Как построить этнофеодализм. Послесловие к смерти Муртазы Рахимова

Как известно, 11 января в Уфе скончался первый президент Башкортостана Муртаза Рахимов. Его смерть наверняка осталась бы незамеченной для всей остальной России, если бы на похороны не прилетел Путин.

Журналисты башкирского сетевого издания Mkset.ru  попытались в своем материале ответить на вопрос, почему Рахимова так быстро забыли, а, к примеру, его соседа, первого президента Татарстана Минтимера Шаймиева помнят и уважают до сих пор. А ведь они начали строить свои карьеры в похожих обстоятельствах, и часто руководствовались в своих решениях одними и теми же мотивами. Но вот Шаймиева едва ли не единственного ветерана эпохи Ельцина, уважают по-прежнему, а Рахимова помнят разве что в связи с его сыном Уралом, который скрывается от российского правосудия за границей. Журналисты издания пишут, что биография Рахимова — это не только история одного рабочего из автономной республики РСФСР, который, вскарабкавшись по партийно-аппаратной лестнице, затем удачно конвертировал это в статус регионального постсоветского этнофеодала. Это еще и один из многочисленных примеров того, как много в судьбах людей и целых регионов зависит от «мелочей и деталей».

Рахимов, по их мнению, отличался сложным характером и тоталитарным стилем руководства. Обладая такими качествами, сложно нажить много друзей. Его авторитарность уходит корнями в его опыт работы на производстве. Ведь он терпеливо прошел долгий путь от мелкого руководителя до директора Уфимского нефтеперерабатывающего завода, и даже высшее образование получил только в 30 лет. Более того, он и в КПСС вступил только в 40 лет, чтобы продолжить карьерный рост. И только с развалом СССР, дождавшись своего часа, начал политическую карьеру. Которая впрочем, чуть было тут же и не окончилась, после того как в ранге спикера регионального парламента, Рахимов (как и Шаймиев, впрочем) поддержал ГКЧП. Однако вовремя перебежали в стан Ельцина, который их простил.

В 1993 году во время тяжелейшего политического кризиса, когда Чечня фактически отделяется от России, и Рахимов, и Шаймиев тоже начинают проповедовать сепаратизм: независимую от России экономическую политику, кардинальное сокращение налоговых отчислений в федеральный бюджет и даже самостоятельную международную политику.

Как Рахимов проиграл Шаймиеву

Однако Рахимов вовремя испугался собственной смелости и первым подписал с Москвой Договор о разграничении полномочий, тогда как Шаймиев не стал этого делать сразу. Зато после подписания оба они получили огромную власть в своих республиках, даже контролируя силовиков и становясь практически неприкосновенными. Зато и помогают Ельцину выиграть второй тур президентских выборов 1996 года. До 2000 года их положение продолжает укрепляться на федеральном уровне, но с приходом Путина все меняется, и они потеряв по новому закону свои места в Совете Федерации, превращаются в региональных этнофеодалов.

Правда теперь им приходится договариваться с Москвой, чтобы удержаться на своих постах. Общество уже устало от них, ждет отставки, но Москве пока что они выгодны. До поры до времени. Все меняет относительно либеральная политика президента Медведева, который и отправил лидеров Татарстана и Башкортостана в отставку.

«Конец нулевых Рахимов встретил с крайне низкой поддержкой населения, для которого очевидным и больным стал разрыв уровня жизни в Башкирии и Татарстане. Шаймиев умел выторговать у Путина большие финансовые вливания в республику. Рахимов все еще мыслил в аграрно-индустриальной парадигме. Как итог — к 2010 году Башкортостан, во времена СССР по уровню развития промышленности уступавший только Украине, Белоруссии, Казахстану и Узбекистану, многое упустил.,.»

Если Казань, благодаря умению Шаймиева менять парадигму политики становится третьей столицей России, то Башкортостан безуспешно плетется позади соседей.

