Пожелания президента Украины Владимира Зеленского западным странам, высказанные им в интервью американскому изданию The Washington Post о том, чтобы не только запретить гражданам России выдачу Шенгенских виз, но и депортировать тех, кто успел приехать в Европу, вызвали бурную реакцию в социальных сетях. Российские оппозиционеры шокированы и обижены этими словами, они упрекают Зеленского и в жестокости, и в недальновидности, напоминая ему, что поскольку они объявили о своей поддержке Украины, возвращение на родину грозит им судебным преследованием и тюремными сроками. При этом, многие напоминают Зеленскому историю депортации советских граждан из Европы в СССР после Второй мировой войны. А она действительно очень драматична.
В западной историографии передача британскими, американскими и другими союзническими войсками советской стороне граждан СССР и других русскоязычных лиц, находившихся на подконтрольной им территории (остарбайтеров, коллаборационистов, военнопленных, интернированных, беженцев, эмигрантов царского и послереволюционного времени, нелегальных мигрантов в нейтральных странах, а также других лиц) называется «Операцией Килхол» (англ. Keelhaul от килевать, то есть протаскивать под килем).
В ряде случаев эта операция прямо нарушала Женевские соглашения, но западные правительства отдали тогда приоритет более поздним Ялтинским соглашениям с их весьма специфической трактовкой положений, которые касались пленных и гражданского населения.
Договорённость о репатриации была достигнута на Ялтинской конференции и распространялась на всех перемещённых лиц, которые на 1939 год были гражданами Советского Союза, причем вне зависимости от их желания возвратиться на родину. Самое дикое заключалось в том, что выдана Сталину была и часть бывших подданных Российской империи, то есть эмигрантов первой волны, которые либо вообще никогда не имели советского гражданства, либо отказались от него в пользу иностранного, либо родившихся за границей.
Во многом этот шаг американо-британской оккупационной администрации объясняется тем, что перед ней стояла серьезная проблема содержания огромного количества людей, которых нужно было обеспечить жильём, снабдить продовольствием и одеждой, предоставить санитарно-медицинское обслуживание и так далее. А ведь то же самое требовалось и в отношении местного немецкого населения, которое по понятным причинам воспринимало такое соседство без энтузиазма. Так что выдача была по-своему логичным и экономически обоснованным шагом, независимо от тогдашней политической конъюнктуры и отношений со сталинским СССР, который, кстати, тоже находился в весьма печальном состоянии послевоенной разрухи, и вряд ли мог расселить и прокормить такое количество прибывшего населения. Правда, перемещенные лица могли хоть отчасти компенсировать гигантские людские потери страны Советов в войне.
Кроме того, союзники опасались, что Сталин в ином случае мог воспрепятствовать возвращению их граждан, военнопленных, с контролируемой Красной армией территории. Ялта даже не предписывала определённо насильственное возвращение. В Британии кабинет собирался четыре раза для обсуждения этой темы. Министр иностранных дел, в конце концов убедил противников насильственной передачи в её необходимости. Он аргументировал это не только тем, что Сталин может не вернуть часть британских военнопленных, но и может остановить наступление. Сталин с Молотовым требовали передать всех, отказываясь при этом подписать соглашение о возврате военнопленных союзников.
Бурные дебаты шли также и в администрации США. На американцев сильно повлияло решение Британии. Продвигал идею о необходимости пойти навстречу Сталину Эйзенхауэр. Без сомнений, принятое решение о депортации стало позорной страницей в истории этих стран.
Основная масса репатриантов прибыла в 1945 году: к 1 марта 1946 года из всех стран в СССР были репатриированы 4 199 488 человек!
Аналогичные мероприятия по изъятию некоренного населения велись на территории Югославии, стран Восточной и Центральной Европы, контролируемых советскими войсками.
Очень незначительная часть из общего количества горела желанием поскорее возвратиться в СССР (тем, кто к этому стремился, ничего не мешало самостоятельно добраться до советской зоны оккупации в первые дни после окончания войны). Основную массу перемещённых относительно без проблем составили заключённые концентрационных лагерей, которых попросту организованно вывезли из бывших немецких концлагерей и поместили в советские фильтрационные лагеря.
Лица, добровольно изъявившие желание сотрудничать с американо-британской администрацией и представлявшие интерес для иностранных разведорганов (профессиональные военные, учёные, писатели и публицисты, а также антисоветские элементы), избежали принудительной репатриации. Из их числа было создано несколько организаций, активно занявшихся антисоветской деятельностью, частично реанимированы свёрнутые или «заглохшие» проекты (типа НТС, для которого тогда же создали филиальную структуру по всей Западной Германии и в неразделённом на тот момент Берлине), были созданы радиостанции, вещавшие на русском языке и языках народов СССР, журналы «Посев», «Грани», «Мысль», «Наши дни», «Вольное слово» и др. Стали сотнями публиковаться книги и брошюры антисоветского содержания за авторством бывших советских граждан.
