Хлеб без зрелищ: индустрию развлечений ожидает волна банкротств

Елена Иванова, Наталья Сейбиль

Продажи билетов на концерты и массовые мероприятия в этом году упали на 75%, по сравнению с 2019 годом. Это означает, что из четырех концертов проходит максимум один. В других отраслях экономики – промышленности или сфере услуг – ситуация стала выправляться после провального 2020 года. В индустрии развлечений – все наоборот. В 2021 году обороты снизились даже по сравнению с предыдущим годом.

Семен Гальперин – человек в отрасли не новый. Арт-директор Tele Club Group из Екатеринбурга работает в компании с 2008 года. В столице Урала у них три концертных площадки – «Телеклуб», «Фабрика» и «Ц». Во время пандемии пришлось закрыть две сцены – Дом печати и большой зал Телеклуба. В Доме печати выступали Tricky, Brazzaville, Mgzavrebi, Lil Peep, Red Snapper, Noize MC, Манижа, «Браво». Теперь все это в прошлом. Гальперин вошел в правление Ассоциации концертно-театральных и билетных организаций, созданной недавно после того, когда продюсеры индустрии развлечений после объявления карантина в 2020 году осознали, что их как отрасль государство не признает, и защитить их интересы некому. Концерты Гальперин организует по всей стране, поэтому очень хорошо представляет себе обстановку. Ситуация везде плохая или очень плохая.

Парадокс этой отрасли в том, что формально ее не существует. Главный редактор информационного агентства InterMedia Евгений Сафронов не только в связи с ковидом, но и вообще, на протяжении десятков лет не устает повторять, что концертная отрасль не входит в сферу компетенции Министерства культуры – оно курирует и, что важнее, финансирует высшие образцы исполнительского искусства в филармониях, консерваториях и академических театрах:

- В законодательстве нет её определения, нет отдельного кода ОКВЭД. Соответственно, Росстат не дает статистику по ней, а госорганы просто не видят, предпочитая не вникать в хитросплетения сферы культуры, которая, в свою очередь, тоже не имеет определения и установленных границ.

Зрелищная сфера устроена достаточно сложно. Академической музыкой и просвещением занимаются организации, которые финансируются из бюджетов. Массовые жанры отданы на откуп предпринимателям и некоммерческим организациям. Если репертуарные театры работают в своих помещениях, концерты – это, в первую очередь, гастроли. В их организации участвуют сразу несколько организаций, а в крупных мероприятиях – несколько десятков.

Когда разразилась пандемия, выступать запретили всем – и бюджетным, и коммерческим. Но бюджетное финансирование осталось, и поэтому у таких театров, как, например, Большой, бюджет за 2020 год не только не сократился, а даже вырос. Все остальные должны были выкручиваться сами. Семен Гальперин так описывает ситуацию:

- Если кто-то быстро и хорошо играет Моцарта и попадает в ноты, то он попадает в государственную поддержку, если, условно говоря, джаз, то нет. Мы не очень стимулируем появление новых Чайковских. Мы стимулируем исполнительское мастерство. Немножко академической классической музыки, джаз в филармониях, понятно, что не джаз-клуб, и не котел, в котором джазмены варятся, чтобы они стали равными на международном уровне. Когда у нас говорят о коммерческой музыке, она не поддерживается государством. Она ассоциируется с Филиппом Киркоровым, либо с Моргенштерном, либо Голубым огоньком на канале Россия-2, а ведь это все как раз ужасно. А есть очень много хороших артистов, которые придумывают что-то новое, играют классную новую музыку. И они, и организаторы, которые помогают им устраивать концерты, остаются безо всякой поддержки. Это плохо, потому что это soft power.

Soft power – это не у нас. Это, например, в Великобритании. С 60-х годов весь мир слушает английскую музыку, которая завоевала мир. Нам тоже нужно стимулировать свою музыку, говорит Гальперин, чтобы наши настоящие артисты, а не попса, развивались и становились известными.

