Политические субъекты против политических аферистов

Именно она позволила рассматривать социум не в качестве сообществ индивидуумов, но в виде скоплений биологических организмов. Радикально неравных уже в силу совокупности обстоятельств — как то — место проживания, качество жизни, иммунитет, правила и законы на данный момент. Демократия была зажата в тиски сиюминутного псевдогуманизма, имя которому «выживание». А сейчас спонтанная (вирусная) деструкция была заменена на «рациональную», во имя «традиционных ценностей». Традиция и имперство страшнее любой заразы.

На фоне глобальной дестабилизации разборки в российских элитах выглядят скорее как пошлый карнавал. Так, например, попытки выставить Ксению Собчак «оппозиционером», «борцом с режимом» и «гонимой» выглядят как дурно пахнущая провокация и (или) дешевый пиар. Причем, включаются в него не только ангажированные и проплаченные ЛОМы и блогеры, но и наивно-восторженная публика, которая тайно или явно очарована специфическими талантами Ксении.

Постсовок построен на тайном уважении к мошенникам и аферистам. Именно такой выглядит для многих та же Собчак. Журналист Арина Холина пишет об интервью Собчак с известной интриганкой Анной Дельви:

«В России у вас очень много поклонников, в России очень любят мошенников, Остап Бендер — национальный герой» — говорит Собчак Анне Дельви. ЧТААА? Может, Мавроди тоже национальный герой? Такая позиция, кажется, много поясняет за саму Ксению. Бендер всегда был героем жуликов и воров 90-х. Как и Тони Монтана (Лицо со Шрамом) — герой головорезов/бандитов того же периода. Бендер, конечно, очень харизматический литературный персонаж, но он был придуман как один из мутных типажей того безумного времени, того ужаса, нищеты и разрухи, от которых Ильф и Петров спасали своим невероятным остроумием.»

Но взгляд Холиной — скорее исключение, чем правило. Так, например, один отечественный интеллектуал от национализма пишет о другом совсем уж псевдоинтеллектуале:

«Галковский умный не потому, что он говорит умное. А потому что развел Р. на бабки, отбил невесту у своего подпоса, развел свою секту на бабки (так, что на офис в Исландии хватило), наплодил детей. Теперь сидит живой, здоровый и довольный жизнью (в отличие от многих), троллит народ на ютубе и ему, кажется, за это тоже неплохо донатят.»

Вот оно, представление «русского человека» об успехе! Именно поэтому людей с подобным подходом не принимают в Европе. И не только потому, что боятся обмана. Скорее потому, что просто брезгуют. К сожалению, фейковая реальность порождает обман и аферу всюду, а не только там где они замышляются. Так ряд уехавших политологов и деятелей искусства в размышлениях о политических перспективах уперся в невозможность продать их Западу. Продать, конечно, не в буквальном смысле. Но хотя бы выгодно презентовать. Но если быть честными, в первую очередь с самими собой, у нас сейчас нет политической программы и тактики под этот бренд. И не потому, что мы не креативны. А потому, что политическая ситуация сейчас принуждает к решению совсем иных и более важных проблем.

Увы, часто итогами публичных культурных посиделок становятся такие предсказуемые в своей банальности выводы, как то: «Скитаться 40 лет» (необходимо). «Русские — народ идиот». «После диктатуры будет только диктатура». Ничего более политически неконструктивного и культурно-банального и придумать нельзя. А главное — это отличная программа «Как нам не обустроить Россию и не прийти к власти никогда».

Русские — народ — «козел-отпущения». На который все решили свалить все, в том числе уехавшие соотечественники. Русские — люди, над которыми в течении более века проводился страшный социальный эксперимент — социализм с террором и геноцидом, закончившийся рашизмом. Почему-то те, кто сейчас пинают русских, не пинают немцев. Хотя (в отличие от меня) проводят исторические аналогии. Заметьте, они говорят только «Гитлер». Подобная позиция — оборотная сторона истеричной любви к дедам и березкам, патриотического надрывного кликушества. По сути это две стороны одной медали. Лжедихотомия «любовь-ненависть», маркер латентной системности. Русский народ плох ровно настолько, насколько им занимались. Но вы не занимались, а только отгораживались от него.

Политолог М., тем временем, пропел «спич безысходности». Столь прекрасный, что если его бы его не было, его надо было бы придумать. Там было все. От «почему мы не можем и не хотим» до «почему не будем» и почему «не мы». Цитирую:

«От «нас», т.е. от тех, кто «вообще этим занят», ждут одного: что мы покажем пальцем на какую-то группу — «страту», «коммьюнити», «социальную группу», с которой связывается «надежда». Ее нет? Но это неважно, что ее нет. Мы должны ее дискурсивно сконструировать, так чтобы она «начала появляться». Если мы не можем указать в российском обществе на такую группу — то все остальное — это просто «жевание портянки авторитаризма», — и в таком случае нам скажут: отойдите с прохода. И это сделают без нашего участия.»

В общем, непонятно, зачем здешние интеллигенты ходят в политологи и обратно. Причем кругами. Здешние интеллектуалы (ну так и быть, интеллектуалы) не ищут осязаемой выгоды, не стремятся к власти. Они ищут сильную группу, к которой можно примкнуть и обслуживать ее за более чем скромные преференции. Поэтому часть из них раньше обслуживала власть, потом несуществующий навальнизм или условный «коллективный Запад». Которого, впрочем, тоже нет. Есть отдельные субъекты и группы, представляющие отдельные интересы. Люди (!) договариваются с людьми (!) Вот и весь секрет мировой политики. Вместо того, чтобы искать какую-то «страту», стоило бы озаботиться собственной политической субъектностью, то есть, стать этой стратой самим.

Такой депрессивный «общественный консенсус» сводится, в сущности, к тому, что его представителям проще похоронить Россию, чем начать ее радикально преобразовывать. Проблема в том, что это мнение навязывается как истинное, объективное, чуть ли не «политическая программа». Тогда как тем, кто мыслит подобным образом, стоило бы поступить честно и освободить поле для политических субъектов. Здесь же по старой советской привычке хотят «занимать место», чтоб не делиться ни с кем тем, чего у самих нет. Мы можем ориентироваться не на страту, а всего лишь на несколько ключевых фигур. Именно они (политсубъекты, которых по определению немного), и двигают исторический процесс. Остальные будут вынуждены подчиниться ему в силу обстоятельств.