Убийцы в 10 лет: что делать с детьми, совершившими тяжкие преступления?

Елена Петрова, Наталья Сейбиль

В подмосковных Химках  7 февраля этого года ученица 5-го класса напала на одноклассницу с ножом и нанесла ей более 100 ножевых ранений. Девочка в тяжелом состоянии попала в реанимацию, но выжила. И хотя прокуратура возбудила уголовное дело по статьям о покушении на убийство и халатности должностных лиц, наказания нападавшая не понесёт – уголовная ответственность в России, как и в большинстве других стран мира, независимо от преступления, наступает после 14 лет. Жертве и  её обидчице по 11…

Растёт количество совершённых детьми и подростками тяжёлых преступлений и в других российских регионах. За первое полугодие 2022 года в Свердловской области, как и по всей России, общее количество правонарушений снизилось, а подростковая преступность выросла. Также с 7,4% до 8,7% увеличилась доля девочек, участвующих в совершении правонарушений. В Саратовской области число преступлений, совершённых несовершеннолетними в 2022 году, выросло на треть.

Статистики, сколько убийств совершили дети до 14 лет, найти не удалось, однако можно провести сравнение, например, с Германией. Там в среднем в год фиксируется таких преступлений от 11-ти в 2019 и 2020 годах  до 19-ти в 2021 году, хотя может быть, что речь идёт о групповых преступлениях, а количество случаев остается стабильным. Данные о совершивших преступления строго засекречены, нет ни имён, ни информации о том, как было совершено убийство или покушение, ни какие были мотивы у малолетних преступников.

Недавнее убийство на западе страны потрясло всю Германию. Жертве Луизе было 13 лет, её убийцам – 12 и 13. Они признались в том, что зарезали свою одноклассницу ножом. Ещё никогда не было такого, что именно девочка сама убивала кого бы то ни было. После совершения преступления обе семьи совершивших убийство несовершеннолетних уехали из Фройденберга навсегда.

Но сразу после ЧП разгорелась дискуссия – несмотря на то, что от уголовной ответственности обе девочки в силу возраста освобождены, как государство и общество должны реагировать на такие преступления, а главное, что с ними потом станет?

Уголовная ответственность  в Англии или Австралии, например, наступает с 10 лет. Так, совсем недавно европейские медиа возмущались тем, что 13-летний подросток за то, что вырвал у кого-то мобильник и дал ему ещё оплеуху, отсидел 2 месяца в тюрьме, дожидаясь суда. В Швейцарии ответственность за тяжкие преступления наступает также с 10 лет, однако в тюрьму малолетние преступники идут только с 15 лет.

Когда случаются такие убийство, и в Европе , и в России раздаются голоса о необходимости снизить возраст наказания. Власти федеральной земли Северный Рейн-Вестфалия, где произошло преступление, призывают изменить систему наказания, а министр юстиции страны – категорически против.

Психологи и психиатры, независимо от того, в какой стране они работают, говорят, что снижение возраста ничего не даст, и что с большой вероятностью можно сказать, что малолетние убийцы – не монстры, в большинстве своем. По данным российского МВД, около половины подростков, совершающих тяжкие преступления, растут в полных семьях, около 40% живут с одним родителем, и только 9%  живут в интернатах и детских домах.

Профессор Цюрихского института прикладных наук Дирк Байер говорит, что, вероятнее всего, речь идёт не о бесчувственных жестоких детях, которые всю свою короткую жизнь влачили асоциальное существование. Скорее всего, между жертвой и убийцами развился конфликт, разрешение которого они посчитали возможным только в виде крайней меры. На фоне запоздалого взросления, которое наблюдается во всём мире из-за изменившихся методов воспитания в семьях, дети не могут осознать, что смерть – это навсегда.

- Вы поймите: у огромного количества детей ещё не сформированы причинно-следственные связи. Они не очень хорошо понимают,  что они убивают. В норме это понимание должно формироваться к 5 – 7 годом. А представьте, что это педагогически запущенный ребёнок, он может и к 10 годам это не очень хорошо понимать. «Я как все, я делал то, что все». Это не очень распространено, но серьёзно.

Заведующий отделом медицинской психологии научного  Центра психического здоровья Сергей Ениколопов в 90-е годы вместе со своими коллегами пытался провести исследование по наблюдению за 100 детьми, совершившими убийство в Москве. Все они были младше 14 лет, от 9 лет и чуть старше. Исследование закончилось ничем – запретила прокуратура. Однако из-за так называемой защиты детей никто не знает, что это за дети. Сергей Еникополов вспоминает, что особенно ему запомнился один мальчик:

- Могу сказать, что многие из них были абсолютно психически здоровые дети, попавшие под чьё-то влияние, выпивающие, социально неблагополучные. Но мама одного из них, когда случилась эта трагедия, она вызвала биологического отца, отчима и сказала: теперь вы будете работать, а я буду следить за ребёнком. Я был просто в восторге: она поступила так, как будто она – психолог. Перевела его в другую школу, стала фактически конвоиром. Мальчик стал учить английский язык, посетил  со школой Францию и Англию. И живо хотел говорить об этом, а никак не о преступлении. Был замечательный...

Самая главная проблема с детьми, совершившими убийство или покушение на него, в том, что непонятно, что с ними делать потом. Ясно одно – просто так это для них не закончится. В Германии процедура выглядит так: может случиться, что девочек, убивших свою подругу, могут забрать из семей. Они пройдут тренинги против агрессии и мультисистемные терапии.

В России также есть программы по снижению агрессивности. Однако эти программы помогают управлять гневом, а не снижать его. Главный аспект работы с такими детьми - это работа с их страхами, с социальным и личным напряжением. Означает ли это, что детям надо не пихать таблетки, а использовать педагогические методы?

- Только не педагогические! У нас педагоги хуже полицейских. Полицейские более профессиональны. Воспитательно – да!  Детские психиатры тоже могут быть привлечены. В первую очередь, клинические психологи для анализа. И потом – психологи, которые готовы работать по перевоспитанию или довоспитанию этих детей, - считает Сергей Еникополов.

В Москве раньше были школы по девиантов. Многие из них закрылись, потому что это были не школы, а тюрьмы для детей. После этого сделали несколько школ по методикам, которые могли помочь. Однако наверняка сказать было трудно, потому что настоящие исследования этой проблемы не проводились. Там началась другая проблема: обучение было слишком дорогое, денег не хватало, хорошие педагоги стали уходить.

Профессор Байер, наблюдая за несовершеннолетними, убежден, что большая их часть может вернуться на путь добродетели. Для этого детям нужна стабильная социальная среда. Чтобы дети осознали, что они совершили, нужна реабилитация. После совершения преступления они, скорее всего, потеряны и не знают, что им дальше делать. Но пройдёт время, они должны будут осознать содеянное и принять на себя ответственность за это преступление.

Предупреждение правонарушений, о которых мечтают власти и министерства внутренних дел всех без исключения стран, означает на практике только одно: стоит подростку свернуть с правильного пути, как тут же в дело вступает полиция, органы надзора за несовершеннолетними, а во всем опять будет виновата школа.

Психологи выступают за более широкое внедрение психологической помощи для подростков. Стигматизация психиатрии приводит к тому, что необходимое лечение откладывается, и тогда если ребёнок - психопат, развитие по клинической линии будет проходит незаметно для окружающих.