Российские власти последние годы достаточно умело управляют параметрами тревожных настроений в обществе, однако текущий контекст делает проблематичным достижение нужного им баланса.
Нормализация спецоперации в Украине и режим «нас это не касается», а также отложенный и постепенно действующий эффект санкций сформировали спокойные настроения в обществе при уровне тревоги существенно более низком чем в период пандемии.
При этом коллективный Запад вслед за санкциями и ограничениями приступил к дальнейшим действиям по давлению на Россию по всему периметру ее границ. В марте-апреле в качестве факторов военного обострения назывались границы Таджикистана и фактор талибов (террористическая организация, запрещенная в РФ), а также Нагорный Карабах и Приднестровье. И если ситуация в Приднестровье остается напряженной, то запрещенные в России талибы приехали на ПМЭФ, а недавний визит В. Путина в Душанбе во многом урегулировал сложности с таджикистанским автократом. У Э. Рахмона плохие отношения с талибами и, очевидно, на нейтрализацию этого фактора был во многом направлен визит главы России. С Азербайджаном также, худо-бедно, пока удается договариваться.
При этом к ожидаемой точке напряжения в виде Калининградской области добавился еще и Шпицберген, в который Норвегия не пропускает российские грузы. Это прямое нарушение Парижского соглашения 1920 г., согласно которому Россия имеет право осуществлять исследовательскую и коммерческую деятельность на арктическом архипелаге, но Норвегия безапелляционно ссылается на необходимость соблюдения санкционного режима. А западные эксперты говорят, что России нет смысла апеллировать к международным соглашениям, так как она сама их нарушает.
Очевидно, Запад и антироссийская коалиция способна принести еще немало сложностей, в том числе и экзистенциальных, России: стратегия комбинирования политических и военных вызов вкупе с мощными экономическими санкциями планомерно реализуется и будет приводить к регулярному появлению таких сложностей.
Руководству страны в нынешней ситуации не выгодны тревожные настроения в российском обществе, даже несмотря на то, что они способствуют консолидации общества вокруг власти. Нужный им потенциал консолидации власть может достигать и с помощью пропаганды, которой не нужны реальные факты конфронтации, ведь она может обойтись артефактами и манипулятивными конструктами. Однако сейчас дело приходится иметь именно с реальной фактурой конфронтации, которая работает на усиление в общественном сознании вероятности прямого столкновения с Западом.
Каким бы ни был уровень поддержки власти и спецоперации в Украине, никак нельзя утверждать, что общество поддержит прямую военную конфронтацию с Западом ввиду очевидных причин. Также очевидно, что запрос на разрядку в обществе высок, однако удовлетворения этого запроса под большим вопросом.