Святая вода с адским привкусом: РПЦ по-своему распорядилась родником в Солигаличе

Клерикализация России идет бурными темпами, РПЦ из самых «благих намерений», которыми, как известно, вымощена дорога в ад, вмешивается в светскую жизнь россиян. Очередной такой случай произошел неподалеку от древнего русского города Солигалича Костромской области.

Писатель Сергей Яковлев не смог удержаться при виде этого «новостроя» и обратился с открытым письмом к Патриарху Московскому и Всея Руси Кириллу:

Ваше Святейшество,

К Вам обращается человек сугубо светский, поэтому заранее прошу меня простить, если смысл и тон моих суждений выйдут за пределы церковного этикета. Однако прямой и равноправный диалог между РПЦ и гражданским обществом в России кажется мне сегодня насущнейшей потребностью для снятия серьезных недопонимания и неприятия, чреватых разрушительными последствиями. Мной руководит прежде всего забота о моей стране, тревога за судьбу народа и его нравственное здоровье, и в этом я не оставляю надежды встретить Ваше понимание и участие.

Поводом для этого письма послужил частный и, казалось бы, незначительный случай. В окрестностях древнего города Солигалича (это на севере Костромской области), где я родился, есть немало заповедных природных уголков. Один из них связан с известным на всю округу источником. Родники в этих местах не редкость, но этот славится необыкновенно вкусной и чистой водой. В выходные дни вереницей едут сюда горожане на машинах, чтобы запастись впрок, а заодно полюбоваться природой. Кто-то этот родник обихаживал, проложили к нему через болотистую низину деревянный настил, ниже по течению устроили что-то вроде бассейна в деревянном срубе, куда можно было в особенно жаркие (нечастые здесь) летние дни окунаться, как в ледяную купель. Начали следить и за дорогой к этому месту – весной заравнивали особенно глубокие промоины, зимой регулярно чистили от снега.

Навестив нынешней весной в очередной раз родные места, я и мои близкие ужаснулись. На месте былого благолепия прямо над водоемом громоздился фиолетово-черный сарай. Кусты вокруг родника были засыпаны строительным мусором, пластиковыми бутылками и тряпьем. Новодельное сооружение оказалось купальней, разделенной на две (вероятно, женскую и мужскую) половины. Стены этого дощатого строения покрывали огромные панно. На одном был изображен малыш перед ликом Христа, а из темноты выступали, видимо, будущий его греховный облик и голова его плачущей матери. На другом расписывались все мыслимые авторами плаката грехи (однообразные картинки с чертями и надписями: «Зависть», «Блуд», «Прелюбодеяние», «Содомия» и т.д.), а внизу под видом проповеди располагался устрашающий текст. Грандиозные панно эти (метра три высотой и еще более в ширину) были отпечатаны на крепкой клеенчатой ткани машинным способом, явно не в единственном экземпляре и не в районной типографии. Выходные данные на плакатах я не нашел.

Кто распорядился обезобразить одно из красивейших мест, омрачить настроение людей, отдыхавших здесь душой, затруднить для них доступ к источнику? Где и по чьему указанию изготовлены эти мрачные, словно восставшие из времен инквизиции пропагандистские изделия, чуждые самому светлому духу русской веры, призванные, видимо, превратить немало мест по всей России в подобные уродливые капища? О содержании печатной «проповеди» я, человек нецерковный, уже и не говорю ‒ она кажется мне глумлением над самой сутью христианства.

Со своими вопросами я обращался к разным людям. Большинство сходилось во мнении, что все это – затеи неких «сектантов». Однако мне очень трудно поверить, что сегодня в глубине России, на исконных русских землях столь масштабно и беспрепятственно орудует какая-то секта. Остается предположить единственное: это инициатива РПЦ, воплощаемая не самыми умными и грамотными людьми на местах.

Я вижу в этом прискорбном факте больше, чем оскорбление вкуса и здравого смысла. Это, если хотите, символ: символ неуважения к России, ее многовековой культуре, ее нынешнему населению. Символ невежественного произвола и стяжательства, навязываемых в последние десятилетия нашему обществу и поддерживаемых, к величайшему сожалению, церковными деятелями.

Сегодня наш народ становится беднее. Снова, как в 90-х годах, умножились на улицах провинциальных городов нищие, бездомные, больные и просто потерявшие человеческий облик. Все более затрудняется доступ людей из провинции к медицине и образованию. Им ли на пользу изготавливается и распространяется подобный «агитационный материал»? Убежден, что нет: он на потеху и в прибыток другим – сытым и неплохо устроившимся в жизни. Эти деньги, выброшенные даже не на ветер, а на дело темное, злобное, иссушающее разум, убивающее красоту, ‒ они могли бы и должны были пойти на помощь бедным, на починку вконец разбитых российских дорог, наконец, на прямое, казалось бы, дело Церкви – спасение древних храмов Солигалича. Эти поразительно стойкие архитектурные шедевры, украшавшие город с XVII века, пережившие самые разрушительные времена и века запустения, доживают сейчас последние дни. И вместо всех этих поистине благих неотложных дел ‒ умножение некрасоты, безобразия, слепой покорности под страхом наказания и общего духовного оскудения, все более охватывающих наше общество, навязываемых ему «сверху» не без участия церковных пастырей.

