Сельдь «Иваси» в евразийском соусе

Странной и тусклой вспышкой на культурном поле стало выступление КСП-группы «Иваси», набравшее ни много ни мало — 250 тысяч просмотров. Их песню «Мы не нули» назвали чуть ли не протестным гимном.

Бизнесмен и блогер Сергей Иванов-Малявин пишет по этому поводу:

«Снялись все вторичные признаки человечности. Человек, выросший на той же литературе, музыке, любящий те же фильмы и философов, что и ты, говорящий на том же языке, окончивший ту же школу и отучившийся у тех же профессоров, может уверенно встать в очередь в военкомат. Поэтому зрелище упоенной единением публики на концерте неважно кого, даже прямо настроенной протестно публики, кажется гальванизацией лягушки, кратковременными признаками жизни. Ответ на „Что делать?“ — „Жить!“, — отправленный со сцены благодушной московской публике, кажется чудовищным легкомыслием. Они и так это делают — просто живут. И делали. А тут со сцены им — на два часа почувствовавшим себя опять прежними человеками — словно индульгенцию даруют: да живите, пойте себе прекрасные песни, читайте прекрасные книжки — и я перевожу для себя очевидное: не обращайте внимания на то чудовищное, что происходит вокруг.»

Кто сейчас апеллирует к массам на языке, сформированном советско-постсоветскими культурными ценностями, тот неизбежно проиграет. Потому что обрушился не только фасад этих ценностей. Распалась и выветрилась сама их сущность. Как неконкурентная, вторичная, некачественная, неактуальная, неэстетичная. «Под гитарку» больше не получится.

Полагаю, что бессознательно, а возможно и сознательно в общественно-культурное поле продвигают самые мягкотелые, беззубые, а от того неэффективные проекты и образы. От хипстеров-лешевиков, до кухонных масянь и иваси. Тех, кому пресловутая «внутренняя свобода» важней реальной. Тех, кто не претендует на власть. Политическая или гражданская сила, не претендующая на власть, не является ни политической, ни силой.

Журналист Юлия Пятецкая замечает:

«Люди, которые ни на что давно в своей стране не влияют, свято убеждены, что они не нули. И продолжают собой в связи с этим восхищаться. И ищут любой способ себя похвалить. В ситуации, когда приличный человек должен сгорать от позора, а не любоваться собой. Это меньше всего похоже на внутреннюю свободу, это детский сад. Влез на стульчик, прочел стишок, все в восхищении. Взрослые дяди со стульчиком никак не поймут, что с ними не так и все время ищут возможность не понимать дальше.»

Внутренняя свобода — это то, что так долго навязывал чекистский литпроп. Прочитала страницу нового Пелевина. Если человеку можно впарить Пелевина, ему можно впарить все. Многих здешних интеллектуалов можно назвать русскими пелевинцами. Как ленинцы продвигали красный ад, так пелевинцы продолжают продвигать буддизм для бедных. Но, удивительно, даже не заметили, как подорвали мир под собой — в этом мире не осталось ни смыслов, ни денег. Каждый раз, когда вам говорят о духовности, проверяйте свой кошелек. Причем духовность нам предлагают все, а денег и нормальной жизни — никто. Кроме меня, пожалуй. Все, а именно — лагерь системно-либеральный (лешевики, масяни, иваси), лагерь псевдоцентристский (Пелевин и прочие «модные»), и лагерь национал-патриотический (евразийцы и иже с ними).

Намедни в инфопространстве всплыл такой экстравагантный персонаж как Беляев-Гинтовт, дружок «профессора» Дугина. Верней, не он даже, а его работа, висящая в кабинете что-то свое рекламирующих пропагандистов. И я подумала, что помимо политического, идеологического и экономического провала системы, стоит отметить и ее эстетическую несостоятельность. У них нет персонажей. Абсолютно. Носились с наивным Курехиным, да угробили. Остался избыточно-нелепый Гинтовт, футуристически-неуклюжий, несуразный псевдототалитарист, застрявший в 1990-х. Вышедший (если не буквально, то стилистически) из питерской Академии Тимура Новикова, со всей ее псевдоэкстравагантностью, псевдомодностью и странной помесью неоконсерватизма и «гомототалитаризма». Это все глубоко андеграундная, а значит политически маргинальная среда. Не говоря о том, что чудовищно вторичная. Ну что ж, каждому свое. Кто-то 20 лет Лайбах слушает. Live is Life.

В этой, повторюсь, неконкурентоспособной среде, в этой высокодуховной клоаке, тем не менее, происходит некоторое расслоение. Люди также делятся на тех, кто непосредственно боится смерти, испытывает первобытный животный ужас перед ней. И тех, кто больше смерти боится потери социального статуса, цивилизационных благ, полного иерархического падения, смешения с зомби-дном. Последние — на мой нескромный — более адекватные и более современные люди. Парадокс в том, что глубинные, одержимые, нацпаты и иже с ними, напротив, видят смерть как форму социального возвышения. Носители религиозного сознания, автохтонные дикари понимают «рай» как вершину иерархической пирамиды. Поэтому «мы попадем в рай» следует читать как «хорошо устроимся». Где мы хотим в сахарный кремль, да даже просто в супермаркет, они хотят в «рай», распластаться улиточно-медузным комфортом в этом вязком пятне, утробном делирии. В этой «точке сборки» пересекутся все, иваси смешаются с евразийцами, образуя некую общую вязкую бессубъектную массу. А кто останется? Да мы с вами и останемся. Кто мы? Современные люди. Будьте современны и да минует вас чаша сия!