Историк Алексей Макаркин: "Государственнический подход к доносам вырабатывался снизу"

- Какие бывают доносы?

- Если посмотреть перестроечный период, доносом считалось любое действие, публичное и непубличное, которое носило разоблачительный характер и было адресовано властям. Власть, разберись, накажи, покарай, причем это морально осуждалось. Доносом считалось открытое выступление на собрании по проработке. Человек вставал и говорил, что я знаю, такой-то в личной беседе хвалил космополитов.

Второй тип доноса – неофициальный, негласный, когда человек за своей подписью пишет письмо в инстанции: я, такой-то такой-то,  сообщаю, что такой-то такой-то хвалил космополитов, а он занимает руководящую должность, является ответработником, Прошу с ним разобраться.

Третий тип доноса – анонимка, когда человек пишет все то же самое, только не подписывает, причем он пишет о реальном событии.

Четвертый тип доноса – анонимка другого типа, когда человек пишет донос на событие, которое он преувеличивает либо просто придумывает. Он пишет ее с корыстными целями и врет: либо хочет занять пост своего начальника, либо получить его квартиру. Либо он хочет опорочить доносимого, посадить его в тюрьму, с неблаговидными целями.

Все эти 4 типа доносов общественно осуждались.

- Как отношение к доносам менялось в связи с переосмыслением советской истории?

Дальше перестройка закончилась, наступило сильнейшее разочарование, и пошла волна стукачества. Эта волна первоначально не была связана с реабилитацией понятия доносов, а с тем, что черное становилось белым, а белое – нередко черным. Началась реабилитация Сталина. О реабилитации Сталина мечтали во времена оны, мечтали о ней, когда закончилась оттепель и так далее.

Но дальше начались события, для позднесоветского человека немыслимые. Вслед за реабилитацией Сталина началась реабилитация Берии. Уже Лаврентий Павлович Берия стал героем сначала как организатор атомного проекта, а затем как бдительный и справедливый нарком НКВД, который не рубил головы направо и налево, как психически неустойчивый  Ежов, а вполне рационально занимался репрессиями против вполне себе реальных врагов.

Далее началась реабилитация других персонажей. Было интересно с научной, но неинтересно с человеческой точки зрения наблюдать за реабилитацией Трофима Денисовича Лысенко. Стала появляться масса статей о том, что Николай Иванович Вавилов был растратчиком, и народные деньги он тратил на экскурсии. Ездил по Афганистанам, Латинской Америке и собирал какую-то коллекцию, и отец его был неправильный, буржуй. Все валилось в одну кучу, Вавилов представлялся коррупционером, а Лысенко был трудолюбивым агрономом, близким к народу, патриотом и так далее.

- Как это связано с развитием доносительства?

15 лет назад была такая история: некий человек в Интернет пишет, что Трофим Денисович Лысенко был глубоко прав, но у меня нет аргументов, потому что я гуманитарий, поэтому товарищи биологи, дайте мне аргументы! Правда, он так и не смог дать в этом сообществе ни одного биолога, который дал бы ему аргументы.

В рамках этой волны стало переосмысляться понятие доносительства. Первые два с половиной типа доносительства стали реабилитироваться. Если человек прямо и открыто ругает врага, это вроде и не донос, а если человек пишет о том, что он разоблачил врага, и ставит ФИО, домашний адрес и телефон, то это тоже не донос. Если он делает это анонимно, это сложнее, но мало ли. Вдруг этот плохой космополит всемогущий, у него друзья наверху и расправиться могут.

Аргументировали так: вот смотрите, не доносили, вот если бы донес кто-то так, что Горбачев так восхищен Францией, когда поехал туда, будучи первым секретарем крайкома. Вот был бы донос на него, не было бы перестройки. Может быть, тогда мы бы победили в холодной войне? Или кто-нибудь на Ельцина настучал, что он на самом деле сочувствует раскулаченным? Мало ли? Или на Гайдара кто-нибудь настучал, что он как экономист уклоняется от марксизма-ленинизма? Вот не настучали, а потом эти люди пришли к власти и беды наделали. Поэтому доносчики нам полезны.

Второй аргумент: у нас российские антизападники очень любят апеллировать к западному опыту. Вот смотрите, на Западе тоже все стучат. Человек мусор выкинет, не дойдя до свалки, так тут же приедет полиция. Если там все стучат, почему нам всем и не стучать? С одной лишь разницей, что у них стучат по поводу мусора, а у нас начнут стучать по поводу идеологии.

