Как противоречия между этикой и эстетикой приводят к диктатуре
Алина Витухновская, писатель
Человек никому ничего не должен. Если, конечно, не занимал в долг. Однако и поныне в мире, а особенно в России, распространено некое общественное заблуждение, что младенец, едва выпав из «метафизической матки», должен всем — от родителей, до государства и полной, но зловещей абстракции — Родины-матери. Причем материальная пуповина перерезается, а метафизическая — остается. Разрубать ее надо с самых основ, а именно — с вопроса «Есть ли бытие абсолютное благо?»
Но поскольку жизнь нам дается без нашего на то согласия, мы просто ставимся перед экзистенциальным фактом — другими. То если кто нам и должен, это те самые «другие», но они не в состоянии даже внятно объяснить в чем же есть это «благо»? Ведь будь жизнь безусловным благом, не стояло бы вопросов о ее «смысле» и «сакральных ценностях». Будь жизнь благом, люди не шли бы безропотно умирать за химеры. Обычно ценность жизни противопоставляют ужасу смерти. Но ужас смерти не только уменьшает ее «ценность». Он лишь отражает уже существующее положение дел. По большому счету, за жизнь должны платить. А не жизнью должны расплачиваться.
По сети активно разошлась история о том, как некая мамаша, проникшись идеями системы, решила написать на детей заявление в органы («работают на врага, ибо много зарабатывают»), если они, конечно, сами не отправятся «защищать Родину». Дети, не будь дураки, покинули страну, оставив матери немного денег на первое время и прекратив отношения с обезумевшей старухой. Публика удивляется, как такое возможно. Сама история выглядит «сделанной», больно гладкой, слишком пропагандистской (антипропагандистской). Реальные истории имеют множество шероховатостей, что и дает нам чувство подлинности, жизненности. Эта — нет. Но сущность отношений в ней описана абсолютно верно. Социалистическая грибница, метафизическая матка Родины-матери, рожавшая в силу импринта и инстинкта, избавляется от своих детей, пожирает их как ненужных свидетелей собственной тщеты, отработанные элементы.
И главное — все это было до 24 февраля. Просто вы не хотели этого видеть. Уничтожать под тем или иным предлогом — непроговариваемая мантра отношений, которые я наблюдала практически с младенчества. Здесь вообще свои опасней чужих. Это стоит усвоить, тогда не будете кричать о предательстве. В сущности, здесь не могут даже предавать, ибо изначально не находятся в парадигме человеческих отношений.
Нынешняя политическая ситуация — повод, но не причина к легализованному избавлению от детей. Это, в том числе, и поколенческий конфликт. Поэтому условная революция будет осуществлена именно молодыми. Это будет такой «праздник непослушания», мало не покажется. Жизнь индивида в значительной степени протекает в интимном и темном поле семьи, эта жизнь ограничена множеством табу, необсуждаема и потому опасна. Трагедии, медленные (латентные) и самые настоящие убийства происходят именно там. Вообще если к триаде «школа-армия-тюрьма» добавить семью, встанет на место вся авторитарная конструкция. Диктатуры скорей просты, чем сложны. Россия скорей проста, чем сложна. Но большинству не хватает смелости, чтобы осознавать простые вещи. Причем тюрьма — самый софт-конструкт, абсолютно лубочный. Меньше всего похожа на тюрьму именно тюрьма. И больше всего — весь мир. Особенно «русский» мир.
Этика прямо зависит от эстетики. Поэтому, происходящее ныне имеет не только политические, но и эстетические корни. Верней, антиэстетические. И мы видим, как буквально срастается «уродство» идеологии и табу на красоту, наложенное советскими, а затем и мировыми социалистами (бодипозитивщиками). Некто публично оценил внешность девушек в кафе и тут же подвергся общественной обструкции. Псевдоиерархическое социалистическое общество состоит из табу и находится на детсадовском «моральном» уровне, а именно на уровне «что такое хорошо и что такое плохо». В комментариях к осмелившемуся выйти за «грани дозволенного» цитируют советского же (!) поэта Заболоцкого с его чудовищным и подлым гимном уродству. В детстве этот текст повергал меня в глубокую тоску. Как и это постоянное пренебрежение среды эстетикой во имя «духовности». Потом я стихотворение забыла. А вы — нет. Вы — продолжающие жить в советской парадигме. На выходе — в Россиюшке нет не только эстетики, нет ничего. Заболоцкий дал вам бодипозитив, а бодипозитив на выходе — диктатуру.
Эстетикой и внешностью пренебрегали не потому, что духовные и интеллектуальные, а потому что бедные и ленивые. Да и бедные потому, что ленивые. Советская культура такого рода — это болото, в котором тонет все. Но вы мало того, что сами тонете, так и других тянете за собой. Если на одну чашу весов положить гламурный журнал, а на другую 10 книг советских писателей, гламурный журнал обязательно перевесит.
Дети куда умней, чем кажутся. Поэтому осознают свою некрасоту, не «когда вырастают», а сразу. Тем циничней звучат рифмованные приговоры о мерцающих сосудах. Здесь у детей отбирают комфорт, отбирают красоту и даже надежду на нее. В комментариях заподозрили автора «гимна уродству» чуть ли не в страсти к детям. Да что вы! Какая там страсть «к недоЛолите»? Это сочувствие, но сочувствие обратной стороной которого является злорадство. Как, собственно, обратной стороной моралистских рефлексий вокруг реальной Лолиты является попытка украсть у детей энергию (принимаемую за сексуальность). Воровать ее бесполезно, вы взрослые, у вас все «десакрализовано», а значит скучно. Но вы все равно воруете. Удивительные люди. Из какой-то что ли метафизической жадности, экзистенциальной зависти, онтологической подлости?
Есть расхожее клише, что культ красоты нам диктует модная индустрия, гламур, мейнстрим. Это не совсем так. А верней, совсем не так. Пишут: «Культ красоты сильно изменился с 1990-х по 2000-е.» Как раз не сильно, если исключить бодипозитив. Да и нет никакого культа. Есть красота и не-красота. Иначе по каким признакам мы безошибочно отличим ту же Лолиту в толпе других? Люди, которые казались мне красивыми в детстве, как выяснилось постфактум, плюс-минус соответствовали формату гламурных журналов. Но ведь понравились они мне до того, как я увидела гламурные журналы. В основе отрицания «культа красоты», как правило, лежит латентная зависть. И по аргументу, что идея бодипозитива пришла с Запада. Это не отрицает того, что она является по сути социалистической. Бодипозитив продвигают леваки, ибо стало ясно, что благ не хватит для всех. В основе бодипозитива — нежелание делиться ресурсом. Не более.
Также рассуждения о естественности («естественно для мужчины, для женщины» и пр.) — рассуждения в пользу бедных. Что естественно — в большинстве случаев некрасиво. А в остальных — не нужно. Естественность — второе имя инерции бытия. Естественность — это адаптация социализма к биологии. Буквально — низовое равенство с человеческим лицом. Естественность — это и личина традиции, автохтонный бог-чудовище.