Группа российских правозащитников и общественных деятелей обратилась к Путину с открытым письмом. Одновременно оно было выложено на сайте петиций Change.org, но, к огромному сожалению, собрало там меньше 1 тысячи подписей, что красноречиво свидетельствует о диком состоянии российского общества, поскольку речь идет о человеческой жизни.
Активисты очень встревожены сообщениями о возможном скором исполнении смертных приговоров, вынесенных в ДНР, и в своем письме апеллируют к таким именам, как Лев Толстой и императрица Елизавета, которые были принципиальными противниками смертной казни. Так, Елизавета своим Указом от 7(18) мая 1744 года приостановила применение смертной казни в России, опередив в этом даже Западную Европу, в которой эта мера наказания впервые была отменена Великим Герцогом Тосканским Петром Леопольдом лишь в 1786 году.
В письме приводятся также слова героя знаменитой битвы военно-морских сил Российской и Османской империй при Очакове, морского министра, академика Российской Академии адмирала графа Николая Семёновича Мордвинова, который писал:
«Судья, постанавливающий смертный приговор, невольно чувствует душевное содрогание: нe есть ли это напоминание ему совестью о том, что он принимает на себя ему не принадлежащее? Нравственный и всеобщий закон, воспрещающий убивать безоружного, должен ли измениться в своей правости в применении к обществу, а окованный, лишённый свободы, предаваемый смерти, по невозможности его быть далее вредным – не есть ли жертва бесполезная и невинная?»
«Мы гордимся тем, что в России нет смертной казни, - пишут авторы письма. - В милосердии сила нашего народа. Mы просим Вас о милосердии. Мы считаем необходимым отказ от смертной казни в Донецкой Народной Республике. Мы просим Вас предложить главе Донецкой Народной Республики распространить мораторий на применение смертной казни на Донецкую Народную Республику…»
Ева Михайловна Меркачева, журналист, правозащитник;
Александр Игоревич Буфетов, математик, профессор РАН;
Ярослав Викторович Кудрявцев, химик, профессор РАН;
Наталия Леонидовна Евдокимова, правозащитник; Александр Григорьевич Асмолов, советский и российский педагог, академик;
Александр Николаевич Сокуров, режиссёр;
Николай Николаевич Розанов, физик, aкадемик РАН;
Светлана Анатольевна Бурлак, лингвист, профессор;
Александр Владимирович Чаплик, физик, академик РАН;
Зоя Феликсовна Светова, журналист.
В дополнение к этому письму Ева Меркачева пишет в своем канале:
«Однажды я встретилась с человеком, который в годы СССР исполнял смертные приговоры в Москве. Ему было тогда уже больше 80 (не знаю, жив ли сейчас). Мы с ним общались не меньше часа. Это было интервью. Он готов был рассказывать обо всем, особенно о том, как воевал на линии соприкосновения Гордился. Но он не хотел даже вспоминать свою работу «исполнителя». Он напрягался и, казалось, весь менялся от вопросов про Это. «Но почему?» Думала я тогда. Разве он не считал, что выполнял свой долг и что все казнённые - страшные преступники, не достойные жизни? Считал. И при этом четко понимал - вот тут гордится точно нечем. Скорее всего он подсознательно чувствовал, что дело это противоестественно, и стыдился его. Он не хотел, чтобы его имя связывали с казнями.
Уже после я изучала тему исполнения смертных приговоров. Это делалось всегда ночью. Приговорённых часто везли на место казни в фургонах с надписью «Хлеб». Члены «исполнительных групп» не рассказывали о своей «кровавой миссии» ни коллегам по основной работе, ни дома (работали официально они а системе МВД). И снова - почему все делалось тайно?
У меня один ответ. Государство и общество неосознанно стыдились того, что делают. Помню историю про надзирающего прокурора, который входил в «группу» и отказывался получать «премию» за каждое исполнение. Говорил, что это «деньги за кровь», чем ставил в тупик бухгалтерию: «Как списывать?» Но он был непреклонен. А вообще в момент казни исполнитель переступает грань, запретную для любого человека (по сути, официально становится на одну доску с тем, кого расстреливает). Смертная казнь — патология. Не дай Бог, чтобы она стала нормой и порядком. PS немного цифр. В СССР в 1985 году исполнено 407 приговора, в 1989-м исполнено 186. В России в 1991-м — 59, в 1992-м — 18, в 1993-м — 10, а в 1994-м — всего 2 (из вынесенных 154). Больше 20 лет в России нет смертных приговоров…»