Власть без Пригожина: как его гибель отразится на ситуации в стране

Трагическая смерть Евгения Пригожина уже породила массу самых разнообразных версий и в России, и за рубежом, начиная от «украинского» и «кремлевского» следа и заканчивая следом «африканским». Популярное американское издание New York Post, у которого почти три миллиона подписчиков только в социальных сетях, даже назвало Пригожина «диссидентом»: «Russian dissident Yevgeny Prigozhin…» Что ж, какое время, такие и диссиденты, комментируют этот казус в Сети. А вот российские аналитики поспешили спрогнозировать, как это событие повлияет на общественно-политическую ситуацию в нашей стране.

Пригожинский компромат не следует брать во внимание всерьез

Аналитики канала «Незыгарь» уверен, что гибель Евгения Пригожина и ключевых командиров ЧВК «Вагнер» кардинально не меняет диспозицию во власти. По его мнению, после 24 июня говорить о серьезном политическом влиянии Пригожина уже не было оснований: фактически, он был сослан заниматься военными проектами в Белоруссии и Африке, но не успел их реализовать. Пригожин постоянно воспринимал себя как альтернативу силовиков различного профиля, а потому и не имел хороших отношений фактически ни с кем из силовиков. А потому и версия о об огромном компромате на российское руководство не серьезна: все это, если и было, давно и грамотно нейтрализовано спецслужбами. Потому то высшее руководство и охладело к нему в 2018–2019 годах.

А вот как скажутся эти события на тех, кто негласно и неформально поддерживали Пригожина, предположить нетрудно.

Конспирологических версий катастрофы не избежать

Доктор философии Дмитрий Михайличенко уверен, что российские власти окончательно вернули себе монополию на насилие, и что мятеж 24 июня был попыткой помешать реализации этого процесса. Теперь же наступила эра беспрекословной дисциплины и лояльности, все ждут от власти только указаний и инструкций. Общество же будет обсуждать это не публично, а как в СССР- на кухнях, так что мифологических и конспирологических объяснений будет в избытке. А вот противники России попытаются дать своим версии гибели Пригожина, и этим версиям нужно будет активно сопротивляться. Лукашенко же будет полностью послушен Кремлю.

Независимый аналитик Александр Кынев тоже считает, что гибель Пригожина серьезно укрепила имидж власти, и игры в «патриотизм» закончились:

1. Независимо от того, каковы реальные причины крушения самолёта Пригожина, мифология и обстоятельства (ровно два месяца с момента мятежа) будут трактовать их определённым образом. Для политики в России и вне ее только это и имеет значение. Если массовым является убеждение, что это наказание за мятеж, значит из этого и надо исходить. Таким образом, публично власть России отчасти униженная «прощением» Пригожина в июне, восстановила свой пугающий силовой образ. Память о мятеже останется, но и память о гибели Пригожина останется. Тему проблем транзита и будущего системы это не отменяет, но обсуждение её станет ещё более кулуарным.
2. Альтернативный власти «патриотический» дискурс, вышедший из-под контроля, будет и дальше ослабевать и маргинализироваться
3. Под большим вопросом позиции России в Африке в странах присутствия ЧВК Вагнер (ЦАР, Мали). Если их не удалось оперативно заместить/переструктурировать, это будет ударом по влиянию России в Африке. На личные связи там завязано очень много. С другой стороны, в других странах, «русских» будут бояться и демонизировать меньше.

Власть по-прежнему не готова к заигрыванию с революционерами

Политолог Илья Гращенков считает, что уход Пригожина с политической сцены создаст неплохую площадку для переговоров с Украиной:

Итоги «пригожинга» теперь можно подвести в связи с гибелью владельца «Вагнера» (несуществующей официально ЧВК). По всей видимости, сворачивание эксперимента по привлечению бизнеса в военные структуры, на фоне возможных политических последствий, может означать несколько разных сценариев дальнейшего развития ситуации.

Во-первых, тема «кто убил Пригожина» будет какое-то время беспокоить умы элит. Версий много, среди которых особенно продвигаема «виноват Киев». Однако она и самая невероятная, с точки зрения дедукции и мотива, а также обнажает вопросы защищенности (т.е. вот так просто можно «достать» одних из самых важных людей в России, да еще и всех скопом?). Другие версии — оставим их интерпретаторам. Однако очевидно, что брожения в умах уже начались и самое главное, непонятно чем закончатся. Ура-патриоты скорбят, умеренные циники видят в случившимся возможность для устранения конкуренции на этом фланге.

Во-вторых, ситуация с несуществующей ЧВК «Вагнер» должна подтолкнуть власть к скорейшему забюрократизированию процессов в данном направлении. Кейс Пригожина показал, что кондотьеры очень быстро выходят из-под контроля. И нужен либо закон о ЧВК, либо окончательный разгон организации и перевод ее под контроль Минобороны и ГШ.

В-третьих, окончательный уход из «элитного консенсуса» радикально настроенного Пригожина (который последнее время троллил Польшу прогулкой до Варшавы через Киев), облегчает части элит процесс по мирным переговорам. Маргинализация радикальной повестки, вывод ее из официальной информационной линии, может также способствовать и внутреннему умиротворению, тем более что в стране сейчас есть более важные внутренние проблемы, не связанные с внешней экспансией. Мирный договор становится предметом реального обсуждения, и борьба вокруг его контуров также становится важным элементом трансфера власти.

В-четвертых, «пригожинг» показал, что власть по-прежнему остается рациональной и не готова к дальнейшему заигрыванию с революционерами, кем бы они не были, например со Стрелковым. «Вагнер» в последнее время (даже передислоцировавшись) так или иначе рассматривался многими как сила, потенциально имеющая возможность «развернуться внутрь страны».

В-пятых, в России в 2024 году пройдут президентские выборы. Трансфер власти — это еще и борьбы разных групп за доминирующую повестку. Будет ли она оставаться милитаризированной и радикальной или фокус будет смещен в сторону умиротворения и развития. «Вагнер» был частью тех сил, которые политически не хотели бы, чтобы страна «нормализовалась». «Пожить немного в Северной Корее» — таков был рецепт Пригожина и многих сторонников из право-милитаристского лагеря.