Роль личности в образовании: почему в стране исчезают хорошие вузы

В связи с увольнением известного российского экономиста Владимира Мау с поста ректора одного из очень немногих действительно хороших российских вузов РАНХиГС, в сети разгорелся спор об отечественном высшем образовании и роли в нем так называемых системных либералов, в том чисел и о значении созданных ими университетов.

Публицисты и политологу Дмитрию Травину эта полемика напомнила давний спор рыночников с государственниками:

«Сторонники госрегулирования всегда критикуют сторонников саморегулирования, указывая на провалы рынка и на то, что мудрая политика благонамеренных бюрократов, сопровождаемая советами ученых, могла бы провалы ликвидировать. Теоретически это верно. Но государство точно также неидеально, как и рынок. Реальные бюрократы зачастую коррумпированы, в советники к ним пробиваются не лучшие, а наиболее ушлые ученые, и в целом госрегулирование на практике редко является мудрым. Особенно в такой политической системе, как наша. Рыночники пришли к идее саморегулирования не потому, что в облаках витают, а потому, что трезво оценивают намерения «благонамеренного деспота».

Наши энергичные борцы с сислибами оценивают их деятельность с позиций идеальной демократии, за которую, мол, следует бороться вместо того, чтобы создавать пронизанные конформизмом университеты в рамках авторитарных режимов.

Спору нет, при демократии университеты лучше получаются. Но давайте с небес спустимся на землю. Каковы плоды борьбы за демократию в пореформенный период? Их нет вообще. Сегодня даже популярные два-три года назад разговоры о нашем «гибридном» режиме стихли. Трудно найти в нем гибридность. А вот университеты, которые худо-бедно давали приличное образование, в России есть. И тысячи студентов смогли его получить.

Возможно, завтра университеты деградируют, однако судьба этих тысяч людей – не мелочь, которую можно бросить на алтарь борьбы за демократию, покрыв презрением сислибов, разменивавшихся на такие «мелочи».

Мой сын окончил бакалавриат на факультете свободных наук и искусств СПбГУ, который существовал благодаря Алексею Кудрину. Магистратуру окончил в «Вышке», которую тогда возглавляли Ярослав Кузьминов и Евгений Ясин. РАНХиГС я лично знаю плохо, но люди, работавшие там, говорят, что Мау удалось создать хотя бы отдельные очаги реального образования. И это, на мой взгляд, немало…»

Увы, этот вывод мало устроил участников полемики, поскольку получается, что все, так называемое, «хорошее образование» в России зависит исключительно от конкретных личностей. Стоит их выдернуть, как это произошло с Мау, и вся конструкция рассыпается.

При этом, аналитик Михаил Кузнецов сомневается в том, что создатели и руководители вузов должны заниматься политикой:

«Вообще, техническое образование нужно правящему классу промышленной державы, а не сырьевой колонии. В первых образование довольно хорошее при любом строе. Так что ректор должен бороться за образование и развитие науки, а не за демократию или там права меньшинств. Как было в Европе еще со средних веков. Это просто разные вещи…»

Преподаватель Андрей Бут, в свою очередь, уверен, что без радикальной смены общественного строя, российское образование обречено балансировать на зыбкой грани «условно хорошего»:

«Вечный русский спор «или/или». Произвольно выбранные «альтернативы», отброшены все остальные возможные варианты и механизмы. Это вечно загоняет в ограниченные конфронтационные сценарии с ложным полаганием, что «ничего третьего» нет.

Российское образование именно «условно хорошее», тем более в гуманитарных дисциплинах. Оно ровно настолько хорошо, насколько хороша окружающая общественная, социальная, политическая и т.п. система, и имеет те же встроенные ограничители качества. В измеримых терминах, она ничем не лучше, чем политическая система в стране, например…»

С этим тезисом согласились многие, в том числе, и аналитик Константин Синюшин, который уверен, что российское образование всего лишь наследует советскому:

«Мне думается вы просто выдаете желаемое за действительное никакого прорывного не было никогда образования, и, если оно и было, то было глубокого антилиберальным и эксплуатирующим неконкурентное перераспределение преподавательских кадров, оставшихся еще от совка, тех, которые представляли собой всего лишь не догматическую его версию.