Дмитрий Шушарин
Ставшая постоянной мобилизационно-милитаристская кампания вокруг победы и обвинения народов бывшего СССР в фашизме отвлекли внимание от тренда, обозначившегося за год до юбилея — в апреле 2014 года, когда в «Известиях» появилась статья Андраника Миграняна, восхвалявшая Гитлера:
«Нужно отличать Гитлера до 1939 года и Гитлера после 1939 года и отделять мух от котлет. Дело в том, что пока Гитлер занимался собиранием земель, и если бы он …был бы славен только тем, что без единой капли крови объединил Германию с Австрией, Судеты с Германией, Мемель с Германией, фактически завершив то, что не удалось Бисмарку, и если Гитлер бы остановился на этом, то остался бы в истории своей страны политиком высочайшего класса.»
Мигранян продемонстрировал полное незнание и непонимание немецкой истории. Концепция объединения Германии, которой придерживался Бисмарк, была малогерманской в противовес великогерманской, предполагавшей объединение вокруг наследия Священной Римской империи и Австрии как ее преемницы. Бисмарк был сторонником моноэтничного немецкого государства. Так что Гитлер в немецкой истории анти-Бисмарк. И потому что осуществил аншлюс, и потому что напал на Россию.
В связи с этим вспомнилось вот что.
В 2009 году я сделал предположение, что предстоит путинская реабилитация генерала Власова. Хотя не он один такой. Куда логичнее, например, сделать героем тоталитарной России Бронислава Каминского, известного особой жестокостью при подавлении Варшавского восстания (того самого, преданного Сталиным). При нынешней полонофобии — великий герой. А про Власова и Бандеру заветное слово сказал архиепископ Берлинско-Германский и Великобританский Марк (это Русская православная церковь за границей, «зарубежники»). Складывалась странная ситуация: Архиерейский Синод РПЦЗ призвал к дискуссии о Власове на фоне отчаянной борьбы с «неонацизмом» в странах Балтии, в Украине и в Польше. Вся работа агитпропа была направлена на то, чтобы поставить знак равенства между нацизмом и национальным самоопределением в странах бывшего СССР и Варшавского договора. Ведь Власов — такой же коллаборационист, как и все эти бандеровцы да легионеры.
Владыка Марк снял это противоречие в своем интервью:
- Владыка, а в чем принципиальная разница, по-Вашему, между власовцами и бандеровским движением?
- Власовское движение было направлено исключительно на освобождение от безбожной власти, в то время как всякие украинские движения были направлены к тому, чтобы оторвать Малороссию от Великороссии.
Далее речь шла о положении дел в Украине. Там все было как надо. Сотрудничество с нацистами было плохим, украинским, и было хорошим — великорусским.
Разумеется, это было рассчитано, прежде всего, на русскую диаспору. Власов особенно популярен среди русских в Чехии и Германии. И там о нем говорят как о человеке, воспитанном советской властью, но преодолевшем стереотипы тоталитарного воспитания, восставшем против системы.
А против какой системы восставал полицай из вертухаев, милиционеров, красноармейцев или из мирных советских обывателей? Да он просто менял нишу в одном тоталитарном социуме на такую же или лучшую в другом тоталитарном социуме. И Власов не восставал. Его переход на сторону нацистов стал возможен именно потому, что он был воспитан советской тоталитарной системой и полностью ей соответствовал. В отличие от генерала Карбышева, например. Или генерала Деникина, которого даже пришлось интернировать в оккупированной Франции. А упомянутый Бронислав Каминский, дослужившийся до генеральских чинов в СС, при советской власти был штатным сексотом НКВД.
Уверен, что в новом русском пантеоне, пусть и где-нибудь во втором ряду, найдутся места таким деятелям, как Власов и Каминский.
Собственно, все было ясно еще во времена СССР. Приведу цитату из своей статьи, опубликованной в 1990 году в сборнике «Ожог родного очага»:
«Секрет сталинской речи, в которой русский народ был назван руководящим и терпеливым, — это секрет успеха Сталина вообще, секрет его долгой жизни в памяти миллионов, секрет его посмертной власти. Он воззвал к исконно русскому садомазохизму, который проявляется в образе народа-хозяина, народа-отца, народа-старшего брата, способного направить, посечь, если надо, и постоянно делящегося добром и опытом. “Пред родиной вечно в долгу” читается как “пред русскими вечно в долгу”. Самосознание русских может быть объяснено только в категориях патриархальных отношений.
