Дроны против НПЗ, портов и нефтебаз: как защитить страну от топливного хаоса

Елена Петрова, Татьяна Свиридова

Атака — ремонт — атака

Сегодня утром от удара двух украинских беспилотников снова горело на нефтеперерабатывающем заводе в Туапсе, принадлежащем «Роснефти». Это уже третья атака на НПЗ меньше, чем за год. Впервые беспилотники ударили по заводу в прошлом туристическом сезоне. Затем последовала атака в январе 2024 года. Сегодня два БПЛА «Лютый» атаковали завод, был пожар, который локализовали. О повреждениях ничего не сообщается

Зимой завод пострадал довольно существенно — сгорела вакуумная установка, которую потом чинили не одну неделю. После первой атаки в августе прошлого года заговорили и о близости НПЗ к аэропорту, и его особом положении для региона. Однако организовать антидроновую защиту оказалось не так просто.

Между тем, НПЗ в Туапсе выходит в десятку самых крупных нефтеперерабатывающих заводов страны и перерабатывает 9 миллионов тонн нефти в год.

Помимо НПЗ, украинские дроны атаковали и мазутный терминал Роснефти в порту Новороссийске. Как минимум, нужно организовывать переброску экспортного топлива на Балтику, как максимум — строить новые хранилища.

Необходимость новой переброски топлива в Южном федеральном округе, который ведет в новые территории и к линии фронта, ведет транспортную систему страны к ситуации прошлого года — вагонов не хватает, топливо нужно всем, АЗС пустые. Этого не хочет никто.

В этом паззле есть несколько уровней: мировой, региональный. Но самое главное — это единственная «керосинка» на все Черноморское побережье и Крым. Мало того, завод снабжает не только российские заправки, но и Абхазию с Грузией, не говоря уже об экспорте. Что ждет россиян, которые собираются приехать на отдых в Анапу, Сочи и в Крым в этом туристическом сезоне?

Не только НПЗ, но и нефтебазы и порты

Роснефть сегодня пострадала дважды — под ударом украинских беспилотников оказался НПЗ в Туапсе и мазутный терминал в Новороссийске.

Как говорят эксперты, нефтяная компания отгружает через Новороссийск темные нефтепродукты, в основном, с Туапсинского НПЗ, однако не исключено, что туда же поступает мазут с волжских НПЗ компании. Эксперт финансового университета и Фонда национальной энергетической безопасности Игорь Юшков указывает, что, в основном, этот вид топлива идет в страны глобального Юга:

— Чем хорош Новороссийск? Весь мазут идёт либо в страны Ближнего Востока, либо в Турцию. Они берут и мазут, и дизельное топливо. Дизельное топливо они вообще очень много берут, потому что дальше занимаются, по сути, экспортом — сколько они у нас покупают, на столько они увеличили объёмы продаж в странах Евросоюза, в основном, на Балканах — в Греции, Болгарии. По мазуту, я думаю, такая же картина. Хотя мазут идёт дальше — в Африку, на Ближний Восток, в ОАЭ, потому что у них есть электростанции на жидком топливе. Они высвобождают свою нефть и экспортируют её.

Некоторые комментаторы заволновались, что если заблокировать экспорт мазута, сократится вся нефтепереработка, поскольку продавать мазут через Балтику — накладно, а хранить мазут будет негде. Однако затоваривание мазута — это не проблема для российской переработки, успокаивают эксперты. После проведенной в 2010 годы реконструкции многих заводов и сокращения фракции темных нефтепродуктов, куда относится и мазут, в стране есть скорее переизбыток мощностей его хранения, говорит эксперт аналитического центра «ИнфоТЭК», доцент финансового университета при правительстве РФ Валерий Андрианов:

— Мы сейчас, в целом, производим мазута гораздо меньше, чем раньше. Поэтому с хранением его точно не будет проблем. Но, конечно, перенаправление его на внутренний рынок — это не самая лучшая идея, поскольку это не самое экологически чистое топливо. Но в любом случае мазут все равно применяется у нас. Это надо признать. В ряде регионов, на ряде отдельных ТЭЦ он применяться может в качестве топлива. Но речь не идет о таких больших объемах, что они могут затоварить рынок. И тем более привести к проблемам с производством бензина и керосина.

Главный директор по энергетическому направлению Института энергетики и финансов Алексей Громов напоминает, что после введения 100% экспортной пошлины на мазут и ввода новых перерабатывающих мощностей, таких, как «Танеко» Татнефти, где светлые нефтепродукты, как бензины, занимают 85% продукции, на многих НПЗ — 75%, а в среднем по отрасли, эта цифра составляет 65%, ВИНКи сократили производство мазута до минимума. Маржинальность у этого продукта низкая, и интереса в нем немного:

— Если мы говорим, что выход светлых нефтепродуктов — 75%, то это не значит, что 25% — мазуты. Там может быть 15% мазутов, а остальное котельно-печное топливо, кокс. А некуда девать? Когда у нас вводился запрет на экспорт дизельного топлива или бензина, проблема затоваривания была намного острее, чем ситуация с мазутом. На работе НПЗ существенным образом это не отразится.

