Около двух лет назад многие международные информационные агентства и СМИ сообщили довольно любопытную новость, вызвавшую негодование в традиционных обществах, в том числе и в российском:
«Министерство обороны Новой Зеландии внесло корректировки в официальные рекомендации для мужчин-военнослужащих.
Теперь военным разрешается краситься, правда, с уточнением, что макияж не должен быть слишком броским, маникюр и педикюр с покрытием лаком.
На нанесение макияжа выделяется 30 минут утреннего времени. Однако, в целях безопасности по-прежнему запрещается отращивать длинные ногти и волосы, а также ношение сережек, браслетов и бус, что конечно же огорчает стремящихся к социальному равноправию между полами новозеландских военных…»
Публицист и политический аналитик Андрей Никулин в связи с этой историей и реакцией на нее в социальных сетях, исследует в своем канале, так сказать, историю вопроса:
«Наверняка это войдет в портфолио «разлагающегося Запада», так что заранее постараюсь сформулировать свою позицию.
Если подойти к теме банально прагматично, то лично мне абсолютно все равно, как выглядит/красится солдат, скорее меня заботит его подготовка и храбрость, и в данном случае при прочих равных накрашенные ногти+уверенное владение военным делом куда лучше, чем в течение года вместо ногтей красить траву в гарнизоне, маршировать на плацу и держать автомат только при присяге.
Если зайти с точки зрения внешнего вида, то хотелось бы напомнить, что бравые королевские мушкетеры не брезговали кружевами, перьями, кисточками и золотым шитьем. Иные и подкрашивались, и завивались, и лили на себя литры духов, и ничего, вошли подвигами в романы и эпосы. Суворовские солдаты вообще носили напудреные парики с косичкой и бантиком, о чем многие помнят по его афоризму «коса не тесак».
Если же речь идет о сексуальной ориентации, то стоило бы напомнить, что сильнейшим подразделением Древней Греции считался фиванский «Священный отряд», которому одному удавалось громить тех же спартанцев и в равных условиях, и при численном превосходстве спартиатов. Спартанцы, конечно, тоже не брезговали «странной любовью», но фиванцы полностью состояли из полутораста пар юношей, давших клятвы друг-другу и родине (вот вам и патриотизм) и не знали, что по гендеру им полагается быть женственными и трусливыми, наоборот, нагибали всех во всех смыслах. Весь отряд погиб, кстати, под атакой македонской фаланги при Херонее, ни один не отступил, хотя остальное войско сбежало. По рассказам македонский царь Филипп, папаша Александра, увидев смелость прослезился и повелел похоронить их с почестями.
Что переводит нас к теме запретной любви у македонцев, что, впрочем, стоит опустить, ибо не хватит времени и места.
Ну да, это античность, там и главные герои пробавлялись «странным», что только стоят пары Ахилл-Патрокл, или Геракл-Иолай. Факт в том, что гомосексуализм к трусости или слабости тогда отношения не имел за достаточно редкими исключениями, скорее наоборот - мужики занимаются спортом, качаются, тренируются и становятся жесткими бойцами.
Это определенная культура, распространявшаяся, правда, практически на все средиземноморье, впрочем, Тацит, насколько помню, писал про некоторые схожие и занятные обычаи у германцев. Однако же и в древней Японии возникла практика «сюдо», схожая с древнегреческими представлениями, были истории и про Китай. Отдельная песня арабские или турецкие завоевания и обычаи завоевателей.
В Европе тема эта обычно табуируется, как и в хрониках старой Руси, но при желании можно набрать так же немало материала.
Даже Лоуренс Аравийский, описывая быт своей кочевой, разбойной арабской армии иносказательно и деланно, поскольку и сам по слухам был не прочь, упоминал про специфическую ночную жизнь лагеря, наполненного одними мужчинами. Мужчинами лютыми и беспощадными в жизни и в бою, кстати.
Смысл этой басни прост, пусть и растянут. Логика поведения какого-либо пола или гендера, диктуемая нашим текущим окружением - это только логика одного момента и достаточно странно, даже глупо было бы ее возводить в абсолют.
И современные, практикуемые в конкретной стране или на конкретном континенте модели поведения, человеческих реакций, вроде бы сформировавшиеся и застывшие, при взгляде в прошлое рассыпаются и становятся зыбкими.
Если в Новой Зеландии толерантность дошла до того, что взвод чувствует себя нормально и комфортно с накрашенным мужиком, то это их полное право. Если ролевые модели поведения не заставляют его изображать нечто комично-визжащее в парике и женской комбинашке, а он придерживается, скорее, древнегреческих или самурайских традиций, или изобрел что-то новое, но не менее эффективное, то тем хуже для их врагов.
Впрочем, в нашей стране, в ее текущем состоянии все это просто досужие размышления, не более того…»