Доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав Иноземцев в своей колонке, написанной специально для аналитического канала «Кремлевский БезБашенник», оценил перспективы российской экономики после введения жестких санцкий:
«Боевые действия в Украине постепенно превращаются из катаклизма в нечто обыденное – и российским властям приходится задумываться о функционировании экономики в условиях её «отсоединённости» от внешнего мира.
Введённые санкции носят, на первый, взгляд катастрофический характер, но на них, как ни странно, можно найти ответ. Ответом этим станет особого свойства дефолт: Кремль может сослаться на арест резервов Банка России (в общей сложности, судя по всему, под него попали не менее $360 млрд.) и заморозить внешние обязательства. Среди них – собственно внешний долг по евробондам и иным линиям заимствования ($20,5 млрд.), обязательства перед иностранцами по ОФЗ ($46,6 млрд.), вложения нерезидентов на фондовом рынке и внешние кредитные обязательства компаний и банков, за исключением долгов перед прямыми инвесторами ($252,4 млрд.). В сфере расчётов Россия не полностью оторвана от внешнего мира – их можно продолжать через не попавшие под санкции банки. Золотой запас в 2300 тонн позволяет Банку России предложить гражданам монетарное золото как средство накопления практически в неограниченном количестве и снизить давление на рубль на внутреннем рынке. Иначе говоря, финансовую катастрофу, как это ни странно, вполне можно предотвратить.
Однако основная проблема сегодня – в отличие от 1998 или 2008 гг. – лежит не в финансовой сфере. Самый серьёзный удар мы получим от западных компаний, закрывающих бизнес с Россией. Сегодня в крупных экономиках практически нет ничего «отечественного»: почти всё производится с использованием импортных технологий и деталей. Россия – не исключение: на АвтоВАЗе иностранные комплектующие обеспечивают около 20% от стоимости автомобиля, в производстве SSJ-100 – до 60%. Автосборочные производства иностранных компаний встали совсем однозначно; то же самое может постичь производство большинства видов оборудования, бытовой техники, мебели и много другого. Относительный прогресс в данной сфере был достигнут только в сельском хозяйстве, где удалось перейти на преимущественно российское сырье и материалы, а также нарастить производство в абсолютном выражении и снизить зависимость от импорта, за исключением тотальной зависимости российского птицеводства от импортных цыплят и инкубационных яиц и некоторых видов семенного фонда. В остальном вопрос с импортозамещением остаётся критически важным – за последние десять лет, пока Кремль готовился к конфронтации с Западом, он решался совершенно неудовлетворительно.
Главная слабость России сегодня в том, что за последние пару десятилетий «эффективными менеджерами» стали финансисты, а власти привыкли к тому, что проблема считается решённой при выделении денег. Но это не так: если в том же Китае большинство планов развития прописаны в натуральном выражении, то наши программы строятся вокруг сумм инвестиций – которые до поры до времени превращались в европейскую недвижимость и офшорные состояния, но сейчас должны бы трансформироваться в новые производства, что худо-бедно умели делать в СССР, но забыли в России. Необходимость модернизации отмечал в конце 2000-х Дмитрий Медведев, но вскоре тема ушла с горизонта внимания Кремля. Сейчас она встанет во весь рост – и (если только мы надеемся на выживание нашей экономики) финансисты должны немедленно уступить место инженерам и производственникам. Конечно, если таковые ещё остались в стране олигархов и силовиков...