«Слова пацана»: как сегодня превратиться из чушпана в гопника

Елена Петрова, Наталья Сейбиль

Одежда как в «Слове пацана» — мерч от народа

На платформе «Авито» почитатели нового российского культового сериала могут найти все. Есть там кепка «USA» как у Марата. Костюм «адидас» — просто как с фотографий конца 80-х — начала 90-х. Норковые шапки можно купить любых цветов и расценок. Шарфы стоят от 1000 до 1500 рублей, забытое слово «олимпийки» — по три с половиной тысяче рублей.

Мода на «Слово пацана» захлестнула все платформы, и неважно, запрещены они в России или нет. «Инстаграм» запрещенной в России «Мета» торгует в основном принтами, но буквально на всём — футболках, сумках, термосах, кружках. Предложений — сотни. Поразил Тик-ток. Но кто бы мог подумать, что историческое кино из молодости их родителей, а иногда и бабушек с дедушками вызовет ажиотаж на главной площадке коротких видео. Неужели это случайно? В каком-то смысле, желание одеваться «как пацаны» может быть легко удовлетворено из собственных резервов, считает социальный психолог Алексей Рощин:

— В кое-то веки это не пришедшая с Запада мода, не будем одеваться как в американских сагах о гангстерах, не будем одеваться как в «Игре престолов», а тут — всё исконно-посконное, своё. Мода практичная, опирается на то, что у нас тут точно есть, особенно, в условиях затруднённого импорта, опираться на западные образцы в моде тяжело, а вот в данном случае — всё под рукой. Тот редкий случай, когда возникший спрос может быть удовлетворён из собственных резервов.

Нежданный успех «Слова»

Сериал Жоры Крыжовникова вытеснил с первого места «Кинопоиска» южнокорейский сериал «Игра в кальмара» производства Netflix, который возглавлял российский рейтинг целых 2 года. Причем, «Слово» победило «Кальмара» и по очкам — индекс интереса набрал 3 394 балла против 1 566 баллов на релизе поверженной «Игры» в октябре 2021 года.

Авторы были мало готовы к такому успеху, иначе зачем нужно было спешно выкупать лицензию у одноименного Youtube-канала. Еще меньше к этому были готовы сами зрители. Что наш человек не видел или не знает о бандитах и лихих 90-х? «Бригада» и «Бумер» полностью заполнили вакуум у всех, кто не знал (таких было меньше), не хотел знать или не задумывался о теневой жизни в эпоху вольницы. И вдруг появляется попытка художественного осмысления 80-х. И создается перекличка с сегодняшним временем. И не надо говорить, что мнение политиков из Татарстана или детского омбудсмена как-то повлияло на зрительский интерес. Если бы это было так, речь бы шла о хайпе. «Слово пацана» — это не хайп, но успех. Взгляды на сериал порой отличаются диаметральной противоположностью как у людей, так и у ученых, изучающих людей. «НИ» обсудили «Слово пацана. Кровь на асфальте» с доктором исторических наук, сотрудником Института антропологии и этнологии РАН Дмитрием Громовым и социальным психологом Алексеем Рощиным.

Арт-нуар, или возвращение к развилке

Дмитрий Громов считает «Слово пацана» артом. Это динамичный, интересно сделанный, исторический сериал. С социально-политической точки зрения он, по мнению социолога, не актуален, потому что опыт банд есть у исчезающе малого количества россиян.

— Говорить о том, что это какие-то воспоминания о прошлом, я бы не рискнул. Уличные сообщества казанского типа были не во многих городах. Они были в Среднем Поволжье. Реальных пацанов было очень мало. Даже в Казани группировки составляли 15% мальчиков, — уточняет Дмитрий Громов.

Насаждаемое в российском обществе отношение к советскому времени как утерянной Атлантиде обошло кино стороной. Как справедливо заметил Дмитрий Громов, ни в одной серии нет ни одного эпизода, где действие происходит солнечным днем. Либо небеса хмуры, либо снимают в убогих советских интерьерах, или уже совсем ночью. Серый цвет безо всяких оттенков — самый главный в этом произведении.

