Ужасная октябрьская революция: поворот на авторитаризм начался в 1993 году

Сергей Митрошин

Сегодня еще нечего, а в следующем году будет 30 лет. 30 лет событиям, которые так и не получили релевантную оценку в нашей истории. Непосредственные участники уходят, не сказав последнего слова, исторический цех адекватных историков разогнан, оставшимся веры нет. Нет даже ясности, была ли там развилка, и если была, то какая? Признаюсь, я и сам менял точку зрения.

В «готической» версии ельцинизма 3-4 октября 1993 года исполнительная власть «царя Бориса» расстреляла демократический парламент, тем самым заложив основы нового тоталитаризма. В «демократической версии» тех же событий, антикоммунистическая власть смогла подавить мятеж красно-коричневых. Любопытно, что официоз, в общем, дистанцировался от обеих версий. «Царь Борис» передал власть нынешнему президенту, и как-то не с руки ставить под сомнение, как, каким образом эта власть до этого сконцентрировалась у самого «царя Бориса».

В результате получилось так, что Ельцин обвинен в развале Союза, - величайшей катастрофе ХХ века, - и в фальсификации выборов 1996 года. А ельцинский центр в Екатеринбурге находится на грани разбомбления патриотами. Однако никто из официоза не ставит под сомнение саму конфигурацию режима (баланс исполнительной и представительно власти, их управляемость со стороны властного Центра), тем более, преемственность от Ельцина к Путину, окончательную ликвидацию советской власти.

Даже и «демократов» продолжает расстраивать тот момент, что в 1993 году был «парламент», который в состоянии бросить перчатку «царю» и его силовикам. А теперь о таком и помыслить смешно. Сказали запретить зарубежные усыновления - запретили в один момент, пусть сироты, «как мухи, выздоравливают», но на Родине. Сказали присоединить новые территории - рады стараться, ни грамма сомнений, хотя под удар заодно попали зарубежные виллы элиты, контракты и личные счета бизнесменов, шопинги и курорты россиян. Можем, и Марс с Луной присоединить, если попросят. Стопроцентное единогласие. Это, конечно, тоже результат того злосчастного «расстрела».

Ничего народного…

Но проблема так же и в том, что в 1993 году это был никакой не парламент, а скорее, нечто похожее на воинскую часть – с оружейной комнатой, с генералом Руцким на командовании, с Хасбулатовым в бронике и с автоматом, в которой не только принимали законы, но и хотели приказывать. До сих пор существует соблазн трактовать события 3-4 октября как попытку народной революции против нарождающейся клептократии, но ничего «народного» в локальных волнениях не было. Народ не очень понимал, чего хотел фашист Макашов (макашовцы на грузовиках помчались брать Останкино) и будет ли кому хорошо от отмены капиталистической трансформации. Как бы ведь и «август 1991-го» был в противофазе.

Любопытно, что пропарламентские силы 93-года вместе с защитой парламента протаскивали идею коммунистической реставрации, опираясь на иностранных боевиков. Вот что, в частности, сказал на конференции по событиям 93-го года Сергей Красавченко, в 1993 году председатель Комитета по экономическим реформам и заместитель руководителя администрации президента (конференция была приурочена к 20-летию событий):

«Почему-то никто, ни историки, ни журналисты, — эмоционально обратился он к залу (цитирую по стенограмме. — С.М.), — несколько раз говорили, может быть, здесь что-то скрывается, кому-то не хочется, но 4-го числа Москва, телевидение показывает вооруженную агрессию зарубежного государства на улицах Москвы. Грузовики с вооруженными людьми мчатся по Садовому кольцу, по какой-то улице с флагами Приднестровья. Извините, как на это надо было реагировать?»

Кто на кого напал?

Остается, однако, вопрос: кто на кого напал в 1993 году, кто перешел от диалога к силовым действиям? Иными словами, кто совершил грехопадение, прервав мирное течение августовских процессов и в конечном итоге запустив многие войны – от чеченской до сирийской и сами знаете какой еще?

