Вкусно, и точка! Зачем режиссеры стали снимать фильмы про людоедов

Сергей Митрошин

Новый фильм режиссера «Целиком и полностью» (Bones and All) Луки Гуаданьино зрители Венецианского фестиваля приветствовали стоя в течение десяти минут. Он получил Серебряного льва. Некоторые, правда, вышли еще в самом начале просмотра и в силу этого обстоятельства выразить свое отношение к пубертатным переживаниям молодой людоедки не смогли.

Но те¸ кто остались, по достоинству оценили месседж: мир полон людоедов, людоедство становится новой нормальностью, конспирирующейся в старой этике, доставшейся нам от 19 века. Получилось достаточно внушительное кинополотно, решенное в грязной реалистической манере.

Спойлер

Да ведь и родной вариант названия - Bones and All, т.е. «Кости и все такое». А сюжет там такой. Молодая девушка, школьница, идет в гости к подружке, которая красит ногти красным лаком. Красный лак провоцирует героиню, и она откусывает подружке палец, вдруг понимая о себе, что она людоедка. Услышав вой полицейских сирен, это тут же понимает и ее отец, который (когда началось) быстро куда-то слинял, оставив нехитрую инструкцию дочке: отныне, дорогая, ты сама по себе. Далее начинается эпическое роад-муви с поиском давно сбежавшей матери, встречей старика-наставника, который научил вынюхивать «своих», потом точно такого же молодого изгоя, с которым они съедят старика-наставника, поисками себя, и т.д. и т.п.

О чем это? Зачем это?

Я не очень понял, но мой возбужденный кинематографический друг бросается в бой: «Ты не догнал. Это про то, что людоедов становиться чем дальше, тем больше. Это про принятие людоедства как нормы, про СВО в конце концов – когда на одном конце умирают, их убивают, и общество соглашается с потерями, а на другом едят свои оливье».

Лихо. Оказывается, Лука Гуаданьино снял фильм про СВО.

Нет, не про это

На самом деле, о проекте было объявлено 28 января 2021, то есть за месяц до начала СВО, когда никто и не предполагал, что все повернется таким образом, каким повернулось, а реализовать начали в марте, вряд ли отойдя от первоначального замысла.

Скорее уж, ваше «Вкусно и точка» - непредумышленная диверсия не против СВО, а против революции толерантности на Западе, самого значительного либерального наступления последнего времени, совершенно не понятого и не принятого традиционалистами. Либералы решили расширить понятие прав человека, а традиционалисты – его сократить и ужать, в этом конфликт. Гуаданьино (сам «другой) вроде бы должен был «других» защитить, но – упсс! – получилось не очень хорошо. Метафора сработала против себя.

Жизни чёрных имеют значение, говорите? А «другие» (ЛГБТ) должны пользоваться всеми нашими правами? А как вам такие «другие», которые людей едят?

Как едят людей в кино

Не будем забывать, впрочем, что кино – это на 80% аттракцион. И те, кто решает забыть про его аттракционную сущность, как правило, проваливаются, притом, что ссылки на артхаусность их не спасают. Ничего особо страшного в том, что кино обращается к вампирам и каннибалам, нет. Мы свободны выбирать, что нам смотреть. Если желудок хороший, смотрим «Целиком и полностью».

При этом тема каннибализма в кино отнюдь не нова. В семидесятых в моде была серия, которой можно дать общее название – «Съеденные заживо». Отцензурированная для разных аудиторий, она с успехом шла на всех этажах проката. Из общего ряда выбивались две итальянские картины – «Съеденные заживо»-2, 1976 г., Умберто Ленци (Шейла с приятелем отправляется в Новую Гвинею в поисках пропавшей сестры). И еще одна – «Ад каннибалов», 1980 г. Руджеро Деодато, где в такие же дикие места отправляются кинодокументалисты, чтобы поиздеваться над первобытностью.

Первая – это просто шокирующее приключение, а вот издевательство над первобытностью кончилось тем, что первобытность отомстила и съела съемочную группу (первоначально фильм был запрещен в 60 странах из-за жестоких и порнографических сцен). Позже продюсеры (в фильме) думают, что делать с найденным отснятым материалом и решают его засекретить, поскольку современный человек предстает в нем еще более худшим вариантом «каннибала интеллектуального», чем первобытники.

Ну, и все, конечно, помнят, франшизу про Ганнибала Лектора, в которой персонаж, созданный Томасом Харрисом, воплощен на экране харизматическим Энтони Хопкинсом. Он тщательно выбирает, кого съесть, и это уже ближе к «другим» Луки Гуаданьино.  Ганнибал Лектор – настоящий «другой» и такой отчасти положительный «санитар леса». С ним наши симпатии, что несколько тревожно.

Слишком много «санитаров»

Но, может быть, Гуаданьино прав и, если речь идет не о ЛГБТ, а о зле, то «санитаров леса» действительно стало критически много. Для них уже самих требуется тоже какой-нибудь супер «санитар леса». Каннибализм просачивается и в политическую философию, торпедируя «миру мир» и евангельское «не убий» – что со всем этим делать? Впервые после Второй мировой войны под запрет недвусмысленно попал пацифизм. Однако вряд ли стоит искать ответы в артхаусном кино, оно в этом плане крайне невразумительно и на вопросы не отвечает.

Невразумительно и кинополотно Гуаданьино. Лично я не согласен с жюри Венецианского кинофестиваля, встретившего историю про молодых людоедов овацией. Кино как кино – не более того, немножко отвратительное. Право, большей ясностью обладают триллеры попроще – про детективов, который бросаются в бой с каннибалами, вооружившись лишь с кольтом 38 калибра и не слишком обращая внимание на переживания последних. А то, что есть людей нехорошо – это вам еще Робинзон Крузо сказал в восемнадцатом веке, так что сегодня огород городить?

Кстати, кейс Робинзона Крузо крайне интересен.  

На необитаемом острове, куда он попал после кораблекрушения своих планов начинающего плантатора, по сути, экономического людоеда, он встретился с настоящим людоедом Пятницей – весьма милым и по природе честным человеком, с которым подружился и которому доверился. Оказалось, что Пятница – людоед, потому что происходил из племени людоедов, другой жизни не знал, с либералами не встречался, и просто ему никто раньше не объяснил, что кушать поверженных врагов – нравственно-религиозное табу.

Робинзон объяснил, и дикий человек Пятница принял мораль просвещенного общества восемнадцатого века. Это большая прогрессивная мысль Даниэля Дефо на тот момент. Людоедам надо объяснять. Но если бы Пятница дожил до наших дней, он, пожалуй, мог бы ведь и поспорить с Робинзоном, развивая его основной посыл.

Есть людей нехорошо, - ОК, а животных? Почему мы их едим, не испытывая угрызений совести, заодно уничтожая экологию планеты? Уже ведь почти всех уничтожили. Потому ли, что считаем, что они «не чувствуют» и «не понимают смерть»? А так ли это? Очень даже понимают. Не стоим ли мы на пороге еще одного этического переворота и пересмотра всей дарвиновской концепции планетарной эволюции?

Понятно, - скажет Пятница, - в ангелов мы сегодня не превратимся, пока на этом заточено наше биологическое существование, но с чего-то пора начинать. Хотя бы с того, что не аплодировать романтичным людоедкам и не мечтать о ганнибалах лекторах в друзьях и вождях.