Психологи объяснили, что движет детьми, стреляющими в своих одноклассников

Елена Петрова, Наталья Сейбиль

Четыре шутинга в российских школах спустя российские власти с уверенностью могут сказать: ничего из того, что было решено в высоких кабинетах, не сработало, чтобы предотвратить трагедию. На входе в брянскую гимназию рамки металлодетектора не было. Ручным прибором охранник школы ещё одну девочку с тубусом проверять не стал, хотя в нём и лежало ружьё длиной 70 см. Психологические тесты Алина успешно прошла 24 ноября, и они не выявили ни суицидальных наклонностей, ни состояния одиночества и даже отверженности в классе. По предмету «Безопасность детей в детских учреждениях» российская образовательная система получила сегодня жирную двойку. Можно было бы и дальше иронизировать, если бы не гибли дети. А они умирают или получают ранения каждый раз, когда их одноклассник вытаскивает ружьё или нож.

Об уровне подготовленности российской образовательной системы к таким происшествиям говорит тот факт, что число скулшутингов растёт из года в год. Родители всё чаще задаются вопросом: как распознать тех, кто представляет угрозу жизни и здоровью самого дорого, что у нас всех есть — наших детей?

Убийство как диагноз

Американский психолог Питер Лэнгман 20 лет изучал шутинги в американских школах, включая печально известную стрельбу в «Колумбайн». Он составил типологию детей и подростков, которые убивали своих одноклассников: психотики, травматики и психопаты. Если психотики считают себя избранными, отличными от других детей, вторые — жертвами психологического или сексуального насилия, то последние — это олицетворения зла, люди, которые не способны ни к каким привязанностям, не испытывающие чувства вины. Они наслаждаются, причиняя боль другим.

Профессор Московского государственного психолого-педагогического университета, психолог Елена Дозорцева изучает шутеров, и она согласна с тем, что это психически лабильные дети:

— У многих были психиатрические диагнозы. Я могу сказать, что они не получали адекватного лечения.

В университете профессор Дозорцева и её коллеги разработали методическое пособие для определения маркеров будущих шутеров и их профилактики.

Те случаи, которые психолог исследовала, показали, что подростки-шутеры не подвергались в семье повышенной агрессивности или жестокому обращению, но ребёнок не ощущал в семье опоры.

У таких подростков, как правило, не бывает друзей. В школе они подвержены либо буллингу, либо бойкоту со стороны сверстников. Даже если друг и бывает, то была парная попытка нападения.

Елена Дозорцева говорит, что проблемы у детей-шутеров начинаются в детском саду и начальной школе, просто там никто не обращает внимания на симптомы. А они есть:

— Признаками ранней дезадаптации могут быть нарушения правил, прогулы, отказ от обучения, побеги из дома, бродяжничество, раннее курение или потребление алкоголя и наркотиков. Если детям свойственна обидчивость, упрямство, открытое непослушание, на это необходимо обращать внимание. Такие симптомы могут проявляться даже в дошкольном возрасте, и тогда этим надо начинать заниматься, потому что это будет влиять на отношения со сверстниками в дальнейшем. Проблемы накапливаются, как снежный ком, к средней и старшей школе.

Подростковый возраст как зона опасности

Предыдущий детский омбудсмен Анна Кузнецова признавала, что в российских школа пышным цветом цветет буллинг. Пятьдесят два процента детей-школьников становятся его жертвами, только 30% рассказывают о случаях агрессии со стороны одноклассников или педагогов своим родителям. В отличие от России, в американских школах, где с шутингом познакомились значительно раньше, чем в 2014 году, как это было в РФ, преподаватели и психологи внимательно отслеживают случаи эмоциональной, физической или сексуальной агрессии между детьми и подростками. И это приносит свои плоды — в США о буллинге сообщают от 20 до 30% школьников, что в два раза меньше российских показателей.

— Шутинг — это определение, но с ружьями в школы шли меньшинство. Многие приносили ножи, топоры, всё, что есть под рукой. Конечно, общая обстановка агрессии способствует тому, что ответная реакция тоже может быть агрессивной. Как правило, у таких подростков идёт накопление обид, причём не конкретно на кого-то, а проецируются на общество в целом, — рассказывает профессор Дозорцева.

