Учредитель фонда «Вера», Директор Центра паллиативной помощи Москвы Нюта Федермессер опубликовала в своем блоге обращение к губернатору Московской Области Андрею Воробьеву по поводу ненадлежащего качества оказания помощи неизлечимо больным людям в Московской области. В нем, в частности, говорится:
«Уважаемый Андрей Юрьевич, чтобы не утруждать вас длительным чтением, я также записала короткое видеообращение с основными тезисами. Здесь же приведу разнообразные цифры, аналитику и фактические случаи, подтверждающие, что на территории региона, которым вы руководите, к сожалению, на сегодняшний день нет возможности получить паллиативную помощь.»
Нюта Федермессер пишет:
«Дело в том, что паллиативная помощь оплачивается не по ОМС, а из средств регионального бюджета. А я являюсь директором того самого государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Центр паллиативной помощи», подведомственного Департаменту здравоохранения Москвы. Именно в наш Центр обращаются нуждающиеся в паллиативной помощи жители Подмосковья. Только за 2021 год мы потратили более 15 млн рублей на оказание стационарной помощи жителям Подмосковья. Примерно столько же - на оказание помощи на дому. Все эти деньги были израсходованы из бюджета города Москва. Хотя с точки зрения бюджетного кодекса, Центр паллиативной помощи не имел права их тратить на помощь жителям другого региона. Но мы это делали, нарушая закон, под мою ответственность, потому что отказ в помощи, на мой взгляд, еще более тяжкое преступление. Думаю, вы лучше меня понимаете, чем может обернуться нецелевое расходование бюджетных средств. И я не хочу нести бремя этой ответственности в одиночку. Хочу и имею право разделить его с вами.
Люди, которым мы помогаем, имеют постоянную регистрацию в Подмосковье. Часть из них проживает на территории Москвы в съёмном жилье, кто-то перебрался к родне на время болезни, а еще кто-то по-прежнему живет в Подмосковье, однако все равно не получает помощи по месту жительства. Если ваши подчиненные скажут вам, что это не так, поверьте, они лгут. Ложь очень удобна, когда речь идёт об умирающих. Умирающие уже не пожалуются, просто не успеют - они умрут. И родственники их тоже не пожалуются. После смерти близкого они хотят поскорее забыть о произошедшем, у них нет сил снова переживать тот унизительный ад, на который ваши коллеги их обрекают…»
«На паллиативных койках в МО лежат не тяжелые умирающие пациенты с болевым синдромом, а находящиеся в стабильном состоянии бабушки и дедушки, нуждающиеся в многолетнем длительном уходе. В рамках работы проекта ОНФ «Регион заботы» мы посетили множество учреждений здравоохранения и социальной защиты МО. И видели бабушек и дедушек, которыми «выполняют» госзадание - койка занята, бюджетные средства освоены, жалоб нет. Более того, главврачи больниц довольны, так как они получают пусть и небольшое, но стабильное финансирование из бюджета (а не трудные для отчетности средства ОМС), а персонал для ухода за стабильными стариками особо не нужен. Так что наличие при больнице такого отделения «паллиативной помощи» позволяет показать цифры, однако реальной паллиативной медицины там нет.
В то же время самая тяжелая категория пациентов остаётся без помощи. Исключение составляет единственное отделение в Королёвской больнице, которым руководит замечательная Ольга Березикова. К сожалению, попытки Ольги что-либо сделать в МО (на что мы все очень рассчитывали) потерпели неудачу. Никому оказались не нужны ни её предложения, ни проекты приказов, которые она неоднократно готовила и передавала в Минздрав.