Эта архаика сосуществует с массовыми коммуникациями, со все возрастающей культурно-бытовой унификацией. Чисто бытовые изменения переводятся обывателем совсем в другой смысловой ряд — отсюда, например, поиск “сионистской” (в кавычках, ибо звезда Давида на несколько тысяч лет старше сионизма) эмблематики на распашонках и разоблачение козней с кефиром. Все это наиболее страшно, так как уже внутри дома, который всегда был недоступен для нечистой силы, — враг, дьявол. Но это крайнее выражение агрессивности. А для повседневных межнациональных отношений принципиальное значение приобретает восприятие новой информации человеком, выросшим в атмосфере, пропитанной представлениями о народе-хозяине.
Информация же о национальных движениях внутри страны поступает скупо, отрывочно, проходя различные инстанции, обеспокоенные расстановкой акцентов (что это такое, не пойму). Да и в инстанциях сидят в большинстве своем такие же люди, с таким же (и даже большим, ибо — служба) страхом. И когда эта информация, то, что от нее осталось, доходит до адресата, реакция читателя, слушателя, зрителя, сколь бы различна она ни была, может быть описана по такой схеме.
Первое и, наверное, самое главное. Любое национальное движение воспринимается не с позитивной, а с негативной точки зрения. Оно рассматривается не как имеющее внутринациональные цели, будь то республиканский суверенитет, региональный хозрасчет, программа языкового развития, а как направленное против русских. Вообще-то, это проекция собственного состояния. Кроме того, частная инициатива наказуема. “Мы им заводы построили, а они…”
Второе следует из первого. Любая информация, особенно продуманный статистический набор, продуманный подбор фамилий или непродуманное замечание, вызывает усиление чувства жертвенности.
Третье — сумма первого и второго. Раз русским (хозяевам!) хуже, чем кому-то другому (а с помощью объективных данных легко доказать, что хуже всех), то из этого не следует, что надо улучшать их жизнь. Узнав о том, что у других народов рождаемость выше, русский обыватель не приложит усилия для того, чтобы поднять ее в своей семье, а потребует, чтобы ее понизили в соседских.
Это принципиально важно. Все, почти все требования об улучшении жизни русских явно или неявно сводятся к непременному, преимущественно запретительному (вспомним хотя бы борьбу с пьянством) государственному действию, причем нельзя понять, что же нужно — сделать хорошо русским или плохо другим.»
У Сталина и у Путина ценность и цель одна — власть. И каждый подошел к пониманию того, что использование стереотипов и клише русской идентичности — самый простой и надежный способ управления. Никто из них русский народ не оболванивал и не зомбировал. Напротив, правители использовали то, что само шло в руки, — представления русских о себе самих и о их месте в мире.
И потому не стоит удивляться, что Владислав Сурков перефразировал слова Сталина из его тоста за руководящий русский народ, выступая перед продвинутыми менеджерами на совещании, посвященном инновациям: «Все нации выполняют разные роли. Мы должны стремиться занять место управляющих.»
Не стоит удивляться и тому, что в 2020 году Владимир Путин утверждал, что бывшие союзные республики при вхождении в СССР «получили огромное количество российских исторических территорий». При этом при выходе из состава СССР, по мнению президента России, каждой из этих республик нужно было «выходить с чем она пришла» и не «тащить с собой подарки от русского народа.» Все то же самое, о чем я писал в 1990 году: вечно обиженный русский народ, который призван руководить и направлять, а его все обворовывают и обманывают. Смешно и примитивно, но в устах вождя ядерной державы звучало зловеще и угрожающе.
Помню, еще в юности раздражало меня у Бунина, а потом и у других постоянное “Россия погибла”. Сейчас все это называю шоком после взрывообразной смены элит и проекцией собственного падения на весь социум. Навредил это шок изрядно, до сих пор вредит. Между тем в семнадцатом году Россия не погибла, а начала обретать себя, возвращаться к своей первобытной природе, формировать идентичность без иллюзий и самообмана, без всего лишнего и ненужного. Такова же и эпоха Путина — обретение истины и подлинности. Русская идентичность прорвалась сквозь морок демократии. Россия обрела себя.
