться только на третий год проведения СВО.

«У нас вообще нет территориальной обороны»

— Вторые сутки идут бои в Курской области на территории России. Что происходит?

— Если рассматривать с точки зрения, возьмут ли украинцы Курск или не возьмут, конечно, Курск не возьмут, безусловно. Но вопрос прежде всего к системе безопасности России. Встает вопрос, например, для чего создавалась Росгвардия, для чего создавались спецподразделения ФСБ, МВД и другие? Почему армейские подразделения округов Нацгвардии не реагируют, даже МЧС не реагирует, а это тоже военизированное подразделение, по сути дела. Нет у нас вообще территориальной обороны — это развращение пространством. У нас огромные пространства, никто начальников не тронет. В этом у них есть уверенность, как я думаю.

— Как вы объясняете такую пассивность?

— Армия, по моему мнению, превратилась из военной организации в кормушку для определенной части военного руководства. Не видеть то, что творится, а называют цифру похищенного в 11 триллионов рублей, не видеть это нельзя. Для чего у нас ФСБ? Особое управление контрразведки, развернутое, с большими генеральскими должностями. Не видеть это нельзя! Даже слепой увидит, что творится. Военная прокуратура, военно-следственное управление Минобороны, ревизионная служба. Можно констатировать, что вооруженных сил, строгой организации у нас нет.

— Изменилась ли боеспособность армии после замены министра обороны? Есть ли шансы, что боеспособность повысится?

— Дело не в личности. Дело в том, что по положению о Министерстве обороны РФ министр обороны является главнокомандующим вооруженными силами. Президент — верховный министр — главнокомандующий. Это не так, как на Западе. Министр обороны ни дня в армии не служил. Он определяет и организационную структуру войск, он определяет характер и содержание подготовки войск и сил флота и подготовку штабов, начиная с Генерального штаба. И вся эта внутренняя жизнь армии подчиняется непосредственно министру обороны как главнокомандующему. Плюс Генеральный штаб. Начальник Генерального штаба всегда и практически во всех армиях мира является первым и главным заместителем министра обороны. У нас сложилось так, что первым заместителем Шойгу являлся господин Цаликов. Он определял и планирование поставок вооружения, и покупку материальных ресурсов. Сложилась, как я считаю, мафиозная, непрофессиональная в военном отношении группировка генералов, заместителей министра, и ожидать боеспособности и боеготовности было нельзя. Это было очевидно, о чем мы, Высший совет Всероссийского офицерского собрания, и заявили.

— И что же надо было делать?

— Первое, что нужно было делать, — разделить ответственность. За что отвечает министр обороны, гражданский человек, и кто отвечает за боеготовность, за подготовку войск. Это должен быть Генеральный штаб, опирающийся на штабы видов вооруженных сил и координирующий деятельность видов вооруженных сил. И должен определять и характер подготовки, планирование боевых действий, к чему готовить войска. Мы видели у Шойгу — Цаликов, Панков, тоже заместитель министра, пять заместителей министра обороны вообще не проходили военной службы, военного обучения. Поэтому армия, как я думаю, оказалась небоеготовой. А когда еще добавляется сплошная коррупция в вооруженных силах. На всем пытались воровать. Такая армия небоеспособна.

Естественно, то, что называлось раньше гражданской обороной, резервисты, которые уходят в запас, они приписывались к воинским частям, шло планирование территориальной обороны, в состав которой включается и Росгвардия, и МВД — все, способные воевать, они организуются в мобилизационную структуру. На то, что случилось в Курске, должен был в первую очередь реагировать округ, хотя он и прифронтовой, приграничный. Он остается округом. Никакой мобилизационной работы, как мы видим, не велось.

«Народ будет разочаровываться»

— Насколько эта ситуация в Курской области опасна? Сейчас, по официальным данным, тысяча человек захватила 11 деревень.

— Безусловно, опасность есть. Но то, что украинцы смогут захватить большую территорию, тем более целые регионы, этого нет. Этот акт нападения не для того. Этот акт совершен для того, чтобы показать, как я думаю, неспособность России защищаться. Сил у украинцев захватить даже четверть области, безусловно, не хватит. У них острый недостаток личного состава в воюющих частях на передовой, не хватает ресурсов. Это воздействие морально-политическое прежде всего. Показать всему миру слабость русской армии, в том числе и тем странам, которых наше руководство считает друзьями, чуть ли не союзниками.

— Какие страны вы имеете в виду?