Если кто-то думает, что к таким крайним проявлениям способны жертвы, тот глубоко заблуждается. Абсолютное большинство шутеров — это подростки с высоким интеллектуальным уровнем. Они планируют свои действия и готовятся к нему. Есть и свои маркеры, на которые должны обращать внимание родители и учителя:

— Подросток чуждается сверстников, выглядит одиночкой, часто носит одежду тёмных тонов, как правило, чёрную. Иногда проявляет спонтанную агрессию. Вспышки агрессии. Но при этом у него обычно плохое настроение, он перестаёт учиться, хотя в общем у таких детей, как правило, достаточно высокий интеллектуальный уровень. Это всё тревожные звонки, на которые родители и учителя должны обращать внимание и помогать таким подросткам справляться.

Понимают ли эти дети, что они убивают?

Сергей Ениколопов, заведующий отделом медицинской психологии научного Центра психического здоровья, знает, что у огромного числа детей до определенного возраста не сформированы причинно-следственные связи, поэтому они не очень хорошо понимают, что убивают:

— В норме это понимание должно формироваться к 5 — 7 годом. А представьте, что это педагогически запущенный ребёнок, он может и к 10 годам это не очень хорошо понимать. «Я как все, я делал то, что все». Это не очень распространено, но серьёзно.

При всей своей образованности и развитому интеллекту, современные дети отличаются повышенным инфантилизмом. Понимала ли 14-летняя Алина сегодня утром, что она лишила жизни и себя, и ещё одного человека, со всей определенностью сказать будет невозможно. У подростков осознание конечности жизни приходит примерно в этом возарсте. Елена Дозорцева говорит, что восприятие даже собственной смерти происходит у всех по-разному:

— Насчёт того, понимают ли, что убивают — мне трудно сказать. Собственную смерть начинают осознавать в 13 — 14 лет, до этого могут быть разные представления, что может произойти перерождение. У шутеров, обычно, этого нет. И, как правило, это не 12 -13 летние дети, а 16 — 17 летние подростки. В этом возрасте понимание уже формируется.

Культура насилия в стране

Психологи давно обращают внимание на то, что дети в нашей стране, как часть всего общества, подвержены культуре насилия. Психолог Денис Давыдов так описывает среду обитания детей и подростков:

«Дети растут в условиях, где родители и педагоги используют насильственную лексику. Они смотрят фильмы — например, веселое кино про мушкетеров, где жестокие действия приводят к каким-либо положительным последствиям. Существует общая культурная среда, в которой человек впитывает насилие».

Попытки взрослых защитить детей на практике превращаются в нечто противоположное: школа превращается в тюрьму с охранниками, рамками металлоискателей, проверками ранцев. Дети не воспринимают школу зоной комфорта, уверены психологи.

А что же делать?

Первое и самое главное, что требуется для школьной системы — ввести методику определения маркеров шутинга и профилактики. Такие программы в России есть. Их следует распространить не только в школах, но и детских садах. Чем раньше начать отслеживать проблемных детей, тем лучше для всех.

— Мы в институте разработали методику для учителей с рекомендациями, на что нужно обращать внимание. Это касается не только таких трагических и сложных случаев, как нападения на образовательные организации. Цель состоит в том, чтобы обращать внимание на поведение учеников как можно раньше, начиная с младшей школы, стараться заметить неблагополучие и помочь ребёнку и его семье преодолеть проблему, — рассказывает Елена Дозорцева.

Заменить эту работу улучшением патриотического воспитания, как сегодня предлагали в Думе, конечно, можно, но тольку от этого будет мало.

Сейчас исследованиям детей-убийц уделяется ничтожно мало внимания. Есть некоторые институты и лаборатории, которые занимаются этой проблематикой. Нужно, чтобы их стало больше. Необходимо восстанавливать девиантные школы, говорит Сергей Еникополов:

— Когда недостаток исследований, мы не знаем — это юный психопат и будет развиваться по клинической линии, поэтому лучше раньше начать лечение. Детские психиатры тоже могут быть привлечены. В первую очередь, клинические психологи для анализа. И потом — психологи, которые готовы работать по перевоспитанию или довоспитанию этих детей. Может быть, и педагоги, но их нужно фильтровать, брать из ста одного. Сейчас нужно всё восстанавливать.

Для остальных необходима работа по управлению агрессиями и страхами:

— Программа по снижению агрессивности есть всюду. Но это больше программа управления гневом, управления своей агрессией, а вовсе не снижения. Участник такой программы должен научиться управлять агрессией и направлять её в правильное русло. Если серьёзно, то основная проблема — это работа со страхами, с социальным напряжением, личным напряжением. Потому что агрессия — это способ разрешить проблему, индикатор личного социального неблагополучия.

Если все закончится ещё большим количеством оружия у охранников школ, более высокими заборами под патриотические песни, проблема останется нерешённой.