Вопрос дня: удастся ли России, Китаю и Казахстану «поделить» Иртыш?

Андрей Сизов, генеральный директор ООО «Балтийский метанол»

По словам Саткалиева, речь идет о контррегуляторе Шульбинской ГЭС — генерации, которая используется в энергоёмкий период, а также при прекращении работы других станций. Кроме того, регулирующие плотины позволяют стабилизировать уровень воды, минимизируя негативные эффекты, возникающие из-зафункционирования гидроузлов выше по течению.

О контррегуляторе для Шульбинской ГЭС задумались ещё во время её строительства —на излете СССР. Но если эту станцию достроили и даже (уже в нулевые) успели отдать в концессию американцам, то Булакская ГЭС (так изначально назывался контррегулятор) долгое время фигурировала лишь на бумаге. Долгое время о наличии таких планов напоминала разве что линия электропередачи, проведённая в район запланированной очередной энергостройки.

Не исключено, что одна из причин многолетней заминки — трансграничный статус Иртыша. Река протекает по территории сразу трех государств —Китая, Казахстана и России. Взаимоотношения между этими странами партнёрские, но нельзя сказать, что позиции Москвы, Пекина и Астаны абсолютно по всем вопросам совпадает. Одно из «тонких мест» —как раз параметры использования водных ресурсов Иртыша.

Его исток расположен в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР), регионе крайне чувствительном (если не сказать —проблемно) для китайских властей. В 2000-м правительство КНР утвердило стратегию масштабного освоения СУАР и увеличения численности населени с 20 до 100 миллионов человек к 2030 году, в основном за счет переселения этнических китайцев с целью ассимиляции с этническими уйгурами.

Такой мега-проект не мог не учитывать использование водных ресурсов. Эксперты в связи с этим обращают внимание на строительство в СУАР 300-километрового ирригационного канала Черный Иртыш — Карамай, предназначенного для орошения территорий, расширения площадей под хлопок и зерновые, а также для нужд нефтяного промысла. В результате китайская доля водозабора уже достигает 15–20%.

Такая динамика, очевидно, не в пользу гидроэнергетических проектов Казахстана, находящегося ниже по течению. А значит, и Китай едва ли будет помогать Астане деньгами и компетенциями в развитии иртышского гидроузла.

При этом дефицит энергомощностей в РК лишь обостряется. По прогнозам республиканского Минэнерго, к2029 году он увеличится втрое — до 3 ГВт. И половину своих потребностей в мощностях Казахстан может закрыть за счёт ГЭС.

Неудивительно, что власти пытаются всё же реанимировать проект иртышского контррегулятора. Правда, теперь его название — не Булакская, а Семипалатинская ГЭС.

Именно под таким названием проект, что называется «в первом приближении», представили летом 2023-го топ-мененджеры «Самрук-Энерго», холдинга, контролирующего крупнейшие энергокомпании Казахстана. Позднее, уже в начале этого года, Касым-Жомарт Токаев встретился в Дохе с руководством катарской NebrasPower, изъявившей желание участвовать в строительстве ГЭС на Иртыше.

Тем не менее, Астана обратилась также и к своему северному соседу.

«Данная река (Иртыш — прим. автора), как вы знаете, является приграничной, поэтому привлечение опыта наших российских коллег видится вполне логичным действием», — поясняет Саткалиев.

А мы, в свою очередь, добавим, что на Россию приходится самая длинная часть иртышского русла — 2010 км, и это низовья. Иными словами, любые китайские и казахстанские гидроэнергетические проекты, связанные с Иртышом, самым непосредственным образом влияют на сибирскую экологию, сельское хозяйство и т. п.

Нельзя сказать, что строительство еще одной ГЭС выше по течению — однозначный минус для экосистемы низовий Иртыша и Оби, в которую он впадает. Например, омский эколог Сергей Костарев считает, что регулирующая плотина «как раз приведет к повышению уровня Иртыша в Омске за счет перераспределения стока».

Но даже если так, это не отменяет проблему китайских водозаборов. Скорее наоборот.

И вот здесь как раз впору вступить в диалог не только экологам и гидроэнергетикам, но и дипломатам. Во-первых, с учетом нынешних особенных отношений между Россией и Китаем. А во-вторых, с учетом участия в ШОС всех трех стран, чье благополучие непосредственно зависит от того, насколько бережно и продуманно используются водные ресурсы Иртыша.

Про задействование механизмов ШОС для урегулирования «гидрополитических» коллизий уже говорят в Казахстане на экспертном уровне. Теперь — дело за Россией.

Не исключено, кстати, что консультации по Семипалатинской ГЭС, инициированные казахстанским Минэнерго, тоже преследуют своей целью вовлечение Москвы в «водяную дипломатию».

И возможно, имеет смысле воспользоваться этим пасом казахстанских коллег. Создание прецедента — использование ШОС для урегулирования многолетних разногласий, касающихся использования водных ресурсов, в равной степени будет полезно укрепления глобального авторитета как самой организации, так и инициатора применения такого механизма.

Иными словами, «мяч» на стороне России. И оказался он у нас весьма своевременно. Ведь буквально на днях появились сообщения о готовности стран G7 инвестировать в инфраструктурные проекты в Центральной Азии.

Сложно предположить, что «семерка» не попытается вложиться, в том числе, и в строительство новых ГЭС. С неизбежным в этом случае обострением водных споров.

Поэтому России время брать инициативу в свои руки. Делать так, чтобы геополитические противники вынуждены были учитывать наши интересы и играть по тем правилам, которые установлены с нашим непосредственным участием.

Особенно — в критически важных для нас регионах.