Тогда все эти вопросы считались достаточно маргинальными. Считалось, что у нас есть гражданское общество, что мы изменились, а это – люди сидят и разговаривают. Все эти разговоры считались большой маргинальщиной. А в этих дискуссиях было много мыслей, которые сейчас стали мейнстримом, например, что во время Второй мировой войны против СССР воевала вся Европа, можно сказать, такой Европейский Союз. На это историки смотрели со скепсисом: какая там Европа, от Франции воевало небольшое подразделение Шарлемань, а Великобритания объявили войну Гитлеру 3 сентября 1939 года. Но в интернетах обсуждали, что Гитлер – это человек, которого поставила Британия и США, англосаксы во всем виноваты. Россия превратилась в центр конспирологической литературы, центром издания, распространения, читали ее. Пойдешь в наш книжный магазин, там лежат книжки, которые на Западе издавались в несколько сотен экземпляров и бесплатно рассылали единомышленникам. Потом они стали размещать их в интернете, а у нас они стали издаваться тиражами в тысячи экземпляров, издаются и переиздаются. Американский политолог Эпперсон или Саттон какой-то - все это привело к том, что Россия стала центром конспирологии. Понятно, что это травмирующий эффект от распада СССР. Обратной стороной травмирующего эффекта стало очень сильное недоверие к гуманитарным наукам – мол, исследовали, а потом страна распалась.

Развилось такое ощущение, что если бы люди активнее друг на друга доносили, а власть к этому прислушивалась,  то такого бы со страной не случилось.

- Когда все изменилось?

Сразу после перестройки ВЦИОМ проводил опрос, по которому 18% считали, что причиной распада СССР был курс, проводимый Горбачевым и Яковлевым. Прошли 20 лет, и так уже считали 45%. Представление о том, что есть заговорщики усиливалось не только в 90-е годы, но и в нулевые, когда люди почувствовали, что СССР обратно не складывается, потому что сразу после распада СССР складывалось впечатление, что это все понарошку, народы хотят жить вместе, они сейчас разберутся и договорятся. Когда начали понимать,  что этого не происходит, что все идет не так, теории заговора усилились.

Со временем под понятие «донос» стал попадать только 4-й тип доноса, именно, клевета. Анонимный доносчик – враг. Он ослабляет страну, он подставляет полезного стране человека. Такой донос нужно морально осуждать. Развитие доносительства обусловлено развитием общественного процесса.

Пока шел общественный процесс, на этих доносчиков не очень обращали внимания. Писали всегда, но на это не обращали внимания.

Теперь в стране появилась идеология. Она очень простая: все, что хорошо для государства -  это хорошо. Хорошо то, что хорошо для государства.

Государственнический подход в отношении доносов вырабатывался снизу. Наверху люди рассуждали о демократии, как нам осуществить транзит в Европу своим оригинальным путем, демократическими путями, опять с нашими особенностями, будь то управляемая демократия или суверенная демократия…

Снизу обсуждалась очень простая вещь: что хорошо для государства, хорошо.

Это перестройка, последующее строительство государства, нашедшее свое отношение в Конституции 1993 года – выдвинули идею, что главное – это человек. Это по сей день заложено в Конституции. Однако многое, что было сделано тогда, было сильно дискредитировано. Стало возвращаться государство, а вместе с этим и представление о том, что приоритетно государство. По этому критерию идет оценка политических деятелей. Сталин, например, расширил территории, значит, он хороший. Горбачев потерял территории, значит, он плохой. Непростая ситуация с товарищем Лениным.

Коммунисты считают его основателем СССР. В нынешней концепции непрерывности истории , вроде, он не очень хороший, потому что часть территорий – Прибалтику, Финляндию – он потерял.

Это началось с низового уровня, когда люди это обсуждали, потом это пошло наверх.

Если что-то сверху и продвигали, то старались использовать ностальгию по режиму. Появлялись старые песни о главном… Но это были политтехнологические истории. Внизу люди рассуждают серьезно. Если политтехнолог может что-то делать с усмешкой, подмигивая,  давая понять, что он сам этого не разделяет, но пипл это схавает, то на уровне населения все воспринимается очень серьезно.

Идея о том, что все, что хорошо для государства, хорошо в принципе, есть наш заменитель идеологии. Оборотной стороной является антизападничество. Соответственно, у государства есть враги. Если наверху их называли партнерами, то на низовом уровне, на среднем и в части элиты возмущались: что мы их называем партнерами,  когда они враги.

- Какую роль играет пропаганда в этом процессе?

У доносительства есть еще один аспект. Есть такое понятие – прайминг, когда человеку не надо рассказывать  о том, как интерпретировать то или иное событие, он сам реагирует. Если, например, говоришь о фашизме, то можно выучить это слово, а дальше не надо говорить, что фашизм – это плохо. Человек непроизвольно вспоминал о том, что он читал в книгах, смотрел в фильмах и так далее… Он разгружает мыслительный аппарат. Человеку не надо вдумываться, взвешивать, искать информацию. У него в голове срабатывают определенные представления.

У нас была история Павлика Морозова. В советское время считалось, что это хорошо. Была серия героев, в основном, героев великой отечественной войны, но Павлик Морозов был туда включен как герой, убитый врагами. Потом пришла перестройка. Павлик Морозов нимб потерял и стал символом доноса. Дальше произошел опять пересмотр ценностей, и Павлик Морозов становится героем, как и Сталин, как Лысенко. Снова работает прайминг – чем они старше, тем они более припоминают, что они читали и смотрели в детстве. Тогда они про Павлика Морозова не читали, потому что читали другие книжки, а тут стали припоминать с элементами раскаяния. Мол, тогда мы этого не ценили, анекдоты рассказывали, старших не слушали, и вот страну потеряли. Соответственно, все надо вернуть. И тогда Павлик Морозов снова становится респектабельной фигурой. Рост доносительства происходит, если государство этого востребует. Если посмотреть на всплеск доносительства после войны, он произошел тогда, когда государство открыло такую возможность.