В Солигаличе мне часто приходят на ум слова православного священника и мыслителя Павла Флоренского, отнесенные к Троице-Сергиевой лавре: «здесь именно, хотя и непонятно как, слагается то, что в высшем смысле должно называться общественным мнением, здесь рождаются приговоры истории, здесь осуществляется всенародный и, вместе, абсолютный суд над всеми сторонами русской жизни». То же хочется сказать и про мою малую родину, и про множество других прекрасных мест в России. Уверен, что так и случится, что «абсолютный суд над всеми сторонами русской жизни» будет в конце концов свершен самим народом на своей земле. Надо бы только ему не мешать.

Сознает ли РПЦ пределы своего вмешательства в жизнь других людей в светской стране?

Свое письмо Яковлев сопроводил небольшим эссе на ту же самую тему.

«Какою мерою мерите…»

Главный редактор одного глянцевого журнала (при советской власти – партийный "журналист в штатском", а с 90-х годов – истово верующий и даже член церковной десятки) по большим церковным праздникам обходил помещения редакции и лично окроплял углы святой водой. Наполнит бутылку из-под коньячка, опустошенную им же накануне, отольет в пробочку и – рраз! – прямо на какого-нибудь зазевавшегося сотрудника, корпящего за столом над бумажками. Чтобы, значит, бесов изгнать. Святая вода – кто станет жаловаться? Ведь бес-то, может, в тебе как раз и сидел…

Близкий мне человек, недавно выкарабкавшийся из ковидного отделения больницы, рассказывает: дремлет он, обессиленный, в набитой больными палате, вдруг чувствует – кто-то мокрой вонючей тряпкой (так со сна показалось) шлепает прямо по лицу. Открывает глаза – а это попик между коек инфекционного отделения шествует и к каждому немощному, хочет тот или не хочет, этак прикладывается, "благословляет": "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа..." Захудалый такой попик, неряшливый, а и больные кругом – кто с туберкулезом, у кого желтуха...

Героем поди-ка себя чувствовал – в "красную зону" зашел! Ну и вознаграждение соответствующее, должно быть, получил от какого-нибудь "благотворителя".

Я тут некоторое время назад рассказывал о громадных клеенчатых панно с диковатыми "нравоучительными" проповедями, анонимно церковным ведомством изготавливаемыми и по российским городам и весям распространяемыми. К самому патриарху с посланием обращался, желая выяснить: кто же за сей безобразный продукт отвечает? Ответа так и не дождался. А нетленные черно-фиолетовые изделия с нарисованными на них чертями, развешанные по стенам сараев, продолжают пугать деревенскую детвору.

Теперь в очередной раз убеждаюсь: раньше чем широкую публику морали учить, чертями на плакатах стращая, – озаботиться бы православной церкви и ее иерархам собственной своей и своих пастырей этикой. Все-таки не в Средние века живем и не в Африку приплыли, чтобы так беспардонно "миссионерствовать". Особенно учитывая обидчивость нынешней РПЦ и служащего ей правосудия, за легкомысленные и весьма невинные выходки молодых шалунов вкатывающих им реальные тюремные сроки.

Все ли благополучно с обыкновенной, общегражданской культурой церковных служителей? Достаточно ли они образованны, сознают ли вполне пределы своего вмешательства в жизнь других людей в светской стране, законы которой провозглашают свободу совести? Да просто – есть ли у большинства из них духовный настрой на понимание людей и сопереживание с ними, необходимый вообще-то всякому истинному христианину, не говоря уже о пастыре?

В пресловутые 90-е среди священников попадались мне люди с очень сомнительным, полукриминальным прошлым. Теперь все больше – молодые дельцы, не скрывающие своей жадности. Их бездушная "служба" на похоронах, где доводилось присутствовать в последнее время, может привести лишь в отчаяние и негодование...

Опять же, если за общей гражданской трапезой судьба свела священнослужителя или "православного активиста" с некрещеным, а то и просто целомудренным человеком, не привыкшим публично выражать сокровенные чувства в ритуальных жестах (среди русских таких немало), – совсем не обязательно креститься размашисто с утроенной энергией, выставив прямо перед ним живот и глядя на него с победным вызовом и укоризною, – но достаточно помолиться тихо или про себя, скромно вознося благодарность за хлеб насущный и никого при этом не травмируя. Не такая ли молитва и в Евангелии заповедана?..

Почти два столетия назад Белинский в своем знаменитом послании к Гоголю писал: "...неужели же и в самом деле Вы не знаете, что наше духовенство находится во всеобщем презрении у русского общества и русского народа? Про кого русский народ рассказывает похабную сказку? Про попа, попадью, попову дочь и попова работника. Кого русский народ называет: дурья порода, колуханы, жеребцы? – Попов. Не есть ли поп на Руси, для всех русских, представитель обжорства, скупости, низкопоклонничества, бесстыдства?"

Так было. Чем это обернулось в конце концов для церковных служителей, тоже хорошо известно. И это лишнее напоминание, что судьба церкви, ее нравственный авторитет в обществе и долгожительство – в ее собственных руках.