Российский миллиардер и банкир, и при этом гражданин Латвии, в настоящее время живущий в этой стране Петр Авен дал большое интервью латвийскому изданию Baltic News Network. Любопытно, что несмотря на свое несогласие с политикой России, которое он уже много раз декларировал, Авен до сих пор находится под западными санкциями. «Новые Известия» приводят самые интересные фрагменты из него.
Я стал гражданином Латвии в 2016 году. Главное было то, что в силу различных личных обстоятельств и рабочих соображений я начал подумывать о переезде в Латвию, на землю своих предков.
Оба моих дедушки были расстреляны в 1937 году. Одна бабушка провела 20 лет в лагерях и ссылке, другая была приговорена к смертной казни, но, имея троих маленьких детей, провела неделю в карцере, и она «скрылась», отсидев пять лет лагерей. Моя латвийская прабабушка умерла в ссылке в Сибири, а ее дочь — сестра моего дедушки — провела там семь лет. Как мне не бояться?
При этом моя бабушка, четверть жизни проведшая в ГУЛАГе, всегда говорила мне: «Ты слишком много говоришь. Рано или поздно они обязательно придут за тобой». Так что страх был на втором плане перед подготовкой к весьма вероятной встрече с чекистами.
Не буду вдаваться в личную жизнь, но что касается работы, то к бизнесу я отношусь с меньшим энтузиазмом — хочу писать книги (неожиданный успех книги о Березовском подтолкнул меня в этом направлении), заниматься благотворительность, создайте музей, наполненный моими коллекциями. К тому времени я уже построил дом в Латвии, недалеко от Мадоны. Может быть, это мой возраст, ностальгия…
Когда ты живешь в стране, вполне естественно стать ее гражданином. Я хотел чувствовать себя местным жителем, а не иностранцем.
Латвия — вполне успешное государство с достаточно сложившейся политической системой, четкой экономической моделью и т. д. Это, однако, не исключает существования чувствительных территорий. Наиболее очевидными из них являются демография и экономический рост. Если я не ошибаюсь, в Латвии сегодня самый большой отток населения в Европе, возможно, даже самый большой в мире. Это не хорошая вещь.
Что касается экономики, то перед Второй мировой войной Литва и Эстония выглядели слабее Латвии. Теперь они растут быстрее. Мне это не нравится. Чтобы справиться с этой ситуацией, стране необходимы серьезные инвестиции и, возможно, некоторая корректировка экономической политики. Учитывая мой опыт, я углубляюсь в этот вопрос, но это совсем другое дело.
Авторы санкционной политики задумывали персональные санкции как настоящее наказание, которое должно, среди прочего, создавать стимулы для «хорошего поведения». Не буду гадать, почему я оказался в санкционном списке. Однако если вы хотите, чтобы я высказал свои мысли по поводу этих санкций, могу сказать следующее.
Во-первых, нет четких критериев попадания в санкционный список и исключения из него. Например, одна из причин введения санкций — встреча с президентом Путиным. Однако, например, Меркель и Эрдоган встречались с президентом Путиным гораздо чаще, чем любой российский бизнесмен. Так почему же их нет в санкционном списке?
Еще одним критерием является размер бизнеса в России, определяемый налогами, уплачиваемыми в российский бюджет. Наш давний партнер в России, BP (British Petroleum), платил огромные налоги, намного выше, чем Альфа-банк. Ну и что? Кстати, мы платили немалые налоги в Украине, и я лично тоже плачу налоги в Латвии.
Во-вторых, я всегда верил в верховенство закона и неприкосновенность прав собственности на Западе. Но сегодня включение в санкционный список фактически означает временную конфискацию имущества («заморозка» — это всего лишь эвфемизм), которая происходит без какой-либо судебной процедуры, состязательного разбирательства или простого права на защиту.
Некоторые анонимные чиновники де-факто лишают субъектов санкций и даже членов их семей фундаментальных прав. Это практика чисто политических решений, эквивалентная институту «лишенцев» (обделенных), тех, кто когда-то был лишен всего при советской власти после революции. Аналогично, не существует прозрачного и эффективного механизма оспаривания санкционного статуса. Судебные разбирательства могут длиться годами, но за это время рушится бизнес, портится репутация, детей исключают из школ и так далее.
В-третьих, на каких данных основано включение в санкционный список? В моем случае и в случае моих партнеров — это десяток статей в таблоидах. Они были подброшены и, по сути, совершенно фальшивы. К сожалению, мнение людей, выступавших в нашу защиту, было проигнорировано, а основанием для обвинений стало мнение неизвестных «экспертов». Даже несмотря на то, что российский «Мемориал» (признан иноагентом и ликвидирован в РФ) поддержал меня письмом в ЕС; Илья Яшин (признан иноагентом в РФ) написал письмо из тюрьмы (!) в поддержку Михаила Фридмана; всех нас, акционеров Альфа-банка, поддержал нобелевский лауреат Дмитрий Муратов (признан иноагентом в РФ) …
Русский мир многолик. Искренность, привычное воровство, гордость, лень, смелость, героизм, насилие, балет Большого театра, тюрьмы как норма повседневной жизни… Что осталось от прошлого, что было после?
Знаете, есть известная поговорка, что в России каждые десять лет все меняется, а каждые двести ничего. Основные аспекты российского общества очень стабильны. Ричард Пайпс, например, считал, что основные правила и «механика» государственного управления в России были установлены в 1870-х и 1880-х годах и с тех пор практически не изменились. Постоянный передел активов, продолжающийся и сегодня, очень напоминает непрерывную смену собственности поместий среди российского дворянства, которая никогда не прекращалась, в отличие от Запада. Так обстоят дела. Многоликость Русского мира не исчезла.
Роль внешнего врага действительно была традиционно важна в российском политическом менталитете. Однако это не всегда был Запад. Несколько лет, например, это была Турция. На мой взгляд, проблема России не столько в ее ненависти к Западу, сколько в ее неспособности четко определить свое место между Западом и Востоком. Можно цитату из моей статьи 2000 года?
«Россия расположена между Западом и Востоком. У обоих свои строгие принципы. Некоторые более эффективны, чем другие, но они все еще существуют. При этом у нас нет каких-то строгих правил. Мы качаемся как маятник. В начале века к гражданскому обществу; в середине века, к деспотизму Востока. Потом снова обратно. России нужны сильные принципы. И ясная мораль. Их можно искать по третьему пути, между Западом и Востоком, но я не вижу в этом жизнеспособного варианта: Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и они никогда не встретятся. Можно привести множество аргументов относительно того, почему западное общество сегодня более экономически эффективно. И почему в Китае либо изменится социальная система, либо темпы роста резко снизятся».
В том, что интеграция с Западом не произошла при Ельцине, конечно, в первую очередь вина российского общества. Его двойственность, его неспособность очиститься от сталинизма и империализма. Сыграла свою роль и позиция Запада, который по многим причинам не был готов к интеграции с Россией. Хотя, на мой взгляд, только «привлечение» России к западному миру, как бы это ни было сложно, является гарантией безопасного сосуществования. Я всегда был за это. И тоже за люстрацию, возвращаясь к внутренним вопросам.
Кстати, я думаю, что интеграция с Западом произойдет гораздо быстрее, когда с политической сцены уйдет последнее поколение, выросшее в Советском Союзе. Мое поколение. Именно это поколение до сих пор укоренилось в мифах об «особом русском пути» и мировой гегемонии. Молодые люди реже страдают от этих фантомных болей псевдовласти. Они лучше понимают, что национальным делом должно быть благополучие их нации, а не мировое господство.