И, поверьте, в 2021 году дела стали обстоять даже хуже, чем было в 2020-м. Это легко доказать, например, с помощью данных об использовании в Московской области сильнодействующих опиоидных анальгетиков. Этот показатель, по данным Московского эндокринного завода, снизился на 45% по сравнению с 2020-м годом. Расчётный уровень обезболивания упал с 70% до 20% по сравнению с 2020-м годом. На складах препараты есть, но до пациентов они не доходят. Врачи их не назначают. Кроме того, несмотря на все изменения в законодательстве, в МО ни одна выездная служба не выписывает рецепты на препараты на дому, у постели больного. То есть НИ ОДИН ПАЦИЕНТ НЕ ПОЛУЧИЛ ОБЕЗБОЛИВАНИЯ ТАК СКОРО, КАК ПОЗВОЛЯЕТ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО. В Московской области рецепты на обезболивающие препараты по-прежнему можно получить только в поликлинике у терапевтов после рекомендации онкологов, которые есть далеко не везде! Препараты, в свою очередь, есть далеко не в каждой аптеке, и родственники вынуждены ездить за 100 и более километров за обезболиванием. (Уж наличие-то препаратов в аптеках вполне можно было бы отследить через ЦУР, правда? Было бы желание…)
А ведь боль в конце жизни бывает не только у онкобольных. Но никакие другие специалисты даже не рекомендуют соответствующие препараты. И это тоже не контролируется и не отслеживается. Это неприемлемо!! У жителей Московской области на получение обезболивания уходят даже не часы, а дни! ДНИ! Я знаю всего два отделения, которые выдают на руки пациентам запас обезболивающих препаратов при выписке. Всего два! Да и то, выдают не морфин, и не дюрогезик, а только трамадол. Трамадол проще выписать, но он менее эффективен, более токсичен, и главное – противопоказан гражданам старше 65 лет.
Скорая помощь обезболивает сильнодействующими препаратами ТОЛЬКО ПОСЛЕ МОИХ СМС Нине Владимировне Суслоновой. Она умудряется как-то добиться этого по старым связям. Без вмешательства Суслоновой, моего или главного специалиста Минздрава РФ Дианы Невзоровой подмосковные скорые предлагают людям госпитализацию в стационар - что не только нарушает право и волю умирающего человека уйти дома, в кругу семьи, но и является неэффективным расходованием региональных средств. Московская область - единственный субъект РФ, где нет главного внештатного специалиста по оказанию паллиативной помощи взрослым, его обязанности возложены на детского специалиста, который и с детскими проблемами не справляется, хотя запрос на помощь в сотни раз меньше, да и к телефону не подходит и от взаимодействия отказывается. В регионе нет ни приказа по организации помощи, ни приказа о маршрутизации.
В Московской области, несмотря на поручения Т.А. Голиковой, нет единого реестра пациентов, нет единой горячей линии или координационного центра, куда могли бы круглосуточно обратиться пациенты или их родственники. Опять же, если кто-то вам скажет, что это не так - вам солгут. Просто попробуйте дозвониться на предложенный телефон и попросить о помощи. Попробуйте узнать, как быстро можно обезболить умирающую маму. Получив отказ по месту жительства, жители МО вынужденно обращаются в платные клиники или в Москву…»
Из материала «Дома без Кати» портала «Такие дела», апрель 2021 года :
Девочка Катя, 9 лет. Саркома. После лечения в Турции семья вернулась в Россию, переехала жить в МО. Катю прикрепили к Путилковской амбулатории в составе Красногорской городской больницы №2. 23 декабря 2020 года врач от Детского хосписа «Дом с маяком» рассчитала и назначила Кате правильную дозу морфина «для купирования прорывной боли». Получить рецепт нужно было в поликлинике. Там говорили, что нет подходящих рецептурных бланков, писали рецепты с ошибками, упрекали маму в том, что Катя употребляет слишком много морфина, грозились обысками и задержаниями, угрожали проверкой Детского хосписа; в аптеках не хватало заказанного морфина, приходилось ездить в другие подмосковные города.
Люба писала в Минздрав, в Росздравнадзор и в прокуратуру: «Заместитель главного врача ГБУЗ МО Красногорская городская больница №2 (Детская поликлиника №2) Силкина Светлана Владимировна хамит, угрожает семье, оставляет ребенка без минимального запаса необходимых лекарств, настаивает на принудительной госпитализации ребенка и вызове органов опеки и полиции».
Катя умерла 5 февраля 2021 года, родителям приходилось каждый день бороться с поликлиникой за обезболивание.
Пациентка на дому. Онкология, деменция, лежачая. Множественные пролежни. Любое прикосновение причиняет боль. Обезболивание кеторолом. Действия хватает на 2 часа. Уход затруднен. В ответ на просьбу семьи пациентки о помощи участковый врач перестала приходить на дом к пациентке.
Женщина, 91 год, рак поджелудочной железы. В паллиативной помощи по месту жительства фактически отказали: онкологи не знают вообще о её существовании, а телефон отделения, который указан на сайте больницы, не отвечает.
Женщина, 55 лет, рак желудка. Сын обращался во все инстанции с просьбой о паллиативной медицинской помощи, но везде получил отказы. В Минздраве МО предложили госпитализацию в Балашихинскую областную больницу, это больше 100 км от дома в одну сторону! Сын работает и растит пятилетнего сына, проводить по 200 км в день в дороге просто нереально. Просят о возможности госпитализации в ЦПП.