Атаки на НПЗ как геополитический фактор

Самый большой урон российской нефтянке был нанесен не только и не столько ударами НПЗ, а тем, что выходит из строя установленное на них оборудование, говорит Валерий Андрианов:

— Задача сейчас — отремонтировать те заводы, которые ранее подверглись атакам. Либо те заводы, где вышло оборудование из строя. Самый большой удар по рынку произошел не из-за атак беспилотников, а в результате того, что вышло из строя зарубежное оборудование на том же Нижегородском НПЗ. И процентов на 10 производство бензина вычеркнуло из баланса. Поэтому пришлось даже прибегать к временному запрету на экспорт бензина. И это как раз связано с санкциями — мы не смогли купить оборудование.

Пока о повреждениях на НПЗ в Туапсе ничего неизвестно, однако опыт предыдущих атак говорит о том, напоминает Алексей Громов, что между повреждениями оборудования, сокращением отгрузки топлива и восстановлением работ проходят от 2 до 4 месяцев. Переброска топлива и нефти увеличивает нагрузку на транспортную систему, но к повышению цены на мировых рынках, что отслеживают американцы, это не ведет, говорит Игорь Юшков. Просто Россия стала больше экспортировать сырой нефти, сократив экспорт нефтепродуктов:

— В чём риск, и почему американцы заявляли, чтобы Украина не била по российским НПЗ, потому что массовые удары могут привести к тому, что суммарный экспорт нефти и нефтепродуктов из России сократится? Будут выбивать НПЗ, Россия сократит переработку.

— И увеличит продажу сырой нефти…

— Да, а если не хватит мощностей нефтепроводов в порт? Или мощностей терминалов по отгрузке? Или танкерного флота не хватит? Тогда получится, что Россия сократит суммарно экспорт и это спровоцирует дефицит на мировом рынке. Этого американцы боятся, являясь экспортёром, импортирует больше, чем экспортирует. Для них цена на мировом рынке важна.

Пока эти риски не реализовались в мировом масштабе. В самой России напряжение со снабжением топливом растет.

В отпуск на машине? Надо подумать

Пока в Роснефти оценивают повреждения НПЗ в Туапсе, эксперты не исключают новых атак на нефтебазы, которые вместе с железной дорогой обеспечивают перенаправление потоков топлива внутри страны. В ночь на 9 мая в том же Краснодарском крае украинские беспилотники атаковали нефтебазу в селе Юровка под Анапой, сообщил оперативный штаб Краснодарского края. Такие удары направлены не против государства, а против бизнеса, причем, не факт, что это вредит большим, говорит эксперт Игорь Юшков:

— Не факт, что топливо, которое сгорает на нефтебазах, если бы в него попали, что оно принадлежит нефтяным компаниям, крупным ВИНКам, оно может принадлежать оптовой компании. Это бьёт по бизнесу, по государству — не особо. И бьют по нему активно во всех областях. Топливные базы, перевалочные, где переваливают на железную дорогу, или там, где переваливают с железной дороги в автоцистерны, там тоже система хранения, там готовое топливо — дизель и бензин. По ним активно бьют.

Если атаки продолжаются в режиме нон-стоп, то переброска топлива становится ежедневной задачей региональных властей, потому что по концовке страдают потребители.

— Даже с учётом накопленного эффекта, пока на работе НПЗ это не сказывается. Это больше бьёт по потребителю, чем по производителю. Где-то может возникать дефицит. На общем рынке страны это не сказывается, на объёме производства не сказывается. Это же не стратегические хранилища. У нас стратегические хранилища — это месторождения. Хранилища нефтепродуктов, в основном, только для внутреннего рынка, чтобы балансировать в разные сезоны, — напоминает эксперт.

Перспектива дефицита топлива во время отпуска не может радовать никого. У всех свежи в памяти картинки с табличками на АЗС об отпуске топлива строго по талонам. И для народа неважно, нет ли бензина потому, что нефтяные компании не получили обещанного демпфера, или потому что украинцы раздолбали очередную нефтебазу.

В этом смысле «НИ» разделяет недоумение Алексея Громова: почему по НПЗ украинские БПЛА бьют не один, а иногда даже и не два раза? Есть ли в этом вина самих нефтяников, которые не сумели принять меры, или у профильного министерства вместе с Министерством украинских дел, оно же Минобороны, так и не дошли руки, чтобы организовать защиту главной отрасли страны? Надеяться на то, что американцы помогут, и осадят Украину, не приходится, пока не поднялись цены на нефть в мире. Может быть, новое руководство военного ведомства сможет лучше вписать ущерб от атак дронов на нефтяную инфраструктуру в государственные приоритеты. Вопрос непраздный.