Выход из Конвенции по борьбе с коррупцией: где нет права, нет и монополии на насилие

Ситуацию комментирует в своем блоге оппозиционный политик Борис Кагарлицкий (признан иноагентом в РФ):

«Если рассуждать подобным образом, то придется признать, что это будет один из немногих случаев, когда слово не разойдется с делом. Если казнокрадство, блат и взяточничество легализовать, то моральная обстановка в правящих кругах решительно оздоровится. Никто не будет врать, прятаться и скрывать своё достояние. Люди станут открытыми, честными и незакомплексованными. Однако на самом деле Кремль, готовя денонсацию данного соглашения, занят совершенно иным. Дело не в коррупции. Технически в российском законодательстве остаются антикоррупционные статьи, которые ни отменять, ни выполнять никто не собирается. Задача, решаемая властью, состоит не в том, чтобы легализовать коррупцию, а в том, чтобы систематическим образом удалить из отечественного законодательства все статьи и обязательства, как-то связанные с международным правом и с общими правовыми нормами, утвердившимися в Европе (включая и саму Россию) за последние 150-200 лет. Как мы теперь узнали, нашу конституцию писали «наши враги». И вывод, который будет отсюда сделан, состоит вовсе не в том, чтобы переписать, исправить или дополнить конституцию. Подрывной, с точки зрения идеологии нынешних отечественных начальников, является не какая-то отдельная статья Основного закона, а сам факт существования Конституции или конституционного права. Идею отказа от права как такового уже начали обсуждать и обосновывать открыто, достаточно вспомнить высказывания таких уважаемых людей, как Дмитрий Медведев или Олег Морозов.

Разумеется, подобный подход начинает вызывать тревогу уже в рядах самой власти. Даже сенатор Клишас что-то пробормотал испуганное, насчет того, что какие-то законы ведь всё-таки нужны. Как минимум в противном случае он, как правовед, рискует остаться без работы. Но главное, если права больше нет, а есть освященный государственным интересом произвол сильного, то неизвестно ещё, в чьих руках окажется очередная кувалда. Я бы, кстати, не поручился в таком случае и за безопасность Евгения Пригожина. Ведь с подобным инструментом обращаться умеют не только сотрудники ЧВК «Вагнера». Там, где нет права, нет и монополии на насилие. Эту монополию последовательно уничтожают сейчас сами же ведущие лица государства. Но в конечном счете речь идет о том, что исчезает и само государство. На место пусть даже очень плохой власти приходит неминуемая «война всех против всех», уничтожающая в первую очередь своих же инициаторов.

При отсутствии права насилие редко удается локализовать в одном политическом или социальном звене, оно имеет свойство распространяться подобно стихии. Занятно, что те самые люди, которые некоторое время назад хвалились, будто благодаря их усилиям удалось преодолеть наследие «лихих девяностых», сейчас пытаются навязать стране нечто в том же духе, но гораздо худшее...По сути, власть предлагает нам вернуть ужасы девяностых без тех ограниченных, но всё же реальных возможностей, которые тогда имелись…»