Елена Петрова
Все началось во вторник вечером в пригороде Парижа Нантьерр. Двое полицейских на мотоциклах остановили желтый мерседес, в котором ехали три подростка. Сначала подростки пытались оторваться от полицейских, переехали перекресток на красный, ехали по выделенной полосе, но полицейские не отставали. наконец, машина встала. оба полицейских подошли к водительской стороне, окно открылось. На видео слышно, как один полицейский говорит другому: «В голову» В это время машина опять трогается с места, полицейский нажимает на курок, раздается выстрел. 17-летний француз алжирского происхождения Наель М. получает пулю в грудь. Не доехав до больницы, юноша умирает.
Полицейские сначала рассказывают, что подросток хотел на них наехать, и они стреляли, чтобы остановить преступника. Но в прозрачном мире, в котором мы живем, нет никаких тайн — на следующий день появляется видео, от которого все политики, от президента Макрона до министра внутренних дел — в шоке. Полицейские стреляли с расстояния полметра, чтобы убить, а не чтобы остановить машину.
Уличные бои начались в пригородах Парижа и перекинулись на всю страну. Пригороды больших французских городов — это многоэтажные гетто для социальных лузеров, к которым относится большой процент «французов с черными ногами», как называл выходцев из бывших французских колоний президент Де Голль. Благодаря генералу, для расширения электоральной базы бывшие алжирцы, тунисцы и марокканцы получили французские паспорта. Однако других социальных лифтов за 60 лет создано не было. Безработица достигает 40%, рождаемость — самая высокая в стране, преступность — тоже. Так во французских пригородах растет армия молодых, голодных, рассерженных мужчин, которым нечего терять, что и продемонстрировала прошедшая неделя.
Гнев улицы не смог унять ни арест полицейских, ни призыв матери погибшего Наэля к мирному протесту. Повторилась история 2005 года, когда в другом парижском пригороде полицейские застрелили двух подростков.
Французская полиция, в отличие от других европейских сил безопасности, обладает большими правами и лучшим вооружением. Кроме того, по Конституции, правительство может выводить на улицу и армию, что, например, в соседней Германии категорически запрещено. Французские полицейские всегда действовали очень жестко, а с 2017 года они законодательно получили право стрелять по машинам, если водители не останавливаются для контроля. Только в 2022 году на французских дорогах полицейские застрелили 13 человек из-за того, что они не выполнили требований полиции. Во время беспорядков полиция не церемонится с протестующими, действует жестоко, что ведет к эскалации насилия. Слезоточивый газ — норма, резиновые пули — норма, бронетранспортеры и водометы — тоже норма.
45 тысяч полицейских вывело государство против протестующих. Участники протестов тоже не церемонятся — в сторону полицейских летят камни, коктейли Молотова. За 6 дней беспорядков ранения получили 300 полицейских, каждый день в тюрьму отправляются около тысячи человек.
За одну вчерашнюю ночь протестующие сожгли 577 машин, подожгли около сотни зданий, Всего пожарные потушили 871 возгорание. Сотни полицейских с помощью слезоточивого газа зачищали от погромщиков главную улицу столицы — Елисейские поля.
В Марселе протестующие захватили склад с вооружениями, после чего полицейские вывели на улицы портового города бронированную технику, вертолеты и спецназ.
И это происходило в «относительно спокойную ночь», как уверяют французские власти.
Итог уличных сражений: 250 разграбленных отделений банков по всей стране, 10 торговых центров, 200 супермаркетов, 250 табачных магазинов, сообщил министр финансов страны Брюно Ле Мэр.
Аналитики сравнивают происходящее сейчас с выступлениями 2005 года. Но есть существенное отличие. Протестующие намного лучше организованы. Президент Макарон винил в погромах социальные сети, что частично верно. Но Snapchat и Tik-Tok протесты не организуют, это делают люди. Непримиримость и поляризация достигли во французском обществе, как, впрочем, и везде в мире, невиданных размеров. Люди ни о чем не могут между собой договориться — и прибегают к крайним мерам.
В протестах принимают участие молодые, вчерашние школьники. Эммануэль Макарон говорит, что очень многие задержанные не были замечены ни в каких правонарушениях. И протест ширится: по словам мэра Лилля Мартины Обри, сейчас на улицы вышли не только подростки, но и люди старше.
Участники протестов вышли на улицы не воровать, как хотят представить ситуацию крайне правые. Ибрагиму 16 лет, и он говорит, что воровать в магазинах — это не цель его друзей.
«Мы громим магазины, чтобы показать, что мы разгневаны. Хватить вооружать полицию, хватит убивать людей!» Митинги, марши и мирный протест — дело бессмысленное, говорит школьник.
Французские социологи полагают, что протесты переросли стадию погромов и приобрели политическое измерение. Сейчас нападают на школы и библиотеки, говорят они, а это означает, что протестующие хотят изменить саму систему. За 18 лет после первой войны пригородов с центром не было сделано ничего, что изменило бы ситуацию. Нынешние выступления просто так не прекратятся.