После того сталинского тоста не началось, а продолжилось утверждение казенного русского шовинизма. В представлениях интеллигентского мейнстрима борьба с космополитизмом рассматривается как изначально и преимущественно антисемитская и отсчет свой ведет от послевоенных времен. Последнее весьма неточно. В книге Марины и Николая Сванидзе «Погибель Империи. Наша история. 1941–1964. На пике» (АСТ, 2019) называется дата, с которой следует вести отсчет казенного и в тот момент еще потаенного антисемитизма в советской России. Это 17 августа 1942 года, когда при обсуждении в ЦК ВКП(б) вопроса «о подборе и выдвижении кадров в искусстве» начальник Управления пропаганды и агитации ЦК Георгий Александров направил трем секретарям центрального комитета докладную записку о преобладании в сфере культуры «нерусских людей». С осени 1942 года начались чистки среди деятелей культуры. Пока дело ограничивалось увольнениями.
После войны приступов публичного антисемитизма было два. Один прикровенный, другой откровенный. И оба они были частью политики русификации тоталитарной идеологии, русификации дозированной, контролируемой, не допускавшей никаких вольных интерпретаций. То есть сталинский антисемитизм нельзя рассматривать сам по себе — он был важнейшим элементом русификационной политики.
Инструментом русификации мира до поры до времени служил Коминтерн. Русификация заключалась в разрушении инонациональной институциональности. Коминтерн был создан в противовес Второму интернационалу, оставшемуся на позициях сохранения этой институциональности и политических действий в национальных рамках. Русская модель тоталитаризма внешне складывалась как антирусская сила, но то был отказ от прежнего устроения русского этноса и русского социума, утверждение новой русской самобытности. Коминтерн был средством русской экспансии, навязывания русской модели всему миру, русское имперство оформлялось как интернационализм, и это надолго пережило Коминтерн — достаточно вспомнить интернациональный долг, воинов-интернационалистов, интернациональное воспитание, которое было формой воспитания русского шовинизма.
Далее я хотел бы воспользоваться материалом, обобщенным Александром Вдовиным, историком, явно тяготеющим к тому, что принято считать патриотическим лагерем, но, тем не менее, проделавшим большую и нужную работу по сбору фактического материала. По существу, это грамотный справочник, позволяющий вести отсчет той кампании, которая развернулась после войны, еще с тридцатых годов.
Первой жертвой в 1930 году стал Демьян Бедный за свое глумление над русским народом. В следующем году прозвучали слова Сталина «теперь у нас есть отечество». И ничего неожиданного в этом не было. Переход к мобилизационной экономике гармонично сочетался с новыми формами русского национализма. При этом власть вовсе не искала союзников среди ученых и писателей, напротив, произошла массовая чистка среди гуманитариев, дабы укрепить идеологическую монополию. Потом это будет повторяться и после войны.
Борьба с троцкистско-бухаринскими извергами и прочими врагами народа оттеснила на второй план русификацию, хотя в 1937 русский народ уже называли старшим братом, а извергов перевели из великодержавников в низкопоклонники. Началась эпоха пухлых исторических романов и задорных фильмов, среди которых главным был «Александр Невский», снятый в 1938 году, неуместный после заключения пакта Молотова-Риббентропа и вновь приобретший актуальность с началом войны.
До войны и до захвата стран Балтии и раздела Польши прошли этнические чистки и депортации, затронувшие как компактно проживавшие национальные общины, так и служивших в армии, НКВД, работавших на производстве. В результате русские стали составлять абсолютное большинство в силовых ведомствах. Массовый характер депортации приобрели с началом Второй мировой войны. Но, в отличие от нацистов, в СССР преследования по национальному признаку не афишировались. Впрочем, после ванзейского совещания, принявшего решение об окончательном решении, эта часть политики Гитлера тоже стала секретной.
Антисемитизм сталинского руководства не был всепоглощающей страстью и центральным, системообразующим элементом политики и идеологии. Увольнения евреев из силовых ведомств и наркоминдела стояли в одном ряду с удалением других нерусских. О геноциде в СССР можно говорить применительно к украинцам, казахам (Голодомор) и полякам (Катынский расстрел и массовые убийства в других местах). К геноциду следует приравнять и депортации народов во второй половине войны, а также послевоенные репрессии в западных регионах СССР.