— Там многие вещи упрощены и, соответственно, не показана мотивация Андрея (главного героя, пришедшего в банду), который таким образом изменяется. Работают кинематографические приёмы. Например, связанные с одеждой. Многие обратили внимание, что девочка постоянно ходит в белом фартуке. Так в советское время не ходили. Белый фартук надевали только по праздникам. Но это приём, показывающий, что это чистая, порядочная девочка, которая оказывается в зоне группировок, и это приводит её к беде. Такие кинематографические приёмы надо вывести за рамки.

Социальный психолог Алексей Рощин считает «Слово пацана», напротив, очень злободневным. Это связано, в первую очередь, с тем, что средний возраст в России — 42 года, говорит он:

— Получается, что 42 — 45 лет, люди чуть старше — это как раз подростки восьмидесятых. Оказалось, что для основной аудитории получился фильм об их детстве. В этом смысле, даже смешно: не очень многочисленная молодёжь, которая есть у нас в стране, интересуется просто потому, что показаны сверстники. Это уже интересно, тем более, что молодёжными фильмами не очень балуют в нашей стране. С другой стороны, и для более пожилого поколения получается «про нас снимают», про то, какими мы были. Захватывается сразу две обширных категории зрителей — молодые люди и люди среднего возраста «накрыты» этим сериалом.

Да, ностальгии по советским временам здесь любители пионерских линеек и «порядка» не найдут. Нет тут ни хороших милиционеров, ни хороших учителей, ни хороших афганцев, вернувшихся из Афганистана, как заметил Дмитрий Громов, и помещает сериал в детективы.

Есть и другое мнение, почему сериал стал кино для семейного просмотра, с точки зрения охвата. Это то же самое брежневское время, как его показывают на Первом канале в многочисленных «песнях о главном», только без прикрас, уверен Алексей Рощин:

— Я думаю, что это обусловлено разочарованием в народе, в разных его слоях новейшей российской историей. Типа, зашли куда-то не туда, думали, что будет капитализм, и все проблемы решатся, Россия станет настоящей страной Лимонией, а страны Лимонии не получилась. Зато появилась общая растерянность и непонимание, куда ж нам плыть. От этого возникает интерес к развилке — когда мы пошли не туда, а это, как раз, восьмидесятые годы. Надо ли было продолжать строить коммунизм, получается, как ни странно, ключевой вопрос у населения.

Чушпан, пацан или гопник?

Дмитрий Громов смотрит только версию, которая выходит в официальном прокате, и поэтому говорит, что нужно дождаться двух последних эпизодов, чтобы рассуждать о художественной концепции сериала. Однако сам феномен банд ему очень хорошо знаком — он изучал разные группировки 90-х. Дмитрий Громов изучал банды как ученый и разговаривал со многими участниками. Интересно, что очень редко бывшие «пацаны» расценивали свою жизнь в банде как отрицательный опыт. Для них это были, скорее, мужские сообщества, куда принимали далеко не всех. Помимо криминальной, была и положительная программа: спорт, аккуратная одежда, поведение, рассказывали Дмитрию Громову члены банд:

— Говорили, что они — пацаны, а были ещё и гопники, которые воспринимались как нечто отрицательное. Была достаточно сложная система, которая отличалась в разных сообществах. Она не всегда предполагала обязательность криминала. Правда, такие сообщества легко встраивались в агрессивную деятельность, драки, конфликты. Это была горючая среда, которая легко вспыхивала.