А пока у нас ситуация такая, какой ее описывает Евгений Сафронов – катастрофическая:

- Отрасль практически лежит в руинах, падение составило от 80% до 95% по отдельным месяцам. Из-за запрета на работу предприниматели разом потеряли все вложенные в отмененные мероприятия деньги, а многие не смогли получить господдержку даже в мизерном объёме - многие находятся в тени, нередко не имеют даже близкого ОКВЭДа.

Евгений Сафронов говорит, что сейчас даже самые крупные компании-организаторы концертов говорят о возможном закрытии. Некоторые из них уже закрыты, некоторые – через банкротство. Какие-то компании заморожены, третьи переключились на другие виды деятельности.

Правила игры, или Catch me if you can

Концертная деятельность осложняется еще и тем, что в каждом российском регионе власти устанавливают свои правила и ограничения. В Карелии запрещены все мероприятия свыше 50 человек. В Нижнем Новгороде власти пытались придумать более или менее здравые ограничения, но это и понятно – им нужно было провести 800-летие города. Именно поэтому, наряду с ПЦР-тестом, там принимали тест на антиген, что само по себе редкость. В родной области Семёна Гальперина – Свердловской – разрешено заполнять на 75% площадки с сидячими местами, зато все клубы запрещены.

У поэта и продюсера группы «Рабфак» Александра Елина коллектив, который не оформлен официально. Его музыканты играют концерты и выпускают альбомы в серьезных компаниях, но при этом днем работают, и только вечером выступают в клубах. На вопрос- насколько меньше он проводит концертов, по сравнению с 2019 годом, ответ простой: на столько, сколько их у него было, то есть, нисколько. Это не мешает Елину записывать пластинки «Рабфака». Одну он выпустил только что, вторая выходит 12 ноября.

Александр Елин рассказывает, что сейчас в Москве можно организовать концерт в клубе, а дальше все. В Питере – это большой вопрос, в Ростове – тоже не факт. Ни о какой системе речи не идет вообще, считает Евгений Сафронов:

- Мэр города вчера официально разрешает заполнять залы на 50%, а через день - уже 30%, а через неделю - вообще запрещает. Или неожиданно массовыми объявляются мероприятия для 20 зрителей, а в соседнем регионе - до 2000. В Санкт-Петербурге сейчас требования к мероприятиям намного жёстче, чем в Москве, при этом открыты все транспортные пути, люди свободно перемещаются между столицами, работают торговля и общепит. Где здесь системность?

Концертная деятельность пострадала сильнее всего, уверены в отрасли, и никакой адресной поддержки у нее не было и нет. Очень много говорили о трудностях в туристическом бизнесе, и действительно, заграницу поехать очень трудно. Но в Сочи попасть можно всегда, и вместимость отелей там до 50 человек никто не ограничивал, и до 50% койко-мест тоже. В самолетах тоже никто не говорит: сидите через кресло. Международных рейсов стало меньше, но из-за международных ограничений, а не потому, что государство сказало: не летайте, нельзя.

- В этом смысле мы являемся главными пострадавшими из-за ограничений, хотя, например, в Москве каждый день 10 миллионов человек ездят в метро. Цифра – 17,5 миллионов поездок в день. Мы посчитали, что на концерты ходили 30 тысяч человек в день, а в транспорте у нас получается 17 миллионов поездок и 10 миллионов людей. Понятно, что метро закрыть не получится. Но вклад концертов в общее число контактов настолько мал, что ограничения, направленные против этих концертов, ничего не дают,- говорит Семен Гальперин.

Формат «ковид-фри», который повсеместно вводят власти, подразумевает, что люди приносят на концерт либо сертификат о вакцинации, либо QR-код о перенесенном ковиде, либо свежий ПЦР-тест, действующий 72 часа.

Александр Елин только что ходил на концерт группы «Ария» в Крокус-Сити.