Нет сомнения, что это сделал Борис Ельцин, выпустив Указ 1400, что впоследствии раскололо общество на принципиальных сторонников парламентаризма и принципиальных сторонников президентской власти. Но было бы неправдой утверждать, что Верховной Совет девяносто третьего года не приложил к этому геростратовых усилий.

Двадцать лет спустя мне удалось переговорить по этому поводу с одним из самых харизматичных демократов того времени и сторонников Бориса Ельцина Львом Пономаревым (признан иноагентом в РФ). Вот как это было.

Как всегда, в приемной Пономарева (на тот момент председателя движения «За права человека», просуществовавшего до 2021 года, на сегодняшний момент «иностранного агента», эмигрировавший из России) толпились и поджимали время алчущие защитить права человека. Так что Лев Александрович начал сходу, не дожидаясь вопроса. Периодически в разговор встревал Евгений Ихлов (умер в 2019 году), также имевший отношение к администрации президента в тот непростой период.

— Сначала оценка, — начинает Лев Александрович. — Многие говорят, что была нарушена Конституция. Я считаю, что это принципиально неверная постановка вопроса. Целиком действующей Конституции, можно сказать, тогда уже не было. Всенародным голосованием был введен пост Президента РФ, но Конституция не была целиком исправлена под этот пост. И весь кризис заключался в том, что в какой-то момент парламент, и даже не парламент, а Хасбулатов, председатель парламента, отказался этот вопрос решать. Путем ряда манипуляций он все время уходил от решения этого вопроса.

(В этом месте Ихлов отчего-то начинает возмущаться и уточнять.)

— Не, постой, Жень! Я живу с этим убеждением, что у нас была договоренность с Хасбулатовым. Более того, Верховный Совет, членом которого я тогда был, подготовил поправки, но мы не могли принимать законы, поскольку верховным органом тогда был Съезд. А Хасбулатов эти поправки не выносил на голосование, более того, весной на Съезде голосовали за импичмент. Тогда у них не получилось, но я видел, что в сентябре они голоса для импичмента наберут. Летом уже было ясно, что наберут. И понятно почему. Все были разочарованы в экономической реформе. Депутаты привозили с мест настроение. А Хасбулатов — жук, он подкупал депутатов. Был, например, такой Сережа Носовец, спился потом — он его в Турцию взял, еще куда-то послал. Денег дал. Я видел, как демократы меняли точку зрения, потому что их подкупали. Ему нужно было добрать 70 человек, чтобы обеспечить перевес. А мы, настоящие демократы, конечно, поддерживали Ельцина и придумали референдум…

Имеется в виду Всероссийский референдум 25 апреля 1993 года, который включал четыре вопроса:

1. Доверяете ли Вы Президенту Российской Федерации Б.Н. Ельцину? (58,7%, ответивших «да».)
2. Одобряете ли Вы социально-экономическую политику, осуществляемую Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации с 1992 года? (53,0%, ответивших «да».)
3. Считаете ли Вы необходимым проведение досрочных выборов Президента Российской Федерации? (49,5%, ответивших «да».)

Нетрудно видеть, что референдум показал, что позиция президента была более фундирована, чем позиция верхушки Верховного Совета, но раскол приближался к ситуации «пятьдесят на пятьдесят» и полностью никто мандат на применение силы не получал. Однако, если бы макашовцы с боевиками из Приднестровья пробились в Останкино и каким-нибудь образом сумели по телевидению зачитать обращение к народу (которое, к счастью, не успели заготовить), то неизвестно, в какой бы стране мы проснулись на следующий день и как бы в дальнейшем повели себя силовики и спецслужбы. Но и в ельцинском варианте мы тоже проснулись в другой стране, без советской власти, без общественного контроля. История России покатилась к суровому авторитаризму.