Виктория Павлова
Эта неделя началась с прекращения производства и поставок шин Bridgestone и приостановки поставки лифтов Otis. Всего уже набралось 118 «компаний-беглецов», включая нашумевшие McDonalds и IKEA. На этих предприятиях заняты не менее 163 тыс. человек. И не стоит забывать, что у любого крупного предприятия есть масса поставщиков, которые тоже пострадают.
Уходят с российского рынка все по-разному. Нефтегазовые компании - такие, как Chevron и ExxonMobil, участвующие в совместных проектах по добыче сырья, радикально отказались от дальнейшей работы в России. А British Petroleum и вовсе продаёт свою долю в «Роснефти». Только кто и когда купит акции – пока не ясно.
Совсем иначе все с предприятиями, работающими на розничный рынок. IKEA остановила продажи и закрыла магазины на срок от 3 до 6 месяцев, но обещает сотрудников не увольнять и сохранить зарплаты. McDonalds в России тоже пока сохраняет сотрудников, а в Сибири так и вовсе продолжает работать. В Красноярском крае, Новосибирской, Томской, Кемеровской областях и в Алтайском крае фастфуд управляется франчайзи-партнёром российской компанией ООО «ГиД». Высокая доля отечественных продуктов позволит какое-то время продолжать работу. Coca-Cola тоже уходит из России весьма своеобразно: деятельность прекращает головное подразделение, но производством, продвижением и продажами занимается другая компания – Coca Cola HBC. Привычные напитки будут на полках магазинов, но, как и все другие товары, подорожают.
Корпорация Pepsico сначала всех напугала своим уходом, ведь она выпускает не только напитки Pepsi, которые по заявлению Минэкономики Забайкальского края могут заменить «Читинские ключи», но и детское питание, разнообразную молочную продукцию, соки, чипсы и снеки. Всего 28 брендов. Но потом выяснилось, что речь идёт только о приостановке продаж напитков с международными брендами. Квас «Русский дар», морс «Чудо-Ягода», молоко «Домик в деревне» (это тоже все Pepsico) никуда не денутся.
Иногда выясняется, что планы зарубежных компаний по уходу из России не такие масштабные, как изначально объявлялось. Shell, например, сначала выпустила пресс-релиз о том, что выходит из нефтегазовых проектов, закрывает сеть АЗС и останавливает производство смазочных материалов и авиационного топлива. Но спустя несколько дней ситуация поменялась. Компания признаёт, что испытывает дефицит с импортным присадками, но завод по производству масел в Торжке продолжает работать так же, как и вся сеть АЗС. Компании придётся уйти только из добывающих проектов в ХМАО. Из-за четвёртого пакета санкций ЕС, ограничивающих инвестиции в энергосектор России, вариантов нет.
Похожая ситуация и с некоторыми автопроизводителями. Сначала компания Ford на своём международном сайте опубликовала уведомление, что из-за спецоперации на Украине прекращает работу в России. Но представители российского партнёра, осуществляющего сборку Ford Transit в ответе на запрос «Новых Известий», пояснили, что «речь идет исключительно о временном простое в связи с приостановкой поставок компонентов, но не об уходе Ford с российского рынка». Также и Toyota, как оказалось, остановила поставки автомобилей и компонентов не навсегда, а лишь до тех пор, пока не будут выстроены новые логистические цепочки.
Но зачем тогда власти прорабатывают предложения с вводом внешнего управления и передачей новым собственникам уходящих с рынка компаний, которые более чем на 25% принадлежат иностранцам? Очевидно, вопреки заявлениям о временности прекращения деятельности и сохранения хотя бы части зарплаты сотрудникам, правительство готовится к худшему варианту развития событий. Иначе не было бы необходимости в антикризисном плане, который весь целиком оценивается в 1 трлн рублей, и выделении 370 млрд рублей на выплату пособий по безработице. Может быть, в правительстве знают то, о чём предпочитают молчать владельцы бизнеса?
Доцент кафедры корпоративного управления Высшей школы корпоративного управления РАНХиГС Виктор Солнцев сам факт возвращения бизнеса допускает, поскольку уход связан не с личными предпочтениями, а с внешним давлением:
- Если конфликт на Украине будет коротким, думаю, какая-то значимая часть западных компаний вернется. Подумает и вернется. Такое поведение во многом связано с культурой отмены, и компании просто вынуждены так действовать, чтобы не попасть под ее каток. Как только наметится какой-то шанс вернуться, не нарвавшись на обвинения, они это сделают.
