В начале января на мировом урановом рынке появился «черный лебедь»

Андрей Сизов, генеральный директор ООО «Балтийский метанол»

Это, конечно же, стало хорошей новостью для биржевых спекулянтов — стоимость ядерного сырья и котировки крупнейших конкурентов «Казатомпрома» пошли вверх.Западным политикам казахстанские атомщики, наоборот, преподнесли весьма неприятный сюрприз.

Ведь в поисках всё новых санкционных наказаний для России американские и европейские чиновники и законодатели уже практически добрались до «Росатома».

Буквально в декабре 2023-го палата представителей США одобрила законопроект, запрещающий импорт обогащенного урана из России. А месяц спустя американское Минэнерго сообщило о поисках альтернативных поставщиков сырья для американских же АЭС.

Тем временем, британское Минэнерго анонсировало строительство первого в Европе завода по производству высокопробного низкообогащенного уранового топлива (НALEU). А глава ведомства Клэр Коутиньо недвусмысленно заявила, что Британия стремится таким образом помешать России требовать «геополитический выкуп» за предоставление соответствующих ресурсов.

Дело в том, что на сегодняшний день единственная в мире компания, продающая HALEU в коммерческих масштабах, — «Техснабэкспорт», принадлежащий «Росатому».

США и Европа ежегодно тратят по $1 млрд на ядерное топливо из России.

При этом доля российского урана в закупках американских атомщиков превышает 12%, а у европейских –20%.

Еще около 24% в урановых закупках ЕС приходится на Нигер, а его новые власти провозгласили курс на освобождение от западной зависимости.

Иными словами, рестрикции в отношении «Росатома», усугубленные «выпадением» Нигера, рискуют поставить атомную энергетику Запада в очень сложное положение с точки зрения поставок сырья и топлива.

На этом фоне Казахстан, уступающий лишь Австралии по запасам урана (14% от общемировых) и первый в мире по объемам добычи, превращается если не в единственный «свет в окошке», то в весьма привлекательный (прежде всего — для европейцев) запасной вариант.

Отсюда вполне логичен ноябрьский визит Эммануэля Макрона в Астану, когда французский лидер пытался убедить своих казахстанских визави в необходимости «отдаления от России» и наращивания экспорта урана в ЕС.

Макрон, правда, упустил существенный момент.

«Атомпромы» бывших союзных республик — части некогда единого советского атомного проекта. И, следовательно, их исправное функционирование в немалой степени зависит от технологически-кооперационных цепочек, выстроенных еще во времена СССР.

Наглядное тому подтверждение — история с серной кислотой, без которой невозможна добыча урана и которую «Казатомпром» закупает у российских химпредприятий.

Будет ли Россия и дальше исправно поставлять её Казахстану, в случае если Астана по собственной воле или с подачи «западных партнеров» будет выдавливать Москву с мирового уранового рынка — большой вопрос.

А ведь сотрудничество наших стран в атомном бизнесе не ограничивается снабжением серной кислотой. Сырье «Казатомпрома» отправляется в Европу, главным образом, через РЖД и порт Усть-Луга.

Дефицит необходимого компонента для добычи урана Казахстан еще может восполнить. С помощью тех же европейцев (итальянская Balestra будет участвовать в строительстве сернокислотного завода в Туркестанской области). А вот обойтись без российского транзита стране, расположенной в Азии и не имеющей с Европой никаких водных коммуникаций, намного сложнее.

Нельзя сбрасывать со счетов и «китайский фактор». В ноябре — что примечательно, чуть ли не сразу после визита Макрона — «Казатомпром» подписал долгосрочный контракт с China National Uranium Corporation.

Такой контрагент, как Поднебесная, для Астаны едва ли не важнее, чем ЕС. Причем во всех смыслах — и в геоэкономическом, и геополитическом.

И я не сильно погрешу против истины, если предположу, что при вынужденном сокращении производства урана «Казатомпром» скорее недопоставит его европейцам, нежели китайцам.

Тем более, что попытки КНР создать стабильный ресурсный задел для своей атомной программы тоже наталкивается на западные геополитические стереотипы. Свидетельством чему — декабрьская («разгромная», как сказали бы в советское время) статья в The National Interest, посвященная планам канадской Cameco наладить сотрудничество с Китаем.

«Нашему правительству необходимо назвать и обличить фирмы, экспортирующие критически важные ядерные материалы и технологии конкурентам Америки, обладающим ядерным оружием». — недвусмысленно призывают авторы статьи.

Очевидно, для Cameco (читай — Канады) срыв сделки с Китаем чреват, максимум, недополученной прибылью. Для Казахстана, повторюсь, пространство для маневра во взаимоотношениях с могущественным восточным соседом намного уже.

В свою очередь России этот закручивающийся «клубок атомных противоречий» сулит больше возможностей, чем рисков.

Главная из них — создание условий для новой российско-казахстанской кооперации по программам, прямо или косвенно связанным с мирным атомом.

Казахстанские энергетики фиксируют 50%-процентную изношенность ТЭЦ и трубопроводного хозяйства, в связи с чем Астана уже обратилась к Москве за помощью в строительстве трех новых угольных теплоэлектроцентралей.

Но также возобновились разговоры о необходимости реализации собственного атомно-энергетического проекта. В сентябре 2023 года Касым-Жомарт Токаев предложил вынести вопрос об АЭС на общенациональный референдум.

А спустя два месяца, в преддверии своего визита в Казахстан, Владимир Путин заявил о готовности «Росатома» «разработать соответствующий проект».

Правда, помимо российской госкорпорации, на контракт, оцениваемый в $10-15 млрд, претендуют энергетические концерны из Южной Кореи, Франции и Китая.

Более того, казахстанские атомщики хотят обусловить выбор подрядчика согласием последнего на локализацию производства ядерного топлива. А подобный экспорт уникальных технологий вряд ли интересен «Росатому» — логичнее как раз, наоборот, изготовлять ЯТ в России на казахстанском сырье.

Вот здесь можно, с учетом всех привходящих, применить нечто вроде «уранового свопа». --Предоставлять «Казатомпрому» сырье для бесперебойного выполнения его экспортных обязательств, а самим из его урана делать топливо для казахстанской АЭС.

В свою очередь, заинтересованность Казахстана в использовании российской железнодорожной сети резонно «разменять» на встречную активизацию его участия в развитии МТК «Север-Юг».

Ведь России этот логистический мега-проект позволяет нарастить объемы торговли с Индией, включая, в том числе, и поставки в эту страну своего урана.

Благо летом прошлого года была осуществлена первая подобная сделка с 2019 года. А в конце декабря «Росатом» подписал соглашения о строительстве новых блоков АЭС «Куданкулам».

Казахстан помогает реализации китайской атомной программы, Россия — индийской.

Но де-факто именно российским ураном будут обеспечены энергетические прорывы двух новых лидеров мировой экономики.

Не такая ли «цепная реакция» — лучший ответ на западные санкции?