Нацисты и католики: что знал Папа Римский Пий XII о Холокосте

Споры о папе Пие XII, главе Ватикана в годы Второй мировой войны, не утихают до сих пор. Знал ли папа о Холокосте? Если знал, то что предпринимал для помощи жертвам? Почему он ни разу не выступил с публичным протестом? В 2020 году нынешний папа Франциск досрочно рассекретил архивы Пия XII, чтобы дать возможность исследователям найти ответы на эти и другие вопросы о противоречивом периоде ватиканской политики.

Историк и архвист Йохан Икс более двадцати лет работает в ватиканских архивах. Опираясь на достоверные свидетельства, автор реконструирует события, в которых Пий XII и его ближайшие соратники, были главными действующими лицами. И стремится раскрыть одну из еще неразгаданных тайн Второй мировой войны. «Новые Известия» публикуют отрывок о том, как укрывали евреев в римском монастыре. из составленного им сборника архивных материалов о роли Папы Римского и Ватикана во время Второй мировой войны «Бюро. Пий XII и евреи: секретные досье Ватикана», которая выходит в издательстве «Книжники».

Рассказ о тайных убежищах

3 февраля 1944 года, базилика и аббатство Сан-Паоло-фуори-ле-Мура.

Оккупированный Рим, в котором действует комендантский час, дремлет. В это время никто, кроме военных, не может находиться на улицах.

23 часа 30 минут. У ворот бенедиктинского аббатства Сан-Паоло-фуори-ле-Мура звенит звонок, настойчиво и непрестанно1.

Брат Витторино, дежурный привратник, спрашивает: «Кто там?» Мужской голос отвечает по-итальянски: «Наконец-то! Мы два монаха из монастыря Святой Пракседы во Флоренции, очень устали с дороги. Весь вечер ходили по городу, пока вас не нашли. Наконец-то мы добрались».

Брат Витторино вглядывается в темноту. Их словам он не доверяет — что-то тут нечисто. Он спрашивает: «Вы ходили по городу вечером во время комендантского часа? После восьми часов вечера запрещено выходить».

Брат Витторино делает шаг вперед и рассматривает путников в глазок. Несмотря на темноту, он замечает, что хотя бы один из них облачен в монашескую рясу. Двое гостей настаивают: «Нас ждет аббат».

Подозрения брата Витторино рассеиваются, он берет ключи и открывает тяжелые ворота аббатства. Внезапно несколько вооруженных людей отталкивают его и бросаются внутрь с оружием в руках.

Ошеломленный брат Витторино кричит, пытаясь их остановить: «Вы находитесь на территории Ватикана. Вы не имеете права входить». Один из нападающих отвечает с иронией: «Да мы знаем. Нам все известно».

Палатинская гвардия, обеспечивающая безопасность аббатства, застигнута врасплох, ее быстро окружают, связывают и бросают на землю, а оружие конфискуют. Нападающие немедленно перерезают телефонные провода, чтобы не дать поднять тревогу. В то же время на подмогу им спешит около сотни итальянских полицейских в штатском. Они бегут вверх по лестнице к комнатам, где все еще спят монахи, студенты и гости, и кричат, что все должны подняться с кроватей. Вооруженные люди бегают по коридорам, колотят в двери и требуют открыть, а в случае неподчинения выламывают двери. Они начинают обыскивать комнаты, переворачивают ящики, повсюду расшвыривают личные вещи и одежду.

Все постояльцы, будь то монахи или гости, обязаны спуститься на первый этаж, где их распределяют по возрасту и приказывают идти в большую красную залу или в желтую. Палатинская гвардия заперта в маленькой телефонной комнате. Все это длится два часа.

Продолжая рыскать по аббатству, вооруженные люди обнаруживают приходское здание, примыкающее к церкви. В одной из самых больших спален еще спят гости — кто знает, сколько среди них беженцев. Здесь размещено сорок восемь человек.

Захватчики на всех кричат, оскорбляют и угрожают, стреляют в воздух, чтобы запугать людей. Царит паника. Некоторые выскакивают из кроватей и пытаются убежать через внутренний двор, но их преследуют, сбивают с ног, избивают прикладами. Пойманных затаскивают в залу, где находятся монахи и остальные постояльцы. Многие избиты до крови и плачут.

Одного человека полицейский ударил по животу дубинкой. Они перевернули кровати и разбросали чемоданы и личные вещи по спальне. Все сколько-нибудь ценные вещи выброшены во внутренний двор, где военные собрали все имевшееся золото и серебро. Добыча конфискована и распределена по машинам, которые после этого уехали.

Другие свидетели рассказывают, что нападению подверглись и административные помещения базилики, содержимое ящиков выбрасывалось на землю, а документы тщательно просматривались. Согласно официальному отчету Ватикана, составленному после случившегося, около пятнадцати свидетелей видели среди нападавших по меньшей мере двух человек в униформе, которые говорили по-немецки и, судя по всему, руководили операцией. Но все были настолько испуганы, что некоторые свидетели, в том числе монахи, не захотели, чтобы их имена упоминались в официальном отчете, и согласились давать показания только на условиях анонимности.