Более того, Шаймиеву, который ушел в отставку чуть раньше Рахимова, удалось найти себе адекватную замену, тогда как его соседу – нет: все его кандидатуры были Кремлем отвергнуты.

«Очевидно, что по гамбургскому счету Рахимов проиграл медийное противостояние с Шаймиевым. Последний регулярно встречается с Путиным — это попадает на страницы федеральных СМИ. Рахимова игнорируют даже башкирские издания…»

После его отставки, на виду остается его сын Урал, вместе с сыновьями Шаймиева входящий в списки богатейших людей страны как долларовый миллиардер. Увы, почти сразу новый глава республики Хамитов проводит ревизию топливно-энергетического комплекса и против Урала возбуждают уголовное дело по обвинению в легализации незаконно полученных денежных средств и присвоении в особо крупном размере. Но он уже скрылся в Австрии, и теперь, несмотря на запросы России об экстрадиции, эта страна не выдает Урала, усматривая в его преследовании политические мотивы. Он даже не смог прилететь на похороны своего отца.

Войны за наследие Рахимова идут до сих пор

Политолог Иван Преображенский так оценивает в своем канале эпоху Муртазы Рахимова:

«Еще при распаде СССР Рахимов сел плотной своей крепкой пятой точкой на Башкортостан, и никто не мог его подвинуть. Он постепенно уничтожил любое инакомыслие и оппозицию в республике.

При нем власти Башкортостан был тестовым полигоном для технологий удержания власти, фальсификации выборов и подавления инакомыслия. (…)

Именно Рахимова, когда такие откровенные фальсификации еще не вошли в моду, ловили на печати второго тиража бюллетеней под башкирские президентские выборы. (…) Те, кто его ловили, потеряли посты, а то и скоропостижно скончались. (…) Войны за его наследство идут до сих пор. Можно вспомнить деприватизацию Башнефти и экологические протесты из-за меловых гори (шиханов), закончившиеся национализацией Башкирской содовой компании.

Рахимов на корню уничтожал ростки демократии

Политолог Дмитрий Михайличенко уверен, что Рахимов самолично пустил развитие своей республики по феодальному «туркменскому варианту»:

«Смерть знаковой фигуры эпохи «парада суверенитетов» экс-президента Башкирии Муртазы Рахимова в возрасте 88 лет – это повод порассуждать о траектории развития госуправления в России. (…)

Много написано про опасную тенденцию сверхцентрализации России, которая характеризуется ассиметричной концентрацией ресурсов: столицы пухнут от ресурсов, а регионы бедствуют. Однако в эпоху «парада суверенитетов» никакой сверхцентрализации не было, но и здорового баланса сил в отношении «Центр – Регионы» также не наблюдалось.

Все дело в том, что такие как Рахимов активно вытравливали местное самоуправление, небольшие ростки демократизации социума уничтожали на корню, а выборы проводили по-туркменистански.

В противостоянии «Центр – Регионы» отсутствовало общество и его интересы: как следствие, централизованный или регионализированный исход этого процесса имел свои особенности, но, по сути, одинаково игнорировал базовые интересы социума и его претензии на политическую субьектность. Впрочем, сейчас уже про эту субьектность почти не говорят, а утвердившимся является мнение о аполитичности российского социума.

(…)  И Татарстан, и Башкортостан регионы с сильной нефтянкой, однако татарстанским элитам удалось ее сохранить в своих руках, а огромный топливно-энергетический комплекс Башкирии перешел в руки сына Рахимова – Урала, который у него позднее, достаточно быстро, отняли. Этот сынок сейчас купается в роскоши в Австрии… (…)

Диалектика отношений Центр – Регионы в России такова, что новая регионализация вполне вероятна в перспективе 5-10 лет, но без местного самоуправления и институтов гражданского общества она, к сожалению, обречена на формирование новых региональных автократий и полуфеодальных государственных конструкций…»