Назад, в страну чекистов. Эксперты "НИ" оценили перспективу массовых репрессий

Виктория Павлова

Характерные цифры. СИЗО в России не выдерживают потока арестантов: в Москве они, если верить оценке столичного уполномоченного по правам человека Татьяны Потяевой, переполнены на 17,6%. И только незаконный перевод подозреваемых в другие регионы спасает столичные изоляторы от переполнения на 30%. В Тамбовской области СИЗО переполнены на 15–18%, в Крыму - на 87%. И сидят там годами не только жестокие насильники, убийцы и наркоторговцы, но и люди, которые просто оказались в чем-то не согласны с властью.

Новый страх как хорошо забытое старое?

Многим все это напоминает тотальный контроль за гражданами, борьбу с инакомыслием и диссидентами во времена СССР. Тогда тоже нельзя было безнаказанно устроить уличную акцию протеста. Подобная активность пресекалась на корню, поэтому публичные акции (если это не митинг в честь 1 мая и других идеологически правильных праздников) можно пересчитать по пальцам.

В декабре 1965 года в Москве на Пушкинской площади состоялся «митинг гласности», на котором 200 человек требовали соблюдать права, записанные в советской Конституции. Порядка 20 человек тогда задержали, но многих участников-студентов отчислили из ВУЗов. В январе 1967 года на Пушкинской площади собрались 20–30 человек и требовали прекратить преследование арестованных диссидентов. В августе 1968 года несогласие с вводом войск в Чехословакию на Красной площади выразили 8 диссидентов. Пятеро из них впоследствии получили тюремные сроки, а троих приговорили к принудительному лечению. Забастовка рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода в 1962 году и вовсе закончилось страшной трагедией. На заводе повысили норму выработки, снизили зарплаты, а цены на продукты выросли. Голодные рабочие вышли на центральную площадь города, требовали повысить зарплаты и сменить директора завода. При подавлении демонстрации было убито 25 человек, 70 получили тяжёлые огнестрельные ранения.

Всё это было давно, но осенью 2022 года из МГУ отчислили двух студенток, которые осуждали запрещённую уставом университета патриотическую акцию Степана Антропова. Месяц назад Ломоносовский районный суд Ленинградской области отправил активиста Дмитрия Скурихина в СИЗО по делу о дискредитации российской армии из-за одиночного пикета с плакатом. В сыктывкарском СИЗО-1 с декабря прошлого года находится бывший учитель истории Никита Тушканов за антивоенные высказывания. В Тульской области за стенами СИЗО оказался отец-одиночка Алексей Москалёв из-за антивоенного рисунка его дочери (она сама сейчас в приюте), сделанного на уроках ИЗО. Допрашивали его даже сотрудники ФСБ. А на днях арестовали москвича Юрия Самойлова по доносу других пассажиров метро, которые увидели шеврон украинского полка «Азов» (запрещённая в России организация) на заставке его телефона.

Опять возвращаемся в прошлое, в СССР? Такая тенденция вполне укладывается в логику, по которой власти напирают на ностальгию и пытаются заниматься идеологическим воспитанием молодёжи в советских традициях. Однако эксперты обращают внимание на ряд отличительных деталей, которые не позволяют провести прямую аналогию с тем, что происходит сейчас... Но, возможно, опасаться стоит как раз этих отличий.

Практики старые, идеи - новые

Признанный иноагентом в РФ политолог Аббас Галлямов* придерживается точки зрения, что сейчас идёт именно советизация сообщества силовиков:

- Мы возвращаемся к старым советским практикам. Причем в какой-то части это движение даже не в сторону брежневской эпохи, а в сторону сталинщины, в сторону тоталитаризма. Ведь чем отличается авторитаризм от тоталитаризма? При авторитаризме государство не интересуют твои личные мысли, что ты сам думаешь – даже если ты не согласен, главное, не высказывай их публично. Дома с друзьями, на кухне – это пожалуйста. А тоталитаризм как раз отличается тем, что государство пытается контролировать и личные мысли, и мы все чаще видим истории, когда наказываются люди за приватные разговоры. Где-то кому-то кто-то сказал, кто-то услышал, написал заяву - и все, у человека проблемы.