Один из примеров — Западная Украина. 16 мая 1953 года Берия направил Молотову записку об итогах репрессий в тех краях. Они таковы:
«3а период с 1944 по 1953 г. в западных областях Украины арестовано, убито и выслано до 500 тыс. человек из них:
- арестовано по обвинению в принадлежности к антисоветскому националистическому подполью — 103 003 чел. в том числе было осуждено с содержанием в лагерях и тюрьмах — 82 930 чел.;
- арестованы по обвинению в шпионаже, диверсиях, вредительстве, террористических намерениях, антисоветской агитации, пособничестве и участии в карательных действиях немецко-фашистских органов и войск во время оккупации западных областей Украины — 31 464 чел.;
- в том числе было осуждено с содержанием в лагерях и тюрьмах — 26 787 чел.;
- убиты, как участники шпионских террористических групп националистического подполья — 153 259 чел.
- высланы из пределов УССР как пособники этих банд — 203 737 чел.»
Война кажется сейчас расцветом русского патриотизма, но главной задачей было сохранение контроля над ним. Как известно, дело дошло до доместикации православия и восстановления патриаршества в 1943 году, на что моментально откликнулись советские кинематографисты. В фильме Эрмлера-Каплера «Она защищает Родину» появился верующий старик-партизан, героически погибший и похороненный не под красной звездой, а под крестом. Была еще и пожилая колхозница, покидавшая дом налегке — с одной иконой.
Война и победа привели к росту национальной гордости, к пробуждению национального и человеческого достоинства русских. Рост национального самосознания следовало направить в сторону ксенофобии, изоляционизма, национального нарциссизма. Казенную русификацию невозможно рассматривать, не принимая во внимание формально не связанные с ней погромы и репрессии. В 1946 году вышли постановления об Ахматовой и Зощенко, о кинофильме «Большая жизнь» с упоминанием второй серии «Ивана Грозного, о репертуаре драматических театров. Еще в 1944 году в опале оказался Довженко с его «Украиной в огне», были осуждены попытки идеализации прошлого татарского и башкирского народов.
В 1947 году развернулась борьба с низкопоклонством перед Западом, дело КР положило начало изоляции советской науки, искусства, культуры. Россия стала родиной слонов и велосипеда. Слово «космополитизм» мелькало в статьях и речах Куусинена, Жданова, Александрова, но не приобретало пока антисемитский характер.
Поворот к антисемитизму был подготовлен убийством Михоэлса, похороненного по высшему разряду, в январе 1948 года, и обозначился в непубличной, репрессивной сфере осенью того же года с арестом Еврейского антифашистского комитета. На поверхность все это вышло в начале 1949-го. Вот что пишет Александр Вдовин:
«Работавшие в «Правде» В.М. Кожевников и Д.И. Заславский с помощью K.M. Симонова, A.A. Фадеева и A.B. Софронова спешно, к 27 января, подготовили статью «Последыши буржуазного эстетства». В верстку по указанию Сталина были внесены уточнения. Вычурный заголовок был заменен. Статья получила название «Об одной антипатриотической группе театральных критиков». Критикуемый феномен по тексту статьи для разнообразия обозначался трояко: «ура-космополитизм», «оголтелый космополитизм» и «безродный космополитизм».
Статья была опубликована в «Правде» 28 января 1949 года. Вслед был выдан залп газетных статей с заголовками «До конца разоблачить антипатриотическую группу», «Безродные космополиты в ГИТИСе», «Буржуазные космополиты в музыкальной критике», «Разгромить буржуазный космополитизм в киноискусстве», «Наглые клеветники безродного космополитизма».
Научные журналы помещали отчеты о последовавших собраниях, призванных искоренять космополитизм, в эмоционально менее окрашенных статьях с заголовками типа «О задачах советских историков в борьбе с проявлениями буржуазной идеологии», «О задачах борьбы против космополитизма на идеологическом фронте». Космополиты обнаруживались повсюду, но главным образом в литературно-художественных кругах, редакциях газет и радио, в научно-исследовательских институтах и вузах. В ходе кампании 8 февраля 1949 года было принято решение Политбюро о роспуске объединений еврейских писателей в Москве, Киеве и Минске и закрытии альманахов «Геймланд» (Москва) и «Дер Штерн» (Киев). Дело не ограничивалось критикой, увольнениями «космополитов» с престижной работы и перемещениями их на менее значимые должности. По сведениям, приведенным И.Г. Эренбургом, преследование космополитов нередко заканчивалось арестами. До 1953 года было арестовано 217 писателей, 108 актеров, 87 художников, 19 музыкантов.
