Александр Крылов, Пенза
Водохранилище и плотина расположены в 10 км на юго-восток от Пензы. Кроме целей, связанных с водоснабжением населения и промышленных предприятий двух городов, а также с орошением сельскохозяйственных угодий на площади 40 тыс. га, планировалось:
— улучшить условия ведения рыбного хозяйства, в частности разведения ценных пород рыб;
— обеспечить проточность и улучшение санитарных условий в старом русле Суры;
— создать возможность регулировки паводков Суры, что полностью исключит мероприятия по инженерной защите г. Пензы.
Водохранилище впечатляет. Его емкость 560 млн кубометров, протяженность 32 км, ширина 3–4 км, а площадь водного зеркала 110 кв. км.
Сейчас областной центр уже и представить невозможно без этих важных гидротехнических объектов.
До ввода в эксплуатацию водохранилища забор воды осуществлялся из реки Суры в селе Терновка Пензенского района. Объем забора составлял 150 тыс. куб. м в сутки. Но потребности динамично развивающейся Пензы и построенного в 1957 году закрытого города Заречный постоянно увеличивались.
К тому же прежние водозаборные сооружения работали неустойчиво, особенно в летний период, когда уровень воды в Суре резко уменьшался. Такая ситуация с водоснабжением заставила руководителей области задуматься о создании Пензенского водохранилища.
В 1969 году генеральным проектировщиком — московским институтом «Гипрокоммунстрой» — была разработана проектно-сметная документация.Руку к ее разработке приложил и Пензенский институт «Пензгражданпроект».
Генеральным подрядчиком стал специально созданный трест «Пензгидрострой». А к нему уже «подтягивались» многочисленные субподрядчики.
В 1978 г. плотину построили. Девять лет шло строительство объекта. Многие его участники получили заслуженные награды. О масштабности «стройки века» можно судить по таким данным: на ней трудились 6,5 тысячи человек, более 30 подрядных организаций из Саратова, Ульяновска, Куйбышева и Москвы.
Дело в том, что, когда брали воду на предмет контроля содержания тяжелых металлов, в пробах были установлены недопустимые концентрации продуктов разложения отравляющих веществ (ОВ).
Со временем люди все чаще стали обращать внимание на рост числа онкологических заболеваний в регионе и задумываться о причинах такой тенденции.
Сейчас представителей экологического сообщества Пензы пытаются убедить якобы в безвредности диоксинов, находящихся в питьевой воде в трубах горводоканала, в связи с их ничтожно малым количеством. Однако, сколько диоксинов в органах человека накапливается за период его жизни в Пензенской области, так никто и не считал, а имеющиеся систематизированные данные по мощности выброса источников диоксинов и продуктов распада ОВ являются служебной тайной и никому из общественности не предъявляются.
В Пензенской области рост числа новообразований, выявленных первично, а также показатели смертности вследствие онкологических заболеваний связаны с ошибками в расчетах со стороны экспертных и проектных организаций, участвовавших в подготовке строительства водохранилища. И, конечно, сегодня население Пензы и Заречного пожинает плоды деятельности тех первых ответственных (а лучше сказать — безответственных) лиц области, кто, зная о высоком уровне загрязненности питьевой воды токсинами, сделал вид, что эта проблема несущественна и сама по себе рассосется.
Вторая группа ответственных лиц — это те, кто знал и не принял никаких мер в отношении того, что обработка воды, поступающей на очистные сооружения ООО «Горводоканал», с помощью активного хлора, приводит к образованию в воде диоксинов, одного из самых сильных ядов среди всех известных в мире.
Это вызвало серьезную озабоченность в обществе в связи с начавшейся подготовкой к организации работ по уничтожению запасов боевых отравляющих веществ, находящихся на базе хранения в войсковой части 21222 в пос. Леонидовка, недалеко от уреза воды Сурского водохранилища.
