Вообще любая работа с чем-либо должна начинаться с того, что мы должны проанализировать, что мы имеем, то есть надо примерно прикинуть, сколько у вас собак. Это сотни тысяч.
В мире около семисот миллионов бездомных животных. В Подмосковье насчитали порядка тридцати тысяч. Из этого формируется бюджет, исходя из которого надо стерилизовать процентов 60 этой популяции. Вот это главное, если популяцию стерилизовать, она не будет размножаться.
Если посмотреть данные, которые дает нам Роспотребнадзор по стране, где какие покусы, в каких–то регионах покусы невысокие и они снижаются, а в каких-то они высокие, да ещё и растут. Если бы закон не работал, везде было бы одинаково.
Покусы совершают бездомные собаки. Они фиксируются Роспотребнадзором, бдительно освещаются СМИ, которые каждую такую историю вытаскивают. Эти кадры очень любят средства массовой информации, которые пристрастились показывать проблему именно с этой стороны.
Всегда на фотографии какая-нибудь какая такая осклабленная злобная собака, и там пишут: «У нас в Подмосковье сегодня порвут кого угодно. Агрессивные стаи разорвут». Кого они там разорвут?
А я знаю, это Балашиха, там живут четыре собаки, все знают они с клипсами, их кормят. У нас в Подмосковье с бешенством таких проблем нет, как в других регионах. За годы существования этого регламента отлова от покуса бездомной собаки никто бешенством не заболел, потому что такие собаки не "бешенели" ни разу.
Если посмотреть, например, сколько людей умерло от покусов животных и сравнить с цифрой, сколько умерло от падения сосулек на голову, то от бездомных собак гораздо меньше, но СМИ не пишут про сосульки, они пишут про животных.
Я хотела донести мысль о том, что закон, принятый сейчас о стерилизации, безусловно работает, потому что в разных регионах разная картина. Я езжу., я говорю, я смотрю, я мониторю цифры и регионы.
Есть регионы, в которых категорически не хотят и не желают это делать. Например, наша любимая Астрахань, в которой огромный бюджет, в которой этот бюджет проходит через муниципальный приют какой-то там ужасный, то сейчас через приют какого-то депутата, где собаки содержатся в каких-то неимоверных условиях, Чего-то они делают, у них по документам пятьсот собак в день они стерилизуют.
То есть какая-то фантастическая история. Сейчас вся зоозащита страны разводит эту Астрахань. Очевидно, что там непорядок. По Москве и Петербургу менее ста укушенных на десять тысяч жителей. Более того, это не дифференцированные покусы. Скорее всего, это домашние животные и бездомные, то есть, примерно пополам. То в Астрахани, то там под шестьсот, это такой уверенный лидер нашей страны.
Там где-то город Саратов. Там приют, который уважаемый господин Володин для своего города муниципальный сделал, красота. Но приезжаешь в Саратов, а там собаки везде ходят.
Получается, что там есть какая-то такая организация, которая якобы этим занимается и потом открываешь Instagram сына губернатора, который уже не губернатор, и видишь всё время его в обнимочку с этим человеком, который ловит там собак. Ну чисто, видимо, случайно он стал ловить собак и собак там никто не ловит. Вот такие действия совершенно никому непонятные, собак полно, покусов полно, все орут: «Закон не работает».
У нас общая ментальность, когда все говорят, что собака должна дом на цепи охранять, а кролика надо съесть. Ну как бы всё! Другого не дано. Люди и чиновники искренне не понимают, зачем это всё.
Они спускают всё это куда-то вниз. Там тоже не понимают, они начинают искать, кто этот контракт будет исполнять. Находят какое-нибудь там ИП Шандыбин из соседнего региона. А так вообще нельзя перевозить их, но тем не менее. Он приезжает, какие-нибудь трудовые мигранты стреляют в этих собак, потом грузят в какой-нибудь прицеп и он уезжает. Вот так это всё работает: кого-то постреляли, кого-то не достреляли. Естественно, надо себе, чтобы доставалось. И так во многих регионах.
Я говорила с каким-то кинологом очень умным. Сейчас [в Сочи] наконец образумились, там очень приятные люди поставлены на эту проблему. Мне кажется, они с таким интересом взялись за дело. Вообще, приюты проблему не решают. Проблему решают исполнители контрактов.
То есть это та компания, которая пришла и работает. Её проблема: есть приют, нет приюта. Вот муниципальный приют и муниципальный исполнитель контракта – это история такая менее заинтересованная.
Потому что, если у тебя частный приют, ты любишь собак. Ты не хочешь, чтобы они были на улице, потому что ты их любишь. У тебя есть волонтеры, которые любят тебя, любят этот приют и все вместе хотят сделать какое-то дело.
Если это муниципальный приют, это люди, которые ну, у них этот приют, надо что-то делать. Они наняли на работу каких-то людей, которым надо зарабатывать и собаки им эти все вообще побоку. Соответственно, они же ездят по городу, как правило, это люди очень маргинальные.
Вот у меня ловцы, они с высшим образованием, потому что так должно быть, они решают проблему. В этих муниципальных приютах какая-то урла там ездит и что-то там делает. Потом у них там ещё палками забивают в этих приютах, потому что их кормить нечем. Совсем другая история и есть волонтеры, которые борются с этим приютами. Вот поэтому я целиком за частные приюты.