А вот экономист Владислав Иноземцев считает, что рассчитывать на возобновление работы зарубежных предприятий не стоит:
- Многие уйдут вообще. Компании типа «Икеи» очень высоко чтут моральные императивы. Фирмы, связанные с торговлей предметами роскоши, тоже скорее всего уйдут, потому что Россия для них не самый значительный рынок. Что касается тех компаний, которые были глубоко вовлечены в производство – автозаводы, например, то я думаю, что за эти два месяца произойдет много всего такого, после чего они не вернутся
Два месяца – критический срок. Именно столько смогут протянуть зарубежные компании без коммерческой деятельности, но с обязательствами по зарплате, полагает Виктор Солнцев:
- Во время ковидного локдауна тоже ведь что-то было похожее, самые жесткие ковидные ограничения были 2 месяца – ну вот значит 2 месяца они смогут спокойно так протянуть, плюс-минус квартал. Но все зависит от того, до какой точки сейчас дойдет эскалация, где она остановится и каким будет психологическое состояние западных сообществ для того, чтобы компании без репутационного риска могли вернуться.
Эксперт также делает акцент на том, что даже в случае возврата предприятий в Россию, не ясно, как им дальше работать в сложившихся условиях:
- Мы ведь сейчас, по существу, отказались от конвертируемости рубля, вопрос, как они будут репатриировать экспортную выручку. То есть там сразу возникает целый комплекс вопросов. Дело даже не в том, уходят они или не уходят, а в том, как они будут работать в новой экономической системе.
Сложности для возвращения отмечает и Владислав Иноземцев:
- Если за эти два месяца вводят внешнее управление или вообще забирают вашу собственность, то потом возвращаться уже непонятно куда, зачем и почему. Возвращения будут очень экзотическими случаями. Ведь что может улучшиться за эти два месяца? За это время только будут созданы и начнут работать судебные иски против России в международный трибунал. Наоборот, через два месяца накал борьбы против России будет максимальным.
Отечественные предприятия тоже работают не в вакууме. Они зависят от поставок импортных комплектующих, от спроса на их услуги. К сожалению, такого не бывает, чтобы одни компании сворачивали свою деятельность, а другие не обращали внимания на происходящее. Особенно это касается промышленных предприятий со сложными производственными цепочками.
Профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич поясняла, что зависимость отечественной экономики от импорта сейчас крайне высока:
- У нас очень много импорта. Начну с импорта производственного. Даже в советских изделиях у нас очень много комплектующих, которые мы ввозим. Потому что это либо лучшее качество, либо мы делать не умеем. Многие из этих поставок заморозятся. И процесс пошел. <…> Многие производства встанут, только потому что у них нет каких-то деталей, комплектующих, хотя, казалось бы, они производят российскую продукцию. Холодильники, телевизоры, стиральные машины…
И даже если иностранные компании, подпитываемые финансами материнских компаний, будут некоторое время платить зарплаты сотрудникам до окончательного закрытия бизнеса, то подрядчики такой возможностью не обладают. Нет заказов – нет денег. Причём именно смежники, как отмечает Владислав Иноземцев, создают основную массу рабочих мест:
- Проблемы у смежников будут больше, чем у непосредственно предприятий по той простой причине, что сами предприятия в большинстве своем достаточно эффективные. Были времена, когда вся иностранная автосборка давала рабочих мест меньше, чем один «Автоваз». Сейчас это не совсем так, но по приблизительным расчетам, где-то 680 тысяч рабочих мест непосредственно находится на предприятиях компаний, которые заявили, что они уходят. Но смежники, которые прямо работают на них – это примерно 1,5 миллиона. Я думаю, что соотношение будет 1:2 между закрывающимися компаниями и смежниками.
Получается, что у России есть риск потерять порядка 2 млн рабочих мест – невесёлая перспектива. По данным Росстата в декабре 2021 года в России насчитывалось 72,5 млн занятых людей, а безработными числились 3,2 млн человек. Если не будут предприняты оперативные меры, то безработица может вырасти более чем на 60%. А вот с эффективными мерами против нее - большая проблема. Владелец сети фастфуда «Теремок» Михаил Гончаров на днях пояснил, почему невозможно просто взять и создать свой «Макдональдс» после национализации:
- Место Макдональдса в России конечно же никто не займет, так как аналогичного по сложности и системе бизнеса в России ни у кого сейчас просто нет. Не займет еще и по той простой причине, что средний чек и цена блюд в Маке всегда были экстремально низкие… Теремок и другие представители российского бизнеса не создавались как конкуренты Макдональдсу, просто потому что мы ТАК как они делать не умеем. Ни технологически, ни с точки зрения менеджмента и маркетинга.