Надо сказать, что ни одна из такого рода баз на территории СССР, а затем и на территории России никогда не имела ни экологического паспорта, ни санитарно-защитной зоны. И все базы были расположены в непосредственной близости (0,5–1,5 км) от жилых поселков. Интересно будет напомнить, что же за ОВ находились и уничтожались на местности открытым способом.
…Авиационная база в Леонидовке начала действовать как склад авиахимического оружия первого поколения (авиабомб с ипритом, люизитом и их смесями, а также с синильной кислотой и фосгеном) с осени 1941 г. Имела в своем составе несколько десятков хранилищ.
В конце 40-х гг. там происходило уничтожение излишних химбоеприпасов, а на рубеже 60-х гг. — смена авиахимбоеприпасов с ОВ первого поколения на второе. Большие количества боеприпасов были ликвидированы на месте в несколько очередей.
В летние месяцы 1947–1950 гг. (возможно, и в другие годы) на химплощадке в 2,5–3 км от базы негодные и ненужные авиабомбы с иприт-люизитной смесью и, возможно, ипритом уничтожались методом открытого сжигания. Существовало три отдельных участка уничтожения. Содержимое 500 кг или 100 кг авиационных бомб выливалось в специально сооруженные траншеи и котлованы, смешивалось с керосином и поджигалось. Не полностью сгоревшие смеси иприта с люизитом проникали сквозь кирпичную кладку в грунт. Окончание определялось визуально, после чего корпуса бомб отправлялись на переплавку. Количество уничтоженного за день ОВ доходило до 3 тонн.
В 2001 г. на объекте хранения химоружия в Леонидовке было тайно уничтожено 19 авиабомб ОБАС-250-235П в снаряжении зоманом.
…Сурское водохранилище, начавшее обретать границы примерно к 1975 г., находится в опасном контакте с химплощадкой, поскольку та оказалась практически на его береговых склонах. Опасность усугубляется местными гидрогеологическими условиями (водоносные песчаники). Вопрос о возможности попадания остаточных количеств люизита, иприта и продуктов их разложения в водохранилище не ставился и тем более не исследовался.
Из воспоминаний:
«С 1953 г. на торфяном болоте сгружали бомбы и сливали в воду из них жидкость. Сливали метрах в 20 от берега с мостка. Если пробки на бомбах не отвинчивались, их расстреливали. Бомбы были в деревянной упаковке, на которой имелись потеки от химических веществ. Место оцеплялось солдатами. Березы рядом, на берегу все сгорели — от синильной кислоты, иприта… Охотники, бывавшие в 500 м от места слива, чувствовали головные боли, тошноту. Где-то в 1968 г. весной ребята расковыряли запруду, и вода попала по оврагам в пруд Золотаревки. Утром всплыла рыба. Василий Аккуратнов ел ее и потом умер. Вода долго пахла. Ни местные власти, ни военные людей не предупреждали».
«В торфяное озеро летом сливали иприт и люизит, а зимой в прорубь сливали фосген и синильную кислоту. В торфяном болоте остались корпуса бомб, их видно через воду. Это было в 1972–1973 гг. Сейчас глубина озера метра три. После уничтожения солдаты не пускали пасти к озеру коров, на берегу и вдоль леса был белый осадок от нейтрализации химического оружия».
«На торфяном озере солдаты выливали содержимое бомб в воду с мостков. Если были подходы к воде, добавляли в воду щелочь для нейтрализации, вода кипела. Мостки были постоянные. Бомбы в основном были от 100 до 300 кг. Бомбы, освобожденные от синильной кислоты и фосгена, сдавали в металлолом. Я работала 6 часов в день, получала за вредность 0,5 л молока. Во время такого уничтожения где-то 1956 г. погиб солдат Ю. Никитин. От рака пищевода погиб майор Г. Зыков. На озере несколько десятков лет ничего не росло».