Пациентка пожилая на дому, онкология, кричит от боли. Ухаживает пожилая сестра. Назначенный трамадол не помогает. С вызванным на дом терапевтом сотруднику фонда «Вера» удалось поговорить по громкой связи: терапевт сказала, что 15 лет работает в поликлинике и ничего, кроме трамала, они никогда не назначали, только онколог должен назначать. С приказом МЗ РФ 345н/372н терапевт не знакома, т.к. большая загрузка по работе, некогда изучать документы. Также терапевт сказала, что онколог не приходит на дом - родственникам надо самим ехать к онкологу и рассказывать о проблеме.
Звонит мужчина, у жены рак легких, начались боли. В выходной дежурный терапевт выписала рецепт, в котором допущена ошибка. В аптеке отказывают в выдаче препарата, несмотря на очное присутствие больного, страдающего от боли человека. Не идут навстречу, не хотят выслушать объяснения врача по телефону и совместно придумать выход. Просто отказывают.
Звонок от мужчины поступил прямо из аптеки, оператор горячей линии дала ему телефон Росздравнадзора, объяснила, что говорить и делать, чтобы помогли.
На заднем фоне было слышно, как сотрудница аптеки по-хамски отвечает на слова абонента о Росздравнадзоре.
Женщина, за 80, в течение 6 лет затруднения в движении, разрушение суставов. Практически отсутствует плечевой сустав. Последний месяц проводит в постели. Ноги не разгибаются. Неоднократно обращались в поликлинику о паллиативном статусе и инвалидности. Ответы: «Инвалидность после 80 лет не оформляем»! или «Что, хотите заботу о маме на нас спихнуть? Зачем вам паллиативный статус? Не знаем, что это такое».
Пациентка одинокая, попала в больницу в отделение сестринского ухода по скорой, которую вызвал соцработник. Находится там уже 3 недели, обезболивание, которое ей предлагают – анальгин с димедролом. Из дома привезли ампулы кеторола! Уже полтора месяца мучается от болей, так как применяемые препараты их не снимают. Просит перевода в специализированное учреждение, где ей смогут оказать помощь. Ею занималась соцработник, которая живёт в её доме, возила её на обследования и на приём к врачам. Пациентка не двигается, у неё паралич нижней части тела, катетер в мочевой пузыре, испытывает сильнейшие боли в спине. Специализированную медпомощь по основному заболеванию не получает. За полтора месяца пребывания её ни разу не помыли, только протирали.
Множество жалоб на качество оказания помощи: врач обосновывает свои рекомендации тем, что «паллиативная помощь - это только обезболивание, а уход – дело родственников». Звонящие жалуются на то, что им не предоставляются памперсы, не моют пациентов (приходится возить домой принимать душ).
Пациентка на дому: онкология, неоперабельная опухоль, активное лечение не проводится. Сделали биопсию, но материал неинформативен. Врач-онколог пообещал, что для того, чтобы выписать наркотические средства будет созывать комиссию. Проходит 2 недели, а обезболивания нет. По скорой делают только кеторол. Обезболивать наркотическими средствами отказываются.
Женщина, 69 лет, атеросклеротическая болезнь сердца, сахарный диабет 2го типа с множественными осложнениями. Протокола врачебной комиссии о признании пациентки нуждающейся в паллиативной помощи нет. В последние месяцы беспокоят сильные боли. Нуждается в подборе обезболивающей терапии, профилактике и лечении пролежней, общем уходе. По месту жительства помощь не оказывали, кратковременно госпитализировали по поводу некроза левой пяточной области. После выписки состояние ухудшилось. Родственники обращались в Минздрав Московской области, но безрезультатно. Инвалидность по месту жительства оформлять отказывались. По словам дочери, пациентка «гнила заживо». 18 августа была одобрена госпитализация пациентки в Центр паллиативной помощи г. Москвы. 23 августа пациентка скончалась.
- территориальной принадлежности к району Подмосковья;
- целевой аудитории: помощь для взрослых или детей;
- условий оказания ПМП: стационарная или амбулаторная помощь;
- видов подразделений медицинских организаций, в которых оказывается ПМП: отделение ПМП, хоспис, отделение сестринского ухода
«Андрей Юрьевич, прошу вас, давайте совместно решим эту проблему. Это подъёмно. Иначе – очень стыдно…» - завершает свое обращение Нюта Федермессер.