Впоследствии нацисты выступили с протестом, заявив, что цель этого рейда заключалась в поимке некоего итальянского генерала Адриано Монти, известного дезертира, прятавшегося в аббатстве. Это могло бы объяснить тот факт, что немцев сопровождала столь внушительная группа итальянских полицейских.

В показаниях одного свидетеля указывается: «Был допрошен отец Берарди. Они настойчиво его спрашивали: “Где Монти? Где Монти?” Отец Берарди ответил, что ничего об этом не знает. Тогда они приставили ему пистолет к виску»6.

По другим показаниям, отец Берарди пытался выиграть время, делая все возможное, чтобы задержать полицию. Но когда ему пригрозили убийством, у него не осталось иного выбора, кроме как показать комнату, где скрывался генерал Монти. Они взломали дверь, чтобы схватить его, и обнаружили, что он был одет в рясу монаха-бенедиктинца. Его выволокли наружу и арестовали.

Один свидетель рассказывает: «Его избивали и все время называли синьор Монти, а не генерал. Его оскорбляли и насмехались над тем, что он был в монашеском облачении». При всем этом хаосе некоторые монахи пытались спорить с итальянской полицией. Как и брат Витторино несколько ранее, они указывали нападавшим, что те находятся в экстерриториальной зоне Ватикана, не имея на это права.

Полицейские несколько раз очень спокойно ответили, что у них на это имелось разрешение Святого отца и правительства. Это, разумеется, было ложью. Они продолжали допрашивать и оскорблять людей. Они смеялись и издевались над всеми, кого подвергали допросам. Полицейские начали есть, подтрунивая над своими пленниками.

Помимо генерала Монти, в монашеской одежде прятались и многие другие: эту деталь потом особенно смаковала итальянская фашистская пресса11.

Полиции было непросто отличить настоящего монаха от мнимого. Чтобы узнать истину, пленникам приказывали читать «Аве Марию» и «Отче наш». Те, кто оказывался неспособен это сделать, выдавали себя — они не были ни монахами, ни католиками. Затем полиция потребовала от аббата дона Ильдебрандо Винченцо Ваннуччи поклясться, что все постояльцы действительно были верующими, но он отказался и не стал ничего говорить. Той долгой ночью полицейские обнаруживали все новых беженцев, которых укрывали монахи.

Хватая очередную жертву, полицейские снова начинали кричать: «Трусы, предатели, мерзавцы, негодяи, сволочи!»

И продолжали: «Пока ваши соотечественники умирают за вашу страну, вы прячетесь тут. Всем стоять смирно, иначе буду стрелять», — после чего палили в воздух.

Монах Бартолуччи рассказывал: «Я посмотрел в окно моей комнаты, которое выходит во внутренний двор, и увидел группу молодых людей, бежавших со всех ног. Большинство были полуголыми. Но у ворот их поджидали четыре или пять полицейских, которые стали обращаться с ними очень грубо, раздавая направо и налево удары дубинками и оттесняя их в залы. Молодые люди кричали от боли. С ними обращались очень жестоко, как с животными. Итальянские и немецкие полицейские оскорбляли их, используя непристойные выражения и богохульства»13.

Другой свидетель, молодой бенедиктинец, изучавший богословие, тоже рассказывал, что видел очень жестокие сцены: «Вопли несчастных, исполненные боли, с одной сто- роны, и неистовство полицейских, кричавших слова вроде “бандиты”, “предатели” и т. д., с другой. А после этих оскорблений слышались удары ногами, кулаками и палками по спине. Полуголые молодые люди хотели сбежать из гостиной. Когда они пытались ускользнуть, на них наставляли оружие. В этом туманном сумраке зловещий свет мощных прожекторов выхватывал тут и там подобные сцены, показывая нам, в какую глубокую пропасть пало человечество. Десять молодых евреев и других людей связали, погрузили на грузовики и увезли»14.

Неудивительно узнать, что худшему обращению подвергались те, кого подозревали в том, что они евреи: «один полицейский заявил, что они способны распознать всех евреев, потому что те обрезаны. Они заставляли их раздеваться и проверяли».

Ранним утром запуганных пленников собрали вместе.

«Немцы крайне непочтительно сказали аббату: “Вы замарали ваше достоинство священника, укрывая в монастыре евреев и итальянских дезертиров. Вы также допустили распространение подрывных газет, которые мы обнаружили в комнатах некоторых монахов”».

Когда занималась заря нового зимнего дня, последнюю партию из шестидесяти шести пленников погрузили на грузовики и увезли в Реджина-Чели (центральная тюрьма Рима). Судьба многих из них остается неизвестной.