Наличие в воде химических соединений продуктов разложения ОВ, поступающих с поверхностными водами с площадок сжигания ОВ Леонидовского арсенала хранения авиахимических бомб, а также по подземным стокам с озера Круглое (Мертвое) в само водохранилище, приводило к накоплению в воде, особенно на правом берегу водохранилища, избыточного количества соединений тяжелых металлов и диоксинов. В дальнейшем для населения городов ситуация усугублялась тем фактом, что вода, поступающая в очистные сооружения, обеззараживалась там активным хлором. Известно, что при реакции хлора с органическим осадком, который всегда присутствует в месте забора воды, происходит образование различных соединений диоксинов, являющихся сильнейшим ядом на земле. Крайнюю ущербность такой технологии подготовки воды можно назвать еще технологией, прямо влияющей на демографические показатели жизни населения. По данным открытых источников, один из самых ядовитых видов диоксина — 2,3,7,8 ТХДД — обладает токсичностью в 150 тыс. раз больше, чем цианид калия.
Кажется, что ситуация безвыходная. Все остальное, что можно предпринять, еще хуже, чем происходит сегодня.
Интересно, что за последние годы имеет место почти полное совпадение значений показателей выявления онкологических новообразований для населения Пензенской области и населения находящейся рядом Республики Мордовия. По этому печальному статистическому совпадению Мордовия совсем ненамного опережает Пензенскую область.
Что характерно, в Мордовии после проведения анализа качества воды в реке Сура, протекающей в 40 км от от г. Саранска, приняли решение отказаться от достройки питьевого водовода с этой реки, в строительство которого уже было вложено 2 млрд рублей.
Решение, конечно, сложное, но абсолютно правильное, так как мотивировалось тем фактом, что вода в Суре, после того как она прошла по территории Пензенской области, не может не только использоваться, но даже планироваться в качестве питьевой, так как она из категории технической превратилась в токсичную.
Сегодня, касаясь механизма токсического действия диоксинов, мы понимаем, что предельно допустимая доза токсинов накапливается в органах человека за более короткий период времени и приводит к разрушению иммунной системы человека.
Пензенская область находится в одной пятерке с самыми загрязненными территориями страны.
Об этой причине заболеваемости пензенцев и, как следствие, увеличения смертности от диоксиновых источников в одном из своих выступлений на совещании в Совете Федерации рассказал бывший главный врач Пензенского онкологического диспансера, депутат городской думы Валерий Савельев, чем тогда особо и не вызвал удивления у участников заседания.
На территории Пензенской области проблемами, связанными с оценкой уровня загрязненности окружающей среды, ранее занимался отдел по конвенционным проблемам областного правительства во главе с Панкратовым Владимиром Михайловичем. В результате проведения исследовательских работ совместно со швейцарским «Зеленым Крестом» была получена достоверная, а самое главное, независимая аналитическая информация о том, что вода, поступающая в сети Горводоканала, содержит опасные концентрации диоксина и полихлорированные дибензфенолы, причем последние всего лишь в 100 раз менее токсичны, чем диоксины. Также в воде присутствуют медь, цинк, железо в опасных концентрациях.
Надо сказать, что восприятие опасности водопотребления такой отравы в виде хлорированной воды с большим содержанием диоксинов со стороны местного населения не выразилось ни в какие протесты или требования вообще.
Так, после публикации в газете «Наша Пенза» в 1999 г. информации о химическом заражении воды, поступающей в сети городского водопровода, в отдел правительства области поступило два телефонных звонка от местных рыбаков с вопросом: «А можно ли продолжать ловить лещей в Сурском водохранилище?»
Эта проблема упирается в крайне низкий уровень воспитания культуры населения с точки зрения социального поведения человека.
В настоящее время так и остается без решения один из главных вопросов, состоящий в выборе альтернативного метода обеззараживания воды вместо использования установок хлорирования и практической реализации этого способа.
Правда, наши экологические ведомства особенно не заморачиваются проблемами безопасности питьевой воды. В России допустимое содержание диоксинов в одном литре воды составляет 20 пикограммов, тогда как в странах Европы и США эта норма в 2 тысячи раз ниже.
Выводы