Оба ученых считают, что место действия — Казань и Татарстан — выбраны не случайно. В 70-е годы в Татарии в качестве эксперимента был введен хозрасчет, а с ним — дополнительные деньги и возможность рэкета. Тогда возникла банда «Тяп-ляп» как мощная группировка, которая дала толчок развитию множества групп, за два года поделивших всю Казань, а потом и Среднее Поволжье. Были этому и социальные причины, говорит Алексей Рощин:

— Это в таком концентрированном виде показало общее одичание, которое случилось в стране. Основная идея — отказ от индивидуальности. Групповая, стайная психология. Она примитивизирует людей, лишает человека индивидуальности. Ты — часть группировки, сам за себя не отвечаешь. Отказ от индивидуальности, который во многом у нас имеется — оттуда берёт своё начало.

Если бы ученые опрашивали, помимо пацанов и гопников, и чушпанов, то их воспоминания резко отличались бы от картин прекрасной мужской дружбы пацанов. Если ты не хотел быть таким, как они, бить морды и заниматься спортом вместе с товарищами, ты становишься бесправным чушпаном. Многие дети того времени из неблагополучных райнов должны были делать социальный выбор, становиться угнетателями или угнетенными. Так Алексей Рощин описывает казанскую дихотомию:

— Я сейчас провожу психологические консультации с разными людьми в разных странах. Многих это разбередило, не только мальчиков, но и девочек. Девочек уже пожилых, лет 45. Они это всё помнят очень хорошо, и ощущение дилеммы, социального выбора очень ярко выражено. Кем мне быть? Пацаном — и это доставляет массу моральных страданий. Или быть чушпаном — это тоже масса страданий. А что-то среднее, остаться вне этой дихотомии — это третий путь, который был многими желаемым, но они не могли на него пойти, потому что сама жестокая действительность такого выбора не давала.

Романтический ответ на главный вопрос 90-х — «В чем сила, брат?» — «В правде» — создатели заменяют другой, более жестокой максимой: «Пацаны не извиняются». Сила правит силой.

Если нет романтики и соучастия, то в чем тогда катарсис?

Успех «Слова пацана» трудно объяснить только талантом создателей и актеров. Сериал — это не японский сад камней и не оптические иллюзии Вазарелли. Тут совершенность или, наоборот, текучесть абстрактных форм не будет держать зрителей часами перед экраном. Какой же нерв затронул сериал, и какие вопросы граждане страны задают к недавней истории?

Зря властьимущие в России волновались за то, что по всей стране будут возникать пацанские группировки, считает Дмитрий Громов:

— Конечно же, совершенно ни на чём не основано утверждение, что молодёжь посмотрит сериал и будет организовывать группировки. Группировки организуются не из-за сериала, а из-за социально-экономических причин.

Но и интерес к подобного рода продукциям возникает по точно такой же причине. В фильме очень много насилия и жестокости, примитивной и архаической одновременно. Ее режиссер Крыжовников показывает напрямую, без прикрас. И выясняется, что эта жестокость особенно интересна людям.

— Она непрерывно присутствует в медийном пространстве, в пространстве соцсетей, постоянно транслируют снаф-видео, показывают трупы, убийства, пытки. Это всё идёт нон-стопом. Пригожинская кувалда на общем фоне — эпизод. Идёт поток. Это всё находит спрос и провоцирует спрос — давайте ещё. И в этом плане получается, что сериал не только бередит старые воспоминания, но и очень соответствует современности, — утверждает Алексей Рощин. Крыжовников попал в нерв времени, это прозрачная аналогия с сегодняшним днём.

«Слова пацана. Кровь на асфальте», с одной стороны, продолжает традицию «Брата», «Бригады» и «Бумера». С другой стороны, Крыжовников рвет с ней. Нет братства, на чем бы оно ни основано, есть стая и отказ от индивидуальности. Стае не нужны личности, в ней каждый — часть группировки, по мнению Алексея Рощина:

— Это продолжение одного и того же тренда. Не сила в правде, а правда в силе. Очарование силой и способностью проявлять насилие в отношении ко всем остальным людям. Сдвиг от Питера, культурной столицы, в Казань, где с этим особо не заморачивались. И уже это не в виде вопроса, как у Балабанова, а в виде утверждения — может быть только так и больше никак. Дальнейший отказ от сдерживающих культурных норм.