Наталья Зубаревич уверена, что проблемы с занятостью будут, но они не приведут к тотальной безработице:
- Рыночная экономика более гибкая, чем плановая. В автопроме введут режим неполной занятости. Людей отправляют в отпуска или без сохранения содержания (это жестоко), или по соглашению сторон с выплатой тарифной зарплаты. Какое-то время, месяц-другой люди могут продержаться. Вот если полгода так будет – это уже другая история.
«АвтоВАЗ» уже принял подобную стратегию: в среду 16 марта руководство предприятия приняло решение перенести плановый корпоративный отпуск с июля-августа на период с 4 по 24 апреля для того, чтобы накопит компоненты автомобилей.
Уход зарубежных компаний – лишь начало чёрной полосы в экономике России, которая приведёт к потере массы рабочих мест. Какие именно сферы пострадают больше всего – пояснила Наталья Зубаревич:
- Особенно жёстко проседают регионы автопрома. А это рабочие места. Производство просто встаёт. Это Тольятти (Самарская область), Калужская область, Калининградская область, немного есть автопром во Владивостоке (там на сборке сидит Mazda), и Питер с Ленобластью. <…> Очень сильный удар по крупным городам. В них есть сервисы в виде дилеров (автосалоны), есть аэропорты (всё, что связано с авиацией сжимается очень сильно с потерей работы). Пострадают турагентства – их столько не надо. В нефтегазе риски потери работы начнутся, когда затянется так называемая спецоперация в Украине, поскольку санкции будут добавляться.
Уход компаний и санкции запускают в действие цепочку событий: сокращение рабочих мест ведёт к потере доходов людей, из-за чего будет всё сложнее создавать новые рабочие места своими силами. Общий спад экономики и потеря прежнего уровня жизни неизбежны. Виктор Солнцев говорит, что глубину падения понять пока очень сложно:
- Мы сделали прогноз о падении в ВВП в результате всей экономической ситуации, у нас получилось около 7% спада ВВП, но это очень неопределенно, это просто какой-то грубый ориентир. А что касается спада ВВП именно из-за ухода компаний, пока не делали таких прогнозов. Это возможно оценить на уровне отдельных отраслей и отдельных предприятий, но это долгий процесс.
По мнению Владислава Иноземцева, все будет еще хуже:
- Я сильно удивлюсь, если падение ВВП по итогам года будет меньше 10–12%. Эти цифры будут скоро понятны: помимо Росстата, существует большое количество опережающих экономических индикаторов, настроения менеждеров по закупкам и так далее – есть большое количество показателей, которые отражают происходящее.
CEO облачного сервиса МойСклад, эксперт по малому и среднему бизнесу Аскар Рахимбердиев прогнозирует несколько фаз кризиса:
- Первая фаза кризиса будет самой острой, пока турбулентность на рынке не прекратится, не остановится падение рубля. Думаю, что скоро мы увидим дорогие контрафактные товары. Вторая фаза будет привыкание, выравнивание кривой падения спроса. Возможно, офлайн розница станет снова популярнее онлайна, так как в условиях, когда каждая копейка на счету, доставка может оказаться непозволительной роскошью. Однако у малого бизнеса появился шанс, сейчас кому-то нужно заполнять пустующие полки и площади. Малый бизнес, который мы наблюдали в кризис 2008 года, потом 2014-го, потом в 2020-го, когда началась пандемия, показывает устойчивость. Да, большой процент компаний закрывается, но и открывается тоже. Малому бизнесу легче перестроиться, он гибкий, может начать производить или продавать ходовые товары, как например, маски в пандемию.
Россиянам к кризисам и падению экономики, действительно, не привыкать. Только в 1998–1999 годах экономика нашей страны сократилась более чем в 2 раза с 404,9 млрд долларов до 195,9 млрд долларов. В кризис 2008 года падение составило 26,4% в долларах, в 2015 году – на 34% в долларах.
Падение будет сильным, всем будет больно. Но вместе с этим открывается масса возможностей для отечественного бизнеса. Смогут ли предприниматели ими воспользоваться – во многом зависит от государства. Пока что проект первоочередных мер кабмина малый бизнес практически не замечает. Почти половина всех средств (496 млрд рублей) уйдёт на соцподдержку, ещё 275 млрд рублей – на поддержку транспорта (из них 250 млрд может получить РЖД), 99,8 млрд рублей получат строительство и сфера ЖКХ, системообразующим организациям достанутся 84,8 млрд рублей, предприятия АПК получат 42 млрд рублей. А Малый и средний бизнес может рассчитывать лишь на 23,3 млрд рублей. Он в самом конце очереди. Сейчас нас ждёт пара месяцев неопределённости, пока у предприятий и людей есть какие-то запасы. Основные масштабы бедствия будут понятны к началу лета.