Переданные советской стороне лица все без исключения помещались в фильтрационные лагеря и пункты, где их анкетировали и допрашивали. После этого они либо отправлялись в места отбытия наказания, либо на поселение в удалённые районы СССР с ограничением права передвижения по стране, либо отвозились по довоенному месту жительства.
В те дни среди невозвращенцев (не желающих возвращаться в СССР) в ходу была фраза «Родина ждёт вас, сволочи!..» (переиначенный лозунг с советских агитационных плакатов «Родина ждёт вас!», которые расклеивались в репатриационных пунктах и лагерях).
Отношение к прибывшим было различным, нередко им проходилось пройти множество мытарств и унижений, чтобы вернуться к нормальной жизни.
Официально перемещённые в лагеря ГУЛАГа красноармейцы относились к категории «немецко-фашистских злодеев, шпионов, изменников Родины». Для них была введена каторга, рабочий день для них был продлён на час, один выходной в месяц сокращался.
Прямым следствием операции по вывозу пленных красноармейцев в советские лагеря стала так называемая «сучья война», вылившаяся в настоящий уголовный террор, породивший свирепые междоусобицы между воровскими группировками разных «мастей».
Вспоминая эту историю, канал «Мейстер» пишет про заявление Зеленского:
«Что тут можно сказать? Во-первых, при том, что требования дикие, считать их нереализуемыми не стоит – ситуация не менее дикая, прийти в голову может что угодно, особенно если кризис в отношениях усугубится (а он усугубится). Во-вторых, если в Европе решат этим действительно озаботиться, то это будет означать вышвыривание на помойку последних иллюзий о европейской законности и правопорядке. Эти иллюзии в свое время составляли изрядную часть мечты советского человека (да и постсоветского) о «жизни как на Западе», и их всенародные похороны в такой ситуации как сейчас скорее лишат Европу последних козырей, чем как-то им помогут…»
Публицист Марина Шаповалова приводит впечатляющие данные о качественном составе русской эмиграции:
«В 1917 году рухнула и исчезла Российская Империя. С Гражданской войной и образованием на её территориях государственности нового типа Россия выпала из общемирового процесса. Люди, населявшие страну, при этом оставались тем, кем были: крестьяне - крестьянами, врачи - врачами, художники - художниками, профессора - профессорами. В изменившихся условиях выбор образа жизни и дальнейшей деятельности оставался за ними - до закрытия границ крепнущим большевистским режимом. Эмиграция, при всех её трудностях, позволяла сделать выбор: становиться «совдеповским» человеком, разделяющим судьбу страны, или стать/остаться европейцем, потеряв навсегда свой дом.
Со стороны европ-америк к тому не было ни возражений, ни препятствий. Беженцам никто ничем не помогал, но и помех никто им не устанавливал. Найдёт ли бывший российский профессор, купец-заводчик, офицер или инженер себе работу в чужой стране - это было их личной проблемой. А со временем стало удачей или прибылью для тех стран, которые приняли нищих беглецов.
Американцами и европейцами стали не только Зворыкин, Сикорский, Вернадский, Леонтьев, Айн Рэнд, Баланчин, Набоков, Бердяев, Франк, Месснер, Михаил Чехов - сотни тысяч известных и безвестных людей принесли в другие страны свои знания, образование, таланты, опыт, свой труд, своих детей, наконец - и их потомков на века вперёд.
Никто, кроме СССР и России, в результате не проиграл от этого.
Когда в 30-х с катушек слетела Германия, государства уже наладились присваивать друг другу людей. Это стоило жизни многим тысячам евреев, пытавшихся спасаться бегством от нацистского режима. Чему после войны цивилизованные страны, вроде бы, ужаснулись, но выводы сделали лишь в рамках «еврейского вопроса», а Сталину в то же самое время насильно возвращали его рабов. Спастись от принудительной депортации на «советскую родину» удалось далеко не всем.
Никто сегодня не хочет ответить за погибших, отторгнутых «свободным миром» до и после Второй Мировой?
А ведь мы могли бы знать имена так и не ставших всемирно известными учёными, изобретателями, музыкантами, если бы у них был шанс на свободную иммиграцию в страны, где им не угрожала неизбежная смерть или получеловеческое угасание в неволе. Мы могли бы узнать имена их детей или внуков, которыми гордились бы не Германия и СССР, а другие страны и народы. Но они никем не стали или не родились. Потому что другие, бездарные и бездушные люди, придумали «причины» их не спасать…»