- Ни у кого нет никакого времени проверять твой ПЦР – ты показываешь какой-то QR-код и тебе верят на слово, что он действительный, и ведёт не на сайт магазина «Пятёрочка», а на сайт, на котором ещё надо найти, что это именно твой код. В Фотошопе, даже просто в ворде на основании ПЦР любого человека делается копия, которая ведёт на сайт, где эти ПЦР действительно есть, или QR-код. Людям, конечно, будет это всё пофиг. Путём несложных манипуляций они будут обманывать людей на входе, которые якобы должны проверять досконально. А они не могут проверять, потому что, когда у тебя идёт толпа, и ей нужно за 10 – 20 минут пройти контроль. Что, с утра нужно будет очередь занимать на проверку ПЦР? – задается вопросом Александр Елин.

Выход, по мнению продюсера, простой: боишься заразиться – не ходи на концерты. Предприниматель, организующий концерт, рискует своими деньгами. Зритель, пришедший на концерт, рискует здоровьем. Если и тот, и другой хотят рисковать – концерт состоится.

У Семена Гальперина более гибкое предложение властям. ПЦР-тесты могут еще больше удорожать и без того недешевые билеты. Поэтому можно использовать более доступные по деньгам антиген-тесты. Можно предъявлять положительные ПЦ месячной давности. Если у человека был положительный ПЦР, то через месяц он уже выздоровел, и никому не опасен. Есть еще и экспресс-тесты, которые используются везде в Германии:

- Они менее точные, чем ПЦР, но значительно дешевле и быстро показывают результат. Мы исследовали оптовые цены на такие тесты и выяснили, что ПЦР стоит от двух до двух с половиной тысяч рублей, а экспресс-тест – восемьсот рублей. Ещё можно исключить требование про перенесённую болезнь не ранее полугода. Это требование появилось тогда, когда было неизвестно, сколько держится иммунитет после перенесённой болезни. Но две недели назад появилась статья в журнале «Ланцет», которая говорит об отсутствии доказательств падения иммунитета.

Формат ковид-фри можно расширять, считают продюсеры, поскольку цифры переболевших в стране очень далеки от точных. В марте этого года Европейский университет провел исследование, которое показало, что у 54% жителей Петербурга есть антитела.

Система по QR-кодам работает только в Москве, в остальных сотнях российских городов градоначальникам легче «не пущать», чем тратить время на разговоры с организаторами концертов. Хуже будет, если им прикажут ввести ее сверху.

- Даже в Москве система работает с перебоями, а ведь для того, чтобы показать эффективность, она должна быть хорошо продуманной и жёсткой. Есть ли на это время? Боюсь, что введение такой системы “сверху” приведет к неразберихе, вызовет недовольство на местах, и это ещё больше сократит посещаемость концертов, то есть, не спасёт индустрию, да ещё и усилит социальную напряжённость. Это явно не решение проблемы, - не скрывает сомнений Евгений Сафронов.

И снова про деньги…

По экспертным оценкам InterМedia, оборот от концертной деятельности составил в 2019 году около 100 миллиардов рублей. В отсутствие концертов как никогда актуальной становится помощь государства. А вот ее-то и нет.

Людям, особенно молодым, нравится жить в городах, где есть «культурный кластер», или богатая на развлечения жизнь. Нельзя сказать, что властям на нее наплевать. Есть такая программа, как «Пушкинская карта», через которую деньги вливаются в государственные музеи и театры. Но какими бы прекрасными не были их мероприятия, негосударственный сектор в ней не представлен вообще.

Есть Фонд культурных инициатив, куда закачивают много денег. Музыкальные продюсеры надеялись, что хотя бы там будет много музыкальных проектов. После объявления результатов стало ясно, что их надежды так и остались мечтами. Среднестатистический победитель – условный краеведческий музей Нижнего Тагила, говорит Семен Гальперин.

Отсрочка по уплате аренды была, но закончилась в прошлом году. Впрочем, не все владельцы помещений выполнили этот закон. Телеклуб просто выгнали, теперь они судятся, пока успешно.

Под налоговые льготы компании-организаторы концертов не попали, потому что дохода в отсутствие концертов у них не было.

