Личный опыт: 5 вещей, которые неприятно удивили на избирательном участке в Москве

Анна Снежина

Выбирать президента России я отправилась на свой избирательный участок в последние часы трехдневного голосования. Участок организован на юге столицы, в одной из среднеобразовательных школ.

После выхода с участка осталось мрачное послевкусие. Все последние годы власть всегда транслировала нам, что выборы — это большой праздник. Приподнятые государственные флаги, приветственные хлебобулочные изделия на входе в участок, музыка, песни с плясками, а детям — подарки.

На моем участке праздника не было, но с этим жить можно. А вот с ощущением, что ты не актор общественно-политической жизни в родном государстве, а как будто подозреваемой в каком-то серьезном преступлении (просто оттого, что дошел до участка) — уже на душе тяжело.

Досмотр на входе

На избирательный участок по месту своей новой регистрации я пришла впервые, и трудностей с его нахождением не возникло. А всё почему? Огороженный двор школы был плотно укомплектован силовиками с оружием. И когда это первые люди, которые тебя в столь важный день встречают на участке (и которые не очень-то приветливы с автоматом наперевес), испытываешь двойственные чувства.

Переходя порог школы, ты снова встречаешься с людьми в погонах: и вот они уже очень охотливы до диалога. Двое полицейских стоят у защитной вертушки и отказываются пропускать внутрь, пока не назовешь свой адрес и не развернешь паспорт.

Несколько попыток уверить самовызвавшихся надзирателей, что ты точно не спутала свой участок и пришла, куда следует, погоды не меняют. Приходится называть и адрес, и паспорт в руки отдавать. Смотрят две секунды для проформы, протягивают обратно.

Но сержанты идут дальше и требуют открыть рюкзак, чтобы произвести досмотр. А просмотр содержимого сумок именно так и надо трактовать — это досмотр. Возникает резонный вопрос. Я что прохожу подозреваемой по какому-то уголовному делу? Или собрано достаточно сведений, чтобы полагать, что при мне находятся оружие или иные предметы, которые пойдут в ход для совершения скорых неправомерных действий?

Вообще-то закон строго ограничивает ситуации, когда правоохранители вправе досматривать гражданина. Кроме этого при любом досмотре должны присутствовать понятные и должен составляться протокол. Но сержанты этого не знают или им просто скучно. Но так они заведуют вертушкой, приходится выполнить их требования.

Выворачиваю содержимое рюкзака, которое, если честно, хотелось бы уберечь от посторонних глаз: немного мелочи с разбитой копилки, средства женской гигиены (пардон) и купленные к ужину овощи. Полицейские смешливо перебирают всё это на виду у небольшой очереди и, наконец, дают пройти вперед.

Здравствуйте, я ваш участковый!

Но на этом встречи с людьми в погонах не заканчиваются. Из-за угла коридора к тебе бодро подходит полицейский и начинает со своей фирменной и вызывающей определенные рефлексы фразы: «Гражданка!»

Хоть в своей жизни закон я ни разу не преступала и бояться мне как бы нечего, но вот от «прелюдий с полицейскими» на избирательном участке оживилось внутри что-то подкожно вшитое: вот-вот да в чем-нибудь обвинят!

Что хотел еще один полицейский? Собственно, как он говорил, познакомиться.

«Здравствуйте! Каков ваш домашний адрес? Я — ваш участковый. Будем знакомиться», — говорит он и протягивает распечатанную бумажку со своим именем (похожу на визитку).

В общем, пока добралась до зала с членами участковой комиссии, словно по этапу прошла.

Бумажного журнала регистрации больше не существует

В Москве больше нет бумажного, физически ощутимого журнала регистрации выдачи бюллетеней. Вместо этого — перед тем, как выдать бюллетень, избирателя просят поставить свою подпись на небольшом электронном носителе. На экране при этом не поясняется, кто, зачем и во исполнение чего отбирает у тебя образец подписи.

У председателя УИКа спрашиваю, есть ли возможность расписаться за выдачу бюллетеня на бумаге?

«Теперь у нас только так. Журналы уж давно отменили», — отвечает председатель УИКа.

Делать нечего, приходится расписываться «электронными чернилами». Зная о бесконечных утечках персональных данных даже из куда более защищенных систем (например, банковских), прямо скажем, оставленный образец подписи в электронной системе выборов очень беспокоит.

Итак, с выданным бюллетенем ищем кабинки для голосования.

Открытые кабинки для голосования

На моем участке для голосования стояла всего одна кабинка для голосования, к которой с разных сторон могли подойти разом два человека. Но вот дверей и занавесок у кабинки нет! Со спины меня спокойно видят члены избирательной комиссии, наблюдатели (они кстати на участке были), другие избиратели. В этот же момент вспоминаешь, что пока шла по длинному коридору до зала голосования, краем глаза видела предупреждение: «Внимание, ведется видеонаблюдение».

Открытая кабинка с тотальным наблюдением со всех сторон — это, конечно, совсем не про тайну голосования!

Тем не менее, выбор сделан, бюллетень опущен, можно себя поздравить с выполнением электорального долга. Но на выходе с избирательного участка слышу не радостное.

Уговоры голосовать онлайн

Два члена избирательной комиссии настойчиво уговаривают пришедших на участок людей голосовать онлайн. Для этого на участке стоят специальные терминалы.

Избирательницы — две женщины отвечают разумное: «Я уж до участка дошла, электронно и из дома могла б. Дайте, пожалуйста, бумажный [бюллетень]». Какое-то время уговоры продолжаются.

Когда акции навроде «миллиона призов» не отработали на все 100%, надо же попытаться еще разок, и функции агитаторов, по-видимому, возложены задаром на членов УИКов.