Служители системного морока, или почему Оксимирон - не Пушкин

Постсоветские люди, как и советские до них по природе своей — онтологические выживальщики. Поэтому воинствующая их часть всегда стремится уничтожить все по-настоящему живое и талантливое во имя неживого и бездарного.

Что же касается Пушкина, то здесь мы видим очевидную проговорку. Пушкин — в первую очередь системный человек. А потом уже хороший поэт. Именно так. А не наоборот. Иначе бы его памятник не красовался среди имперской столицы. И интересно, вам теперь нужен не «лучший Пушкин», а худший. Лучшего вы не вынесете.

Что такое травма? Это даже не софт-вариант трагедии. Это антитрагедия. Торжество профанического человека. Можно ли травмировать «героя»? Травмировал ли орел Прометея? Нет, конечно, героя травмировать нельзя. Но и герой стал профаническим понятием. Управленческим конструктом. Тогда так — можно ли травмировать субъекта? Правильный ответ — нет.

Нынешнее время — это время псевдогероев, профанических акторов, блуждающих в потемках собственных иллюзий. Даже персонаж Сервантеса — Дон Кихот — куда бóльший герой, хоть и завязанный на идеализме.

Новые «герои» не имеют идеалов, но не имеют и рацио. Проще говоря, они не имеют причин бороться, но потому лишь, что даже не имеют причин быть. Гамлетовский вопрос — «Быть или не быть?» зависает в форме другого — «Как избежать обоих состояний?»

В принципе — бессубъектник в некотором роде и есть колышущийся тростник небытия. Но чтобы «не быть» ему недостаточно воли. К сожалению, подобные сущности вовлекают в свой муравьиный танец смерти скучающую публику. Их системная (!) задача — дать зрителю необходимую подмену — вместо того, чтобы бороться с диктатурой, потенциальные бунтовщики идут не против тирании, а к психоаналитикам.

Лучшей проработкой травмы является ее финансовая компенсация. И полная отвязка от ложных импринтингованных установок. Для кого-то это детство и семья. И в этом случае надо прямо бежать из семьи. А не мусолить все эти псевдосложные отношения, отнюдь не высокие, часто микробные, коммунально-схематичные.

Я вообще бы вычла из своей жизни весь опыт, который не является уникальным. Обнулила. Вынесла за скобки. И для этого у меня есть инструментарий. Даже в рамках существующих основных определений здешнего логократического ГУЛАГа.

Кстати. Стихи из «сора» не растут. Идеи тоже. Мысль о происхождении стихов и идей из «сора», откуда-то извне — есть игра расхлябанного, бессубъектного, болотистого, мерцающего сознания. Имеющего причины где-то вне себя. Попросту говоря — безумия, отчего-то легализованного здешней культурной средой как норма.

Я все-таки собрала волю в кулак и дослушала Оксимирона. Смотрите, что вы предлагаете мне в качестве актуальной поэзии, современной культуры и жизненной позиции. Цитирую: «Чтобы стать свободней надо не бояться обо*****ся». Ксения Собчак уже цитирует сие в своем Инстаграме с ремаркой «Подписываюсь под каждым словом».

Полку придворных псевдогероев прибыло. В контексте последних разоблачений пыток в саратовской колонии, тема иерархии «опущенных» становится актуальным трендом. Пока одних унижают в тюрьмах, другие, на так называемой свободе, отрабатывают и прорабатывают полученный травматический опыт. Или даже готовятся его получать.

Нельзя сказать, что кто-то бунтует. Напротив, всех все устраивает. Есть проблема. И есть «решение». Этот чудовищный опыт для россиянина тождественен судьбе, он и есть для него сама жизнь. И именно поэтому он не хочет отказываться от него. Он хочет бесконечно переживать и перерабатывать его, подобно садомазохисту. А, впрочем, почему подобно?

Фекально-анальная тема — классическая детсадовская проблема, фрейдистский нарыв вечного инфантила, который проецируется на всю последующую жизнь советского, а теперь уже и постсоветского человека. На полном серьезе с призывом «Не сс*ть!» обращаются друг к другу поседевшие кумиры интеллигенции, «лидеры мнений». Где-то в гробу переворачивается Юкио Мисима. Тихо, по-мамлеевски, похахатывает Лимонов.

Пока общественность упивается смакованием оксимироновских рефлексий, ряд СМИ опубликовали материал, где бывшие заключенные покровской колонии ИК-2 рассказали об издевательствах над Навальным. Закономерно встает вопрос — не являемся ли мы свидетелям намеренного информационного вброса, производимого с целью перекрытия тюремной темы о Навальном и таким образом увода фокуса общественного внимания в другую сферу?

Даже представители оппозиции рисуют нам власть сквозь призму архаичных традиционалистских ценностей. Которые включают в себя, в том числе, сексуальное превосходство, бравирование сексуальностью, возможность обладать бóльшим количеством партнеров.

Вы пишите «власть импотентов». Неужели вы всерьез думаете, что во власть идут ради возможности невозбранно предаваться любовных утехам? Или власть для вас тот самый «дракон из сказки», от которого откупались юными девственницами?

Сексуальность и секс как таковой не только стремительно становятся атавизмом, они уже давно стали сверхдоступны, причем любым слоям населения. Поэтому говоря о власти в подобной стилистике, вы, к сожалению, маркируете себя как представителей архаики.

Находясь внутри шизоидного разлагающегося российского лубочного кошмара, мы имеем уникальную возможность буквально по головам пересчитать тех, кто инициирует, распространяет и поддерживает системный морок.

Мы не смогли распознать бы этих людей и их намерения, находясь внутри более благополучной картины мира. Это, пожалуй, единственный плюс из всего того, что мы наблюдаем на сегодняшний момент.