С двадцатых чисел марта кампания пошла на убыль. В разгар кампании Сталин дал указание редактору «Правды» П.Н. Поспелову: «Не надо делать из космополитов явление. Не следует сильно расширять круг. Нужно воевать не с людьми, а с идеями». Суслов, вызвав идеологических работников, просил передать мнение Сталина, что от расшифровки псевдонимов «попахивает антисемитизмом». Сталин (давший, по свидетельству A.A. Фадеева, указание начать кампанию против антипатриотов), видимо, решил, что дело сделано. Арестованных не освободили, уволенных с работы на прежние места не взяли. Наиболее ретивые участники кампании по борьбе с космополитизмом были тоже сняты со своих постов. Среди них оказались заместитель заведующего отделом пропаганды и агитации ЦК профессор Ф.М. Головенченко, выступавший повсеместно с докладом «О борьбе с буржуазным космополитизмом в идеологии», и редактор газеты «Советское искусство» В.Г. Вдовиченко. Последний, как отмечалось в письме Шепилова Маленкову от 30 марта 1953 года, до недавнего времени всячески привлекал к работе в газете критиков-антипатриотов, а после их разоблачения поднял в газете шумиху, изображая дело так, что космополиты проникли всюду. Во всем этом обнаруживался почерк автора статьи «Головокружение от успехов». Молва приписывала произвол исполнителям, а Сталин будто бы его останавливал[9].»
Антисемитский характер скоротечной кампании выразился в ликвидации всех еврейских культурных центров, театров, библиотек, творческих объединений. Тем не менее репрессии имели выборочный характер и национальность не была приговором. И конечно, борьба с космополитизмом не ограничивалась антисемитизмом. Летом 1948 произошел погром советской генетики. В дальнейшем низкопоклонство и космополитизм изничтожались в физике, исторической науке, философии, литературоведении, архитектуре
В отличие от идейного нацистского антисемитизма, зародившегося в интеллектуальной университетской среде и приспособленного к уровню лидеров НСДАП, советский антисемитизм шел от власти и контролировался ею, был ситуативен. В 1949 году евреи попали под раздачу вместе со всеми в ходе казенной русификации, которая включала, в частности, травлю Твардовского с участием Овечкина, — в истории бывает и такое. А вот попытка окончательного решения по-русски в начале 1953 года имела иной характер.
К тому времени антисемитизм как средство внутриэлитной борьбы был отработан в Чехословакии в деле Сланского (погромы в Польше и послевоенный исход польских евреев — это иное). Давно известно, что Сталин готовил новый большой террор — вертикально организованную чистку правящей элиты. Планы начали осуществляться в мингрельском деле и в деле врачей, которое послужило поводом для чистки руководства МГБ, а в дальнейшем должно было дать основания для устранения узкого круга приближенных к вождю. И поэтому между антисемитизмом-1949 и антисемитизмом-1953 есть принципиальная разница. В первом случае это была часть кампании по укрощению различных социальных и национальных общностей в ходе контролируемой русификации. Во втором — одно из средств нового большого террора, который включал бы геноцид евреев СССР.
В отличие от громких идеологических кампаний против науки и культуры, послевоенные репрессии не афишировались — открытых судов, митингов и демонстраций не было вплоть до дела врачей, которое должно было вылиться во всенародную поддержку депортации евреев. Все остальные репрессии, включая переселение народов, до того замалчивались. Кроме дела ЕАК были репрессии среди генералитета, в авиационной промышленности и ленинградское дело, вышедшее на самый высокий уровень, — расстрелян был даже секретарь ЦК Кузнецов.
Сталин знал, что делал, проводя контролируемую русификацию. Весьма показательно, что день победы при нем не отмечался. Ему не нужны были фронтовики-победители, ему не нужен был рост русского национального самосознания и достоинства. У Арбузова в «Моем бедном Марате» обозначено различие в оценке собственного опыта:
«Леонидик. Может быть, мы — это те, кто уцелел?
