Клерикализация России идет бурными темпами, РПЦ из самых «благих намерений», которыми, как известно, вымощена дорога в ад, вмешивается в светскую жизнь россиян. Очередной такой случай произошел неподалеку от древнего русского города Солигалича Костромской области.
Писатель Сергей Яковлев не смог удержаться при виде этого «новостроя» и обратился с открытым письмом к Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу:
Ваше Святейшество,
К Вам обращается человек сугубо светский, поэтому заранее прошу меня простить, если смысл и тон моих суждений выйдут за пределы церковного этикета. Однако прямой и равноправный диалог между РПЦ и гражданским обществом в России кажется мне сегодня насущнейшей потребностью для снятия серьезных недопонимания и неприятия, чреватых разрушительными последствиями. Мной руководит прежде всего забота о моей стране, тревога за судьбу народа и его нравственное здоровье, и в этом я не оставляю надежды встретить Ваше понимание и участие.
Поводом для этого письма послужил частный и, казалось бы, незначительный случай. В окрестностях древнего города Солигалича (это на севере Костромской области), где я родился, есть немало заповедных природных уголков. Один из них связан с известным на всю округу источником. Родники в этих местах не редкость, но этот славится необыкновенно вкусной и чистой водой. В выходные дни вереницей едут сюда горожане на машинах, чтобы запастись впрок, а заодно полюбоваться природой. Кто-то этот родник обихаживал, проложили к нему через болотистую низину деревянный настил, ниже по течению устроили что-то вроде бассейна в деревянном срубе, куда можно было в особенно жаркие (нечастые здесь) летние дни окунаться, как в ледяную купель. Начали следить и за дорогой к этому месту – весной заравнивали особенно глубокие промоины, зимой регулярно чистили от снега.
Навестив нынешней весной в очередной раз родные места, я и мои близкие ужаснулись. На месте былого благолепия прямо над водоемом громоздился фиолетово-черный сарай. Кусты вокруг родника были засыпаны строительным мусором, пластиковыми бутылками и тряпьем. Новодельное сооружение оказалось купальней, разделенной на две (вероятно, женскую и мужскую) половины. Стены этого дощатого строения покрывали огромные панно. На одном был изображен малыш перед ликом Христа, а из темноты выступали, видимо, будущий его греховный облик и голова его плачущей матери. На другом расписывались все мыслимые авторами плаката грехи (однообразные картинки с чертями и надписями: «Зависть», «Блуд», «Прелюбодеяние», «Содомия» и т.д.), а внизу под видом проповеди располагался устрашающий текст. Грандиозные панно эти (метра три высотой и еще более в ширину) были отпечатаны на крепкой клеенчатой ткани машинным способом, явно не в единственном экземпляре и не в районной типографии. Выходные данные на плакатах я не нашел.
Кто распорядился обезобразить одно из красивейших мест, омрачить настроение людей, отдыхавших здесь душой, затруднить для них доступ к источнику? Где и по чьему указанию изготовлены эти мрачные, словно восставшие из времен инквизиции пропагандистские изделия, чуждые самому светлому духу русской веры, призванные, видимо, превратить немало мест по всей России в подобные уродливые капища? О содержании печатной «проповеди» я, человек нецерковный, уже и не говорю ‒ она кажется мне глумлением над самой сутью христианства.
Со своими вопросами я обращался к разным людям. Большинство сходилось во мнении, что все это – затеи неких «сектантов». Однако мне очень трудно поверить, что сегодня в глубине России, на исконных русских землях столь масштабно и беспрепятственно орудует какая-то секта. Остается предположить единственное: это инициатива РПЦ, воплощаемая не самыми умными и грамотными людьми на местах.
Я вижу в этом прискорбном факте больше, чем оскорбление вкуса и здравого смысла. Это, если хотите, символ: символ неуважения к России, ее многовековой культуре, ее нынешнему населению. Символ невежественного произвола и стяжательства, навязываемых в последние десятилетия нашему обществу и поддерживаемых, к величайшему сожалению, церковными деятелями.
Сегодня наш народ становится беднее. Снова, как в 90-х годах, умножились на улицах провинциальных городов нищие, бездомные, больные и просто потерявшие человеческий облик. Все более затрудняется доступ людей из провинции к медицине и образованию. Им ли на пользу изготавливается и распространяется подобный «агитационный материал»? Убежден, что нет: он на потеху и в прибыток другим – сытым и неплохо устроившимся в жизни. Эти деньги, выброшенные даже не на ветер, а на дело темное, злобное, иссушающее разум, убивающее красоту, ‒ они могли бы и должны были пойти на помощь бедным, на починку вконец разбитых российских дорог, наконец, на прямое, казалось бы, дело Церкви – спасение древних храмов Солигалича. Эти поразительно стойкие архитектурные шедевры, украшавшие город с XVII века, пережившие самые разрушительные времена и века запустения, доживают сейчас последние дни. И вместо всех этих поистине благих неотложных дел ‒ умножение некрасоты, безобразия, слепой покорности под страхом наказания и общего духовного оскудения, все более охватывающих наше общество, навязываемых ему «сверху» не без участия церковных пастырей.