- Были ли периоды истории, когда доносительства было меньше?

Во время войны была политика консолидации, поэтому доносительства было меньше. Если человек открыто кого-то обвинял, он мог и влипнуть, потому что государство не поощряло идеологические разборки.

Союзниками СССР во время войны были США и Великобритания. Если до войны политика этих стран именовалась империалистической, то во время войны в их адрес говорилось много комплиментов, в целом, очень позитивно описывались союзники. Иногда критиковали, что задерживают второй фронт, но такой критики было немного. В основном, были очень позитивные оценки. Когда началась холодная война, тут началась война с Ахматовой и Зощенко, потом были космополиты, потом мухолюбы – человеконенавистники, то есть, генетики. Была государственная политика дискредитации всего, что было связано даже опосредованным образом с Западом, который стал врагом. Дискредитировалось международное научное сотрудничество, был выпущен фильм «Суд чести» о том, как группа шпионов под видом профессоров проникает в наш НИИ. Фильм 1948 года, сталинская премия первой степени, третье место в прокате, 15 миллионов зрителей. Борис Чирков в главной положительной роли профессора, генерала, резонера, патриота. Фильм о том, как молодые ученые не позволяют шпионам совершать свои шпионские действия.  После этого доносчики получили возможности.

- Судьба доносчиков не всегда была завидной.

Доносчики были всегда. В Древнем Риме доносчики имели официальный статус. Но у доносительства есть оборотная сторона. Когда император Домициан, будучи очень подозрительным человеком, всячески поощрял доносительство,  умер, то доносчиков посадили на свежесколоченные непрочные корабли и отправили плавать по Средиземному морю. Судьба их была печальной.

Те, кто участвовал в антикосмополитических кампаниях, частично вылетели из элиты. Те, кто очень засветился, был отвергнут собственными корпорациями. Научная корпорация, писательская корпорация относились к ним без пиетета. Никого там не посадили, но доносчиков отвергали.

- На что рассчитывают доносчики ?

Есть люди маниакального типа. Они просто пишут на всех и вся. Это из области психиатрии.

Есть люди, которые искренно считают, что перед ними враги. Они искренно кого-то разоблачают, считают, что они совершают героические поступки, приносят пользу.

Есть доносчики, которые на чем-то промахнулись, у человека было пятно в биографии по советским понятиям. Например, он участвовал в белом движении или оппозиции. Он начинает спасаться и позиционирует себя как верный, преданный и самый патриот, любящий товарища Сталина. Иногда человек так спасался.

Есть тип людей,  которые хотят сделать карьеру и продвинуться.

- Как долго будет продолжаться доносительство?

Пока будет идти холодная война с Западом, такие случаи будут продолжаться. Люди будут рассматривать доносы как способ делать карьеры – эти мотивации будут актуальны. Количество доносов и доносчиков уменьшается, когда внешняя ситуация успокаивается, внутренняя общественно-политическая ситуация успокаивается. Они, конечно, сохраняются и никуда не уходят, но их количество и активность снижаются.

В период оттепели количество доносчиков уменьшилось, не потому что исправились нравы человеческие, а потому что государство стимулировало меньше. Плюс был страх. У некоторых людей, которые активно доносили при Сталине, был страх, что с ними либо государство разберется, либо пострадавшие разберутся, но постепенно страх уходил, потому что государство решило эти темы закрыть.

Особенность доносчика состоит в том, что они в какой-то степени рискуют, но в период кампаний риск для него меньше. Когда идет кампания, скажут, что человек патриот, энтузиаст, ну, перестарался… А если кампания отсутствует, то на него могут обратить внимание в негативном смысле.

Интересно то, что люди, участвующие в кампаниях, часто промахиваются, даже если им удается достигнуть каких-то успехов. Когда ситуация успокаивается,  то даже у людей во власти к ним отношение брезгливо-подозрительное – сегодня на этого настучал, завтра, может, на меня настучит.

 Сейчас вышла биография Брежнева в Германии. Автор Сюзанна Шаттенберг выяснила, что Брежнев, будучи в 30-е годы чиновником среднего ранга, был весьма осторожен. Он не мог не выступать за репрессии на их пике, но он старался не особенно светиться. Он был человек очень аккуратный. Так как гадостей особых он никому не делал, то когда возникал вопрос, продвигать его или нет, часто он решался в положительном смысле. Он все время удерживался на плаву либо поднимался наверх. Те люди, которые делали быструю карьеру за счет выступления на пленуме либо открытого письма, потом падали. Чаще выигрывают люди осторожные.