— Как отреагирует на это Китай? Китай увидит, что с таким соседом, таким партнером нечего иметь дело. Жизненно важные сферы России небоеготовы к действию, выживанию, развитию. А дальше народ будет разочаровываться. Мы видим, что в армии при Шойгу проходили танковые биатлоны, игрушки, торжественные парады. Что показывает сегодняшняя ситуация в Курской области? Плюс беспилотники, которые каждый день атакуют важные оборонные и экономические объекты. И народ сегодня живет в состоянии готовности к быстрой эвакуации. И законы приняты о массовой эвакуации населения.

— Почему руководство Курской области не организовало эвакуацию населения?

— Для того чтобы готовить эвакуацию, нужна большая работа по части гражданской обороны или, как сегодня говорят, МЧС. Это должна была быть полностью развернутая большая структура и расписана ответственность, поставлены задачи, проведены тренировки. Вот простой вопрос: кто сегодня в Курской области отвечает за эвакуацию? Кто?

— Официальная информация говорит о том, что сейчас с ВСУ воюют и пограничники. Должны ли пограничные войска быть боевыми частями?

— У меня вопрос: а есть ли у России пограничные войска, какие были в советское время? В самом начале, когда был государственный переворот по уничтожению СССР, они еще были. Есть ли сейчас пограничные войска? Ведь только при Путине четыре раза и наименование и структуру погранвойск меняли. Для чего? Пограничные войска мешали тащить все из России и в Россию. Когда грабили, растаскивали из России при Ельцине, погранвойска мешали грабить страну. И их, по сути, ликвидировали. Есть Федеральная пограничная служба ФСБ. В аэропортах, пунктах пропуска пограничных они есть, проверяют документы, паспортный режим. Но воевать их не обучают. Погранвойск, которые способны защитить границу нашу или контролировать границу, сегодня нет. А именно пограничники, по опыту Великой Отечественной мы помним, дрались наиболее мужественно, наиболее слаженно. Были приграничные округа НКВД, которые были ориентированы на защиту государственной границы. Но сегодня эта система успешно ликвидирована. Поэтому ребята-призывники, срочники, не успев обучиться, призваны они были в мае–июне, их бросили прикрывать границу.

«Принял присягу — ты воин»

— По закону возможно призывников отправлять на боевые задания?

— Первое. Никогда не было такого в истории наших вооруженных сил, чтобы человек призвался на службу и какой-то срок не мог быть задействован. В советское время был принцип: проходит курс молодого бойца, учится стрелять, действовать, после этого принимает присягу. Разграничений законодательных между старослужащими и только призванными не было. Принял присягу — ты воин. С этой так называемой демократизацией стали вводить ограничения. Когда локальные конфликты внутри страны и за рубежом, чтобы успокоить граждан, принимают решение, что призывник присягу принял, но он не может участвовать в боевых действиях. Дикость. Для меня непонятно. Представьте экипаж танка: механик-водитель, командир, наводчик. И так любой вид техники. Один из них срочник. Он не может принимать участия в боевых действиях? И что получится из этого танка? Это глупости. Прошел курс молодого бойца, принял присягу — уже полноправный солдат. Другое дело, это уже искусство командира, куда поставить молодого, чтобы экипаж был боеготовый.

— Призывники полтора месяца назад попали в армию. Против них — опытные бойцы ВСУ.

— За полтора месяца можно многому научиться. Можно сделать готового солдата с автоматом в руках. Что они полтора месяца делали? Натворили с армией очень много. Задемократизировали армию. Она из военной, организованной строгой структуры превратилась непонятно во что.

— Операцию ВСУ назвали террористической атакой. В чем разница между террористической атакой и войсковой операцией?

— Террористическая атака — это незаконные военные действия. А военные действия — это плановые действия по защите, обороне. Спланированные, разрешенные международным и национальным законодательством действия. Есть устоявшиеся международные правовые термины. Устав ООН в 52-й статье говорит: каждое государство — член ООН имеет право на индивидуальную и коллективную оборону. То, что мы действуем, к нам вторглись, в качестве ответных действий мы используем право на индивидуальную оборону. Украинцы так же поступили, по моему мнению. Все страны мира, кроме 8 государств, которые поддерживают российскую позицию, все руководствуются Уставом ООН. Мы его игнорируем, как я думаю.

Леонид Григорьевич Ивашов — российский военный и общественный деятель, специалист в области геополитики, конфликтологии, международных отношений, военной истории. Генерал-полковник в отставке, президент Академии геополитических проблем. Доктор исторических наук (1998), профессор кафедры международной журналистики МГИМО. Бывший начальник Главного управления международного военного сотрудничества Министерства обороны России (1996-2001). Член Союза писателей России.