"Новые Известия" поговорили с кандидатом исторических наук, доцентом Ольгой Шныровой, директором Центра гендерных исследований в Иваново, который был объявлен властями иностранным агентом после 25 лет активной исследовательской работы.
- Чем можно объяснить всплеск новой активности в России против всех "инаких"?
- Такие гонения связаны с тем, что наше государство достаточно традиционалистское. Для традиционалистского авторитарного государства характерно опираться на патриархальные ценности. Феминизм – это основной оппонент патриархата. Феминизм выступает за партнерскую семью, а не за патриархальную, где муж - глава и хозяин, за право женщины распоряжаться своим телом, в том числе, решать, сколько детей она хочет иметь или вообще не хочет, это собственно, и чайлдфри касается. Вероятно, это рассматривается как угроза демографической политике, но и государственной политике в целом, в том числе. Поэтому оно поддерживает патриархальные организации, как «Мужское государство», хотя их-то можно было бы с чистой совестью назвать экстремистами. Но их поддерживают, потому что они вписываются в этот традиционалистский дискурс.
- Как получилось, что Ваша организация стала иностранным агентом?
- На нас написала группа граждан заявление в региональное министерство юстиции. У нас очень часто все начинается с обращений непонятно каких граждан. Обращение было простое и незатейливое. Организация определенно получает иностранное финансирование. Мы общественная организация и вывешиваем наши ежегодные отчеты на сайт, оттуда они и почерпнули эти сведения. Мы работаем, например, с фондом Розы Люксембург уже 4 года. Это немецкий социал-демократический фонд, его представительство зарегистрировано в РФ с офисом в Москве. У нас в России работают несколько немецких фондов, и они реализуют образовательно-культурные проекты. С Германией у нас отношения хорошие, нежелательными организациями они не являются. Спрашивается, почему я не могу с ними сотрудничать?
Кроме того, мы проводим международные летние школы в Европе, и в этом году уже провели 10-ю, юбилейную, в Армении. На эти школы приезжают и исследователи, и представители НКО со всего постсоветского пространства. Это означает, что они переводят регистрационный взнос на наш счет. А если это регистрационный взнос из Казахстана, то это уже иностранное финансирование. С другой стороны, «бдительные граждане» обнаружили у нас политическую активность. Эта активность связана с моей личной деятельностью, потому что я член партии «Яблоко». В прошлом году я выдвигала свою кандидатуру на выборах в городскую Думу. Меня, правда, даже и не зарегистрировали, я даже до выборов не дошла: у нас тогда никого не пропустили. Но проверяющие в Минюсте все мои посты с личных страниц не поленились и до 2018 года пролистали, и нашли признаки политической деятельности там, где они ее не видели во время плановой проверки в 2020 г.
- Что Вам предъявили?
К политической деятельности они отнесли перепост петиции в поддержку Академии наук, против замечательного закона о просвещении. Нам вменили в вину, что наша организация была организатором петиции на change.org в поддержку женщины из Чечни Лианы Сосуркаевой.
Мы провели экспертный опрос во время пандемии среди общественных организаций, которые работают в регионах, с тем, чтобы выяснить, как изменилось положение женщин на рынке труда. Оказывается, проведение экспертного опроса – это влияние на власть и политическая деятельность.
- К чему ведут такие действия властей?
Последствия таких действий прискорбные. Общество, в котором нет инициативы снизу, не развивается. Можно окуклиться и закрыться, но тогда вы будете Северной Кореей. Мы перестанем нормально развиваться. Люди будут просто выживать, а не жить. Для власти единомыслие – это хорошо. Власть при этом чувствует себя хорошо и устойчиво. Но культура не может развиваться без многообразия подходов и мнений.
Нормальные государства достаточно узко рассматривают взгляды, которые являются экстремистскими, и которые угрожают его развитию и безопасности. На самом деле, культурное многообразие обогащает общество и стимулирует его развитие. Эти тренды все равно развиваются.
Мы недавно проводили небольшой опрос среди молодых людей, старшеклассников и студентов, по поводу их представлений о маскулинности. Это наш давнишний проект «Провинциальная маскулинность», мы с 2005 года измеряем, что у нас в этом отношении происходит, как меняются представления молодых людей, которые живут у нас в городе. Молодежь не смотрит телевизор. У нас среди участников был мальчик-геймер. Он играет в компьютерные игры, где гендерные роли равноправные. Во время интервью он сыпал терминологией, как хороший гендерный исследователь. Есть ребята, которые смотрят ютуб-каналы, слушают подкасты. При этом они выбирают себе героев, которыми они интересуются, которых трудно отнести к «Мужскому государству».
- Вы работаете только на столицу, или есть интерес и по стране?
- Буквально несколько лет назад можно было говорить о том, что интерес к феминизму существует только в наших двух столицах. А сейчас у нас устанавливаются связи с провинциальными достаточно удаленными городами, где открываются феминистские дискуссионные клубы как, например, в Барнауле или Владимире, где проводится фестиваль “No flowers fest”, приуроченный к 8 марта, и он разрастается по количеству участников и событий. Нас туда приглашали, и туда пришло очень большое количество молодых людей обоего пола. В Вологду мы съездили. Там есть общество «Постнаука», и они приглашают на встречи людей, которые им интересны. Они пригласили нас, и на наши лекции по суфражизму и по женскому движению в России, которую читала моя коллега, пришло тоже много людей. Интерес все равно есть. Из университетов он уходит на уровень общества.
- Почему интерес распространяется по России?
- Интерес к феминистским идеям стимулируется сохраняющейся гендерной дискриминацией. В России большой разрыв в заработной плате между мужчинами и женщинами. В среднем, он составляет свыше 30%, а в некоторых отраслях и больше. Термин «новое средневековье» достаточно распространен, и не только в нашей стране. Определенная аллюзия в том, что сейчас общество имеет такие черты, которые были присущи средневековому обществу. Традиционализм преобладает в наших республиках, где преобладает ислам. На Северном Кавказе кроме ислама, существуют еще адаты, традиционные правила и нормы, которые еще более консервативны и жесткие, чем нормы шариата.
- Почему патриархальные идеи так популярны?
- Я не думаю, что в России консервативные течения или ортодоксальные религиозные активисты доминируют, хотя у них лучшие условия для развития, государство относится к ним с симпатией. Но в общем и целом, вы не можете остановить процесс модернизации. В крупных городах даже экономика так развивается, что патриархат работать не будет, потому что она предусматривает выход женщины на рынок труда наравне с мужчиной и ее достаточно активную позицию в жизни.Пандемия ухудшила положение женщин. Это не только российский тренд, но и глобальный. Она ухудшила ситуацию женщин в семье. Увеличилось домашнее насилие, потому что люди заперты в 4-х стенах, и понятно, что это может привести к конфликтам. Кроме того, у женщины квартира становится рабочим местом. Она должна всех обслуживать, поить и кормить, но плюс она еще в этом месте работает. Это привело к тому, что у женщин увеличилась нагрузка, как рабочая, так и домашняя, например, мои коллеги в высшей школе жалуются, что сейчас нет такого понятия, как рабочий день, потому что тебе могут позвонить и выцепить какое-то заседание или потребовать выполнить какую-то работу в 8 часов вечера. За пандемию большое количество женщин просто потеряли работу.
Подробно о новом этапе борьбы с феминизмом в статье "Новых Известий" "Ну какой страны мы агенты?!" Чайлдфри и феминистки не хотят быть "экстремистами"