Марат (яростно). Нет! Те — кто победил! Именно так — победители! И если мы забудем об этом — нам крышка.»
Но Леонидик говорит о двойственности такой позиции:
«Ты пьян победой больше, чем полагается, детка. Бойся похмелья… Знаешь, что опаснее всего для победителя? Унаследовать пороки побежденного.»
В этом споре оба правы. Тоталитаризму нужны были не победители, а выжившие, унаследовавшие худшие черты разбитого врага. Об этом исчерпывающе сказал Владимир Тендряков в рассказе «Охота». О том, как арестовали Эмку Манделя — Наума Коржавина:
«По всей улице Горького садили липы. Разгромив “Унтер ден Линден” в Берлине, мы старательно упрятывали под липы центральную улицу своей столицы. Давно замечено — победители подражают побежденному врагу.
“Deutschland, Deutschland, uber alles!” — “Германия — превыше!..” Ха!.. В прахе и в позоре! Кто превыше всего на поверку?..
Я ль на свете всех милее,
Всех румяней и белее?..
Великий вождь на банкете поднял тост за здоровье русского народа:
Потому что он является наиболее выдающейся нацией из всех наций, входящих в состав Советского Союза.
Все русское стало вдруг вызывать возвышенно болезненную гордость, даже русская матерщина. Что не по-русски, что напоминает чужеземное — все враждебно. Папиросы-гвоздики “Норд” стали “Севером”, французская булка превращается в московскую булку, в Ленинграде исчезает улица Эдисона… Кстати, почему это считают, что Эдисон изобрел электрическую лампочку?
Ложь! Инсинуация! Выпад против русского приоритета! Электрическую лампочку изобрел Яблочков! И самолет не братья Райт, а Можайский. И паровую машину не Уатт, а Ползунов. И уж, конечно, Маркони не имеет права считаться изобретателем радио… Россия — родина закона сохранения веществ и хлебного кваса, социализма и блинов, классового самосознания и лаптей с онучами. Ходили слухи, что один диссертант доказывал — никак не в шутку! — в специальной диссертации: Россия — родина слонов, ибо слоны и мамонты произошли от одного общего предка, а этот предок в незапамятные времена пасся на «просторах родины чудесной», а никак не в потусторонней Индии.
Мы были победителями. А нет более уязвимых людей, чем победители. Одержать победу и не ощутить самодовольства. Ощутить самодовольство и не проникнуться враждебной подозрительностью: а так ли тебя принимают, как ты заслуживаешь?»
Итогом победы должны были стать паранойя, ксенофобия, агрессивность. Все то, что сейчас царит в русских умах. Это все осталось, как и государственный антисемитизм. Но сталинский антисемитизм при всем сходстве с третьим рейхом принципиально отличался от нацистского. Как уже было здесь сказано, он не шел снизу — от деятелей культуры, ученых, писателей. Он внедрялся сверху. И русский Холокост не стал бы целью, а превратился бы в средство нового большого террора.
Антисемитизм — это не то, к чему может прибегнуть нынешняя модель русского тоталитаризма, а то, к чему она не может не прибегнуть. Он время от времени проявляет себя на разных политических уровнях, но пока «стоит на запасном пути». Его примитивный характер стал очевиден в самом начале путинского правления, после проговора Сергея Иванова, тогда секретаря Совета безопасности, в интервью «Аргументам и фактам» (26 апреля 2000). Его спросили, какие разведки мира он считает наиболее сильными. Иванов назвал «нашу», английскую и израильскую. И о последней выразился так: «У израильской очень важную роль играет этнический фактор, которого нет ни у одной другой страны. Если израильский агент обращается за помощью к еврею, он по крайней мере может надеяться, что тот его не сдаст».
Это вполне бытовой уровень рассуждений на тему «еврей подозрителен». И проявление некомпетентности — с семидесятых годов прошлого века вербовка евреев диаспоры считается крайне нежелательной в израильских спецслужбах. В устах чиновника такого ранга — это уже косвенное обвинение части граждан страны в потенциальной нелояльности, обусловленной их этническим происхождением. А как быстро и эффективно разворачивается в русских СМИ пропаганда ненависти и страха, видно на примере всепроникающей, повседневной, ежеминутной украинофобии, переплюнувшей даже антиамериканизм.
Полная версия здесь