В Солигаличе мне часто приходят на ум слова православного священника и мыслителя Павла Флоренского, отнесенные к Троице-Сергиевой лавре: «здесь именно, хотя и непонятно как, слагается то, что в высшем смысле должно называться общественным мнением, здесь рождаются приговоры истории, здесь осуществляется всенародный и, вместе, абсолютный суд над всеми сторонами русской жизни». То же хочется сказать и про мою малую родину, и про множество других прекрасных мест в России. Уверен, что так и случится, что «абсолютный суд над всеми сторонами русской жизни» будет в конце концов свершен самим народом на своей земле. Надо бы только ему не мешать.
Свое письмо Яковлев сопроводил небольшим эссе на ту же самую тему.
«Какою мерою мерите…»
Главный редактор одного глянцевого журнала (при советской власти – партийный "журналист в штатском", а с 90-х годов – истово верующий и даже член церковной десятки) по большим церковным праздникам обходил помещения редакции и лично окроплял углы святой водой. Наполнит бутылку из-под коньячка, опустошенную им же накануне, отольет в пробочку и – рраз! – прямо на какого-нибудь зазевавшегося сотрудника, корпящего за столом над бумажками. Чтобы, значит, бесов изгнать. Святая вода – кто станет жаловаться? Ведь бес-то, может, в тебе как раз и сидел…
Близкий мне человек, недавно выкарабкавшийся из ковидного отделения больницы, рассказывает: дремлет он, обессиленный, в набитой больными палате, вдруг чувствует – кто-то мокрой вонючей тряпкой (так со сна показалось) шлепает прямо по лицу. Открывает глаза – а это попик между коек инфекционного отделения шествует и к каждому немощному, хочет тот или не хочет, этак прикладывается, "благословляет": "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа..." Захудалый такой попик, неряшливый, а и больные кругом – кто с туберкулезом, у кого желтуха...
Героем поди-ка себя чувствовал – в "красную зону" зашел! Ну и вознаграждение соответствующее, должно быть, получил от какого-нибудь "благотворителя".
Я тут некоторое время назад рассказывал о громадных клеенчатых панно с диковатыми "нравоучительными" проповедями, анонимно церковным ведомством изготавливаемыми и по российским городам и весям распространяемыми. К самому патриарху с посланием обращался, желая выяснить: кто же за сей безобразный продукт отвечает? Ответа так и не дождался. А нетленные черно-фиолетовые изделия с нарисованными на них чертями, развешанные по стенам сараев, продолжают пугать деревенскую детвору.
Теперь в очередной раз убеждаюсь: раньше чем широкую публику морали учить, чертями на плакатах стращая, – озаботиться бы православной церкви и ее иерархам собственной своей и своих пастырей этикой. Все-таки не в Средние века живем и не в Африку приплыли, чтобы так беспардонно "миссионерствовать". Особенно учитывая обидчивость нынешней РПЦ и служащего ей правосудия, за легкомысленные и весьма невинные выходки молодых шалунов вкатывающих им реальные тюремные сроки.
Все ли благополучно с обыкновенной, общегражданской культурой церковных служителей? Достаточно ли они образованны, сознают ли вполне пределы своего вмешательства в жизнь других людей в светской стране, законы которой провозглашают свободу совести? Да просто – есть ли у большинства из них духовный настрой на понимание людей и сопереживание с ними, необходимый вообще-то всякому истинному христианину, не говоря уже о пастыре?
В пресловутые 90-е среди священников попадались мне люди с очень сомнительным, полукриминальным прошлым. Теперь все больше – молодые дельцы, не скрывающие своей жадности. Их бездушная "служба" на похоронах, где доводилось присутствовать в последнее время, может привести лишь в отчаяние и негодование...
Опять же, если за общей гражданской трапезой судьба свела священнослужителя или "православного активиста" с некрещеным, а то и просто целомудренным человеком, не привыкшим публично выражать сокровенные чувства в ритуальных жестах (среди русских таких немало), – совсем не обязательно креститься размашисто с утроенной энергией, выставив прямо перед ним живот и глядя на него с победным вызовом и укоризною, – но достаточно помолиться тихо или про себя, скромно вознося благодарность за хлеб насущный и никого при этом не травмируя. Не такая ли молитва и в Евангелии заповедана?..
Почти два столетия назад Белинский в своем знаменитом послании к Гоголю писал: "...неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? – Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?"
Так было. Чем это обернулось в конце концов для церковных служителей, тоже хорошо известно. И это лишнее напоминание, что судьба церкви, ее нравственный авторитет в обществе и долгожительство – в ее собственных руках.