Самое главное, чтобы средства массовой информации не настраивали так сильно людей против [бездомных собак]. Самое главное, чтобы мы вместе этой проблемой занимались. Вот и тогда всё будет нормально, а то одна сплошная война. Это ужасно! В войне ничего не сделать. В этой войне только страдает кто-то всегда.
Во–первых, когда Сардана Владимировна была мэром Якутска, они там по непониманию, что вообще делать с собаками, просто взяли и убили под триста собак в пункте городском. Мы туда поехали, был круглый стол.
До этого мы были в этом приюте и человек, который там участвовал в этом процессе, то ли сотрудник, то ли ветеринар, он подошёл ко мне и с глазами, полными слез, говорит, «если бы вы знали, что они с ними делали». Я даже вспоминать об этом не могу. Это ужас.
При этом Сардана Владимировна сейчас активно ратует за гуманную эвтаназию собак в приютах. Гуманная смерть – это вообще странная история. Это как безалкогольная водка.
Дело в том, что Сардана Владимировна сейчас инициирует какой-то такое единство представителей тех регионов, где плохо работают с законом, где плохо исполняется всё, где нет исполнителей контрактов. И вот зреет у них «гуманная эвтаназия».
У нас нет препаратов для того, чтобы без мучений убить животное. Животное у нас убиваются препаратом, который в человеческой практике использовался для операций на легких у людей. Он парализует мускулатуру. Животным втыкают его куда угодно, у них расслабляются лёгкие и достаточно долго это животное задыхается. Это начали использовать на меховых фермах, чтобы не портить шкурки.
Сильно ратуют за безопасность от собак люди, которые особо не востребованы в других сферах и просто нашли удобных популистских коней. Это просто – вводить в заблуждение не информированных людей, пользуясь какими-то демагогическими формулировками: «Собаки кусают детей», «Кто вам сказал, что, если вы стерилизовали собаку, то она не будет кусать?».
Дело в том, что если сидит на местности та компания, которая этим занимается, без желания иметь нарекания и уголовную ответственность за то, что ею отработанные животные кого-то укусили, то это компания будет думать о том, как всё-таки стаи не формировать больше трех собак.
Есть такая простая, уже известная всем формулировка о нашем бюджете. Два миллиарда рублей примерно на отлов, стерилизацию и вакцинацию. Бюджет делится на две половины. Половина бюджета страны [на работу с бездомными животными] – это московский и вторая половина бюджета страны, – это все остальные регионы.
Это говорит о том, что Москва приняла регламент безвозвратного отлова в приюты навсегда. Собаки сидят приютах, их кормят, тратят огромные на это деньги. А собак, я бы сказала, побольше, чем в Питере, где тратится 50 миллионов денег. Разница в 20 раз. Мне все-таки кажется, что не очень целесообразно тратить такие деньги на собак, когда ну их просто нет.
В регионах бюджеты у одного города три миллиона, у другого шесть. У отличных городов по тридцать миллионов и катастрофически не хватает.
Москва имеет свой миллиард и сравнивать невозможно и неправильно. На собак надо тратить немного денег. Вот нас слушают люди, наполняются гневом и, говорят, например, она так говорит, потому что она на этом зарабатывает. Вопрос в том, что я реально достаточное количество своих денег вкладываю в этот приют, благо, я пока работаю и имею возможность. Это очень интересно: играть в домики, строить. Грешна, трачу на это свои какие-то деньги.
Заработать на этом очень сложно, если всё делать правильно. Можно заработать, если экономить на расходниках по операциях, на корме для животных, на рабочей силе по уходу. Но это неправильно на этом экономить.
Мы по 44 Федеральному закону участвуем в конкурсных процедурах и получаем контракты на отлов животных. Та четверка с беззубыми людьми с трубками меня воодушевила на то, чтобы начать этим заниматься. Я, пройдя все тернии, совершая ошибки, стала тем исполнителем контрактов.
У меня четырнадцать районов. Это хороший был, наверное, год, мы получили что-то около 40 миллионов за год. 2–2,3 миллиона с чем-то у меня ежемесячной зарплаты, у нас под 40 человек. Далее это расходники. Это наркоз, который вот сейчас вообще взлетел, безумно дорогой стал. Это шовные материалы, это всякие операционные поля инструменты. У нас есть там и УЗИ и анализаторы крови. В общем, у нас это уже мини–клиника. Спасибо добрым людям, что у нас есть пожертвования. У нас есть фонд есть пожертвований.
Мы же живем в таком в мире, в котором всё взаимосвязано. Это называется наша жизнь.
Только в сериалах всё однозначно, а в реальной, естественно, есть собачки, есть любовь к собачкам, есть люди. Вот у меня есть внучка. Я бы не хотела, чтобы её кусали собаки.
Я не хочу быть омбудсменом. Я бы хотела, чтобы была такая разветвленная система, когда некое сообщество людей, которые понимают и в законодательных процессах и в том, как это работает, вот такие вот люди с земли, чтобы они распространяли всё.
Есть старая добрая вещь – обмен опытом, чтобы мы обменивались этим опытом и помогали тем регионам, которые не справляются, справляться, чтобы это была некая организация. Я боюсь этой ответственности.
Я не хочу, потому что мне кажется, что это огромная работа. Я просто не могу всецело себя посвятить этому,
Потому что, если чем ты занимаешься, надо посвятить себя всецело. Хуже, что мы всё время что-то боремся. Я не хочу бороться, мне вот уже где эта борьба. Я хочу жить в стране победившего разумного зоогуманизма.
Посмотреть выпуск с участием Илоны Броневицкой можно здесь.