Но президент Фонда «Центр развития региональной политики» Илья Гращенков считает, что фундаментальные различия между Россией и СССР слишком сильны, и это сказывается на принципах работы силовиков, в частности – на практиках тотальной слежки за гражданами:

- Советский союз был тоталитарным государством, а тоталитарная идеология подразумевает, что не должно быть никакой внутренней конкуренции. И поскольку идеология была очень продуманная и детальная, то слежка была повсеместной. Россия в этом плане отличается, поскольку это не тоталитарное государство, нет соответствующей идеологии. Нет даже полноценной авторитарной идеологии. Имеющаяся идеология очень странная, она косплеит очень многие эпохи, они часто пересекаются и противоречат друг другу. Следить за всем невозможно, поскольку само государство не понимает, что оно продуцирует. Государство у нас недостроенное, но внутри него есть конкретные люди с конкретными задачами. Врагами современной системы являются не диссиденты вообще, а конкретные люди. Реакция острая, но персональная. Кто кому-то перешёл дорогу, с тем и расправляются.

«Большой брат» следит – не уследит

 Однако IT-новинки для Роскомнадзора не позволяют расслабиться. Ведомство в феврале запустило систему автоматического поиска запрещённого контента (фото- и видеоматериалы) «Окулус». Запрещённые символы и противоправные сцены и действия (пропаганда ЛГБТ, экстремистская тематика и т.д.) должны автоматически классифицироваться и отсортировываться. А поставлять контент из сети «Окулусу» будет другая система Роскомнадзора – «Вепрь». Выглядит так, что все уже оказались под тотальным сетевым колпаком. Однако правозащитник и тоже иноагент в РФ Игорь Каляпин* не верит в то, что искусственный интеллект отправит за решётку всех нарушителей подряд:

 - Тут, как говорится, «бешеной корове Бог рогов не дал…». Тотальной слежки у них не получается и, я думаю, не получится. Именно поэтому они сознательно и все чаще подвергают репрессиям совершенно случайных, откровенно умеренных, активистов, назначая несоразмерные их опасности наказания. Задача – массовое запугивание. Задача – внушить, что интернет – источник опасности.

Илья Гращенков  тоже считает, что поголовных арестов на основе сведений Роскомнадзора не будет:

- Рынок айтишных структур, сотрудничающих с властью, предоставляет ей большой выбор услуг. Поэтому все эти системы – просто хорошие цифровые продукты, которые нашли своего покупателя в лице власти. Они внедряются не столько для того, чтобы кого-то реально поймать, а для того, чтобы такой инструмент просто был на всякий случай. Да, иногда попадаются различные активисты, участники митингов, и они создают новостное поле. Но проблема российского «большого брата» в том, что ему не очень-то интересно следить за младшими братьями из-за непонимания того, что он хочет увидеть. Эти системы подключаются только в том случае, если есть угроза ослабления власти.

Есть ещё одна причина, по которой полиция и ФСБ не станут стучаться в дверь к каждому, кто когда-то запостил что-то непозволительное с точки зрения современных властей – это пресловутые «красные линии», переступать которые опасно. Аббас Галлямов* уверен, что в принципе силовики способны их переступить:

- Cиловики перейдут «красную линию». Просто хватит ли у них на это ресурсов? Вообще надо понимать, что это все ведет к росту протестных настроений и в конце концов - к революции, когда репрессивность режима уничтожит его легитимность. Лояльность силовиков сейчас уже тоже под вопросом.

Илья Гращенков, наоборот, уверен, что силовики не пойдут на обострение конфликта с населением. Им это невыгодно.

- Апогей закручивания гаек был бы близок, если бы карательные практики применялись массово. А они применяются точечно, и скорее всего такими и станутся. Для системы массовые карательные практики невыгодны, да и ресурса на это нет. Массовые репрессии могут породить реального врага, а пока идёт борьба с врагом воображаемым. Именно массовость – самая главная «красная черта». Пока вы трогаете либералов, проводите точечные репрессии, это никого не волнует. Даже при аресте блогеров другие блогеры вяло на это реагируют. Иногда реакция бывает прямо противоположной. Например, блогеров Чекалиных задержали, а другой блогер Андрей Ковалёв называет их инфоцыганами и откровенно радуется тому, что их прикрыли. Другая красная линия – это арест людей, которые являются нравственными ориентирами для многих. Например, если бы арестовали Юрия Шевчука, Лию Ахеджакову, или какого-нибудь известного врача. Есть красные линии, связанные со скоростью раскручивания маховика репрессий. И силовики внимательно следят, чтобы не будоражить общество, а точечно ликвидировать своих врагов.  

