Между насилием и справедливостью: убийство Дарьи Дугиной мира не приблизит

Сергей Митрошин

Известное трагическое событие взорвало обе части де-факто расколотого общества. Не удивительно, что патриотические круги после этого получили знамя и мотив эскалировать спецоперацию. Удивительно другое… что волны сочувствия к патриотическому философу, чья дочь только что погибла в явном акте политического террора, буквально затопили Интернет и пошли из того сегмента, который мы бы относили к оппозиции.

Вот как отреагировал известный правозащитник Юрий Самодуров, который неоднократно задерживался, арестовывался и штрафовался за свою антивоенную позицию: «Убийство Дарьи Дугиной поразило меня тем, что прежде всего это убийство молодой женщины. Какие бы статьи она не писала, кем надо быть, чтобы убивать молодых женщин?!»

Кем надо быть? Ну, конечно, злодеем!

Далее он продолжает: «Ключевой момент этой истории, по-моему, заключается в том, что молодая женщина, гражданка России, журналистка, выступавшая и являвшаяся пропагандистом спецоперации в Украине в печати, но не являющаяся при этом российской военной, женщина еще не имевшая и не родившая детей была убита не с оружием в руках на российско-украинской линии соприкосновения, а убита безоружной за рулем своей машины в Подмосковье. Я думаю, что одобрение этого убийства и оно само постыдно! Мой пост именно об этом».

То же самое выразили некоторые другие пользователи: нет оправдания злобным извергам, притом, что само злорадство по поводу трагедии в семье «врага» преступно. Несмотря на то, что и эти пользователи вроде бы осуждали и самого философа, и его философию, его политическое кредо, которое несомненно лежит в основе нынешнего социального конфликта и реального ухудшения положения многих социальных корпораций, но мысль, считают они, убивать все равно нельзя. Во всяком случае с ней надо сражаться тоже мыслью, а не бомбами, и, тем более, не вымещать свое несогласие на детях.

Титан политологии Глеб Павловский сегодня сторонник мирных переговоров. Иного не дано! (Кроме двух немаленьких исключений, он это тоже признает, – Первая мировая и вторая мировая. Те не кончились переговорами. Но остальные-то – кончаются переговорами!) Если мы хотим выйти из ситуации политического дискомфорта, в котором оказалась в том числе и наша страна, то нам надо настаивать на разворачивании переговорного процесса, которому мешают акты террора, вроде произошедшей трагедии. По отношению к погибшей Г.П. так же полон сочувствия: она де «не злобной была», в отличие от "экстремиста-отца", т.е. невинной жертвой.

Таким образом мы выходим на консолидированную этическую платформу. Убийство – зло, злорадство по отношению бед «оппонента» недопустимо, террор не противостоит идеологии, в смысле, террор – не оппонент, а сам есть зло. Дети не должны страдать за грехи родителей, особенно, если в детях у нас числится молодая красивая и незлобная женщина.

И она, эта позиция с отрицанием убийства, – была бы абсолютно бесспорной, приведя нас к идее императива вечного мира и полного отрицания насилия, если бы не одно немаловажное обстоятельство: «другие» это не исповедуют!

Нет никакой гарантии, что прижатый к стенке противник, находясь в точке угрозы своему политическому режиму (материальному положению элитной группы), не использует в последний момент свое самое мощное оружие, и не нарушит защитный этический барьер, выстроенный между вовлеченными в конфликт родителями и не вовлеченными в нее детьми. Между вовлеченными боевиками и не вовлеченным населением. На самом деле, вечный гуманный мир — это пока что только утопический проект, который рождается (если рождается, а не становится выкидышем) в муках настоящего.

А теперь, как всегда, я приведу, пример из мирового кинематографа на эту тему.

Это фильм «Восток» («Элитный отряд», 2020) голландского режиссера Иим Таихутту (Jim Taihuttu) который обыгрывает малоизвестный исторический эпизод колониальной войны Голландии в Индонезии. Вторая мировая только что закончилась, и с точки зрения голландцев, отряхивающих с себя грех отцов, сотрудничавших с нацистами, их миссия в Индонезии вполне на первый взгляд этична, поскольку выступающие за независимость страны – это полудикие индонезийцы, вооруженные копьями и мечами, к тому же тоже националисты - противники стабильного проевропейского режима.

Однако этический конфликт не решается просто, ведь более «прогрессивные» голландцы (сопротивлялись немецким фашистам, идеологически вооружены европейским правом) сами оказываются расистами против… националистов.

Символична сцена импровизированного суда, который устраивает демонический голландец Вестерлинг (отсылка к образу полковника Куртцу из «Апокалипсис сегодня»). Он смотрит в свою записную книжечку, в которую невесть кто невесть каким образом вписал фамилии индонезийских инсургентов и тут же приводит свой приговор в исполнение. Это тоже фашизм, либо нечто не отличимое от него. Нетрудно предсказать, что распространяемое им «справедливое» насилие в конце концов съест и его, и главного героя фильма – молодого бойца Йохана де Фриза. Таков финал фильма. Финал же нашей сегодняшней драмы в том, что мы пока не нашли баланс между насилием и справедливостью.