Можно было взять кредит и его не возвращать, если не увольняешь сотрудников. Но многие не стали с ним связываться, потому что получали они МРОТ на каждого, а выплачивали полную зарплату. Если сотрудник получает 50 тысяч в месяц, тебе дают один МРОТ, а ты должен платить полностью. А откуда тебе это брать? – объясняет ситуацию Семен Гальперин. За отмену концертов страховые компании не выплачивали практически никогда.

Год назад компании не обанкротились только потому, что в какой-то момент было принято постановление о том, что в случае переноса концерта организатор не обязан возвращать деньги за билеты, а может оповестить зрителей, что они могут ими воспользоваться, когда концерт состоится. Кто-то захотел вернуть деньги, кто-то решил подождать. Поэтому сейчас у граждан на руках осталось 5 миллионов билетов. Но нужно также понимать, что полный возврат денег за билеты невозможен. Организаторы концерта платят артисту, проводят рекламную кампанию, несут расходы по площадке, выплачивают зарплату работникам. Артиста можно попросить вернуть гонорар, хотя тот мог потратить его на репетиции и оплату своих музыкантов. Площадку тоже можно попросить вернуть предоплату, хотя это уже сложнее. Но есть расходы, которые вернуть нельзя. Например, рекламная кампания будет проведена, состоится ли концерт или нет. Аренда офиса и зарплата сотрудникам - это вернуть тоже невозможно. И что же? Рассказывает Семен Гальперин:

- С одной стороны компании проживают старые деньги, а потом им нужно будет полностью оплачивать площадки, выплачивать гонорары артистам, рекламные кампании. А деньги, собранные на отменённые концерты уже потрачены на текущие расходы. Мы получаем ситуацию, в которой мы не понимаем, в каком финансовом положении находятся большинство российских компаний.

В итоге может получиться такая ситуация, что концерты проводить будет нужно, а денег на их организацию уже не будет.

Недавно премьер Мишустин подписал распоряжение о поддержке «креативных индустрий». Но границы этих индустрий не определены. Концертная отрасль – без сомнения, самая крупная из креативных отраслей, созданная предпринимателями без единого рубля поддержки со стороны государства.

- Казалось бы, следует немедленно бросить все средства и возможности на её поддержку и сохранение - но пока этого на федеральном уровне не наблюдается. Хотелось бы верить, что свежее постановление поможет организовать эту работу, - надеется Евгений Сафронов.

В отрасли не понимают, как власти не понимают силу голоса артистов. В столице европейской развлекательной индустрии – Лондоне – кроме дневного мэра есть еще и ночной. Это официальная должность, он отвечает за то, чтобы «ночная» экономика работала, развивалась и приносила налоги. Таксист привозит людей в ночные клубы, фермер поставляет мясо для стейков в рестораны, которые открыты после окончания спектаклей в театрах. Работают охранники и официанты, в барах и клубах звукорежиссеры проверяют музыкальное оборудование, на котором будут играть артисты. Развлечения имеют огромный мультипликативный эффект. В России это тоже все было, но за год пандемии превратилось в руины.

А ведь артисты могут помочь властям, например, поддержать кампанию вакцинации. На сегодняшний день в стране полностью вакцинировано 30,5% населения – ничтожно мало при наличии собственных вакцин. Для того, чтобы защитить население, властям нужна любая помощь. Музыкальная отрасль ее и предлагает.

- Если бы правительство активнее работало с нашим сектором и говорило: ребята, давайте привлечем артистов, давайте сделаем общую кампанию вакцинации в соцсетях с артистами. Мы вам дадим дышать, а вы нам стимулируйте вакцинацию. Такой проект гораздо сильнее помог бы преодолевать пандемию, чем эти бесконечные ограничения, которые еще и все время меняются, - считает Семён Гальперин.

Пока к продюсерам и организатором отрасли прислушиваются отдельные чиновники в отдельных регионах. На государственную политику это не похоже. Трудно понять, чего ожидают или чего добиваются чиновники – чтобы отрасль под напором нерешаемых проблем рухнула? Если это произойдет, то сотни тысяч людей по стране лишатся хлеба, а вся страна - зрелищ. И как бы мы не любили Чайковского, новое уже вряд ли возникнет.