Карательная медицина и «шарашки» могут вернуться

То, что в современной России правоохранительные органы не борются с диссидентством как с явлением, не проводят массовых зачисток, ещё не означает, что они не вернутся к таким советским практикам, как направление неугодных, но талантливых людей, на работу в «шарашки», а менее талантливых - на принудительное лечение. Игорь Каляпин* рассказывает, что подобное уже становится реальностью:

- Возвращение «карательной медицины» вполне реально. С фактами «карательной психиатрии» мне в своей правозащитной практике уже доводилось сталкиваться. Тенденция к «затягиванию гаек», на мой взгляд, очевидна. Шарашки и прочие «прелести» советского периода, безусловно, социально опасны и экономически неэффективны в современных реалиях. Но рассчитывать на здравый смысл наших властей, а особенно властей в погонах, я лично не имею никаких оснований.

Илья Гращенков тоже не исключает возможность реставрации советского опыта. Если это будет выгодно:

- В частном порядке возможно применение и карательной медицины (якутский шаман сейчас сидит в психиатрической лечебнице и на него оказывают влияние). В тюрьмах могут работать программисты. Направление заключённых в зону СВО – это тоже механизм взаимодействия осуждённых с задачами государства. Почему бы не взаимодействовать в формате шарашек. Если это будет выгодно и рынок так сложится, то могут и возродить их.

Самоцензура и персональная выгода

Получается, что силовики сейчас не заинтересованы в поддержании идеологии как таковой. Им куда важнее собственные интересы. Любое громкое дело, даже такое как арест за детский рисунок, позволяет продемонстрировать начальству свою прыть и готовность исполнять любые поручения. Идеология стала чуждым термином для современных силовиков – поясняет Игорь Каляпин*:

- Эти «новые русские силовики», новая российская власть уже не связаны никакой идеологией. Они уже не обещают ни коммунизма к 80-му году, ни квартир к 2000-му, ни удвоения ВВП… «Правовое государство», «диктатура закона» и прочие термины – исчезли из дискурса начисто. Права человека объявлены неприемлемой для России доктриной и вражеской идеологией. В советский период, который я застал, милиция или КГБ, безусловно, работали по шаблонам, далеким от общечеловеческих представлений о гуманизме. Но, тем не менее, эти шаблоны создавались и контролировались государством и его уполномоченными органами. Прокуратура достаточно эффективно боролась за «социалистическую законность».

А чтобы народ не слишком распоясался без пристального наблюдения, пока силовики занимаются личными вопросами, в ход идёт банальное, но эффективное запугивание – дополняет Илья Гращенков:

- Запугивание людей развивает самоцензуру. Точечные репрессии эффективно работают с помощью медиа. Если раньше вам нужно было арестовать 1000 человек, чтобы об этом узнали люди, то теперь достаточно арестовать одного, а остальное сделают соцсети. А аресты за детские рисунки – это эксцессы, связанные с отдельными исполнителями. Кто-то искренне негодует, кто-то стремится выслужиться. Но система поощряет такие инциденты.

Тактика запугивания имеет большие охваты – дополняет Игорь Каляпин*:

- Единственное, до чего пока додумались российские охранители, это точечные, непоследовательные, но зато несоразмерно суровые репрессии в отношении отдельных лиц, проявляющих активность в информационном пространстве. И что очень важно – преследуют вовсе не самых опасных, не самых критически настроенных. Выборка весьма произвольная, благо российские очень размытые, пластилиновые законы и еще более произвольная судебная практика позволяют репрессировать кого попало и за что попало. Такие размытые критерии объектов репрессий, вовсе не случайны. Именно такая репрессивная практика, по замыслу властей, дает наибольший эффект запугивания наибольшего количества интернет-пользователей. Человек теряет представление о том, что реально можно, а что нельзя, что наказуемо в интернет-пространстве. И логично делает вывод: смотреть и читать буду всё что хочу, но выражать свое мнение, участвовать в обсуждении, даже в форме «лайков» или «подписок», не буду.

В СССР тоже могли посадить за что угодно. Был бы человек, а статья найдётся. Солженицына отправили в лагеря на 5 лет формально за «тунеядство».

Но за внешней схожестью методов советских и российских силовиков кроются совершенно разные принципы. В СССР силовики действовали в пределах чётких, пусть зачастую и формальных, но идеологических рамок, а сегодня вседозволенность силовиков останавливает лишь боязнь массовых бунтов. Игорь Каляпин* считает, что сдерживать силовиков некому:

- Реальная сила в нашей стране сейчас, к сожалению, только одна. Возможно, в ближайшее время, появятся другие реальные силы в виде "активистов" из различных ЧВК. Но я что-то сомневаюсь, что эти реальные силы будут защищать гражданские свободы.

Остаётся надеяться лишь на то, чтобы правоохранительные органы, хотя бы в силу инстинкта самосохранения, не перешли те самые «красные линии», о которых говорят эксперты.

*признаны иноагентами