Юлия Меньшова: «Нашему патриархальному обществу феминизм не подходит»

О посещении отца, находившегося в реанимации

Я не могла быть рядом, но я была в реанимации один раз. Я очень попросила врачей позволить мне прийти в реанимацию, поскольку я понимала, что динамика ухудшается день ото дня, а ему 82 года. И всё это опасно… И я понимала, что всё возможно, поэтому я попросила разрешения прийти в реанимацию, хотя это… Но я за это очень благодарна, за то, что мне это было разрешено.

Это было распоряжение самого главного врача. Это всё было довольно страшно. Это не просто «красная зона», это «бордовая зона», где одеваешься просто как в фильме-катастрофе.

И это, конечно, лишний раз вызвало у меня просто какое-то преклонение перед врачами. Я не понимаю, почему они не выходят на какие-нибудь демонстрации, против людей, которые, значит, бьются над… Со своим этим идиотизмом по поводу того, что нас чипируют… Вот эти антиваксеры…

Просто надо видеть это место, это реально фильм ужасов. Это реально, как фильм-катастрофа. Вот что-то такое, как сериал о «Чернобыле».

Это вот эти гигантские коридоры, где они лежат вот на этих диванах, лицом вниз спят… Это уровень подвига какой-то невероятный, и вот на фоне этого… Я не понимаю, почему они молчат.

Это такое неуважение к этим людям, которые ежедневно, почти уже два года, находятся в режиме… Я бы хотела кого-нибудь из этих антиваксеров просто послать, чтобы они хотя бы на себя вот этот костюм надели, который я на себя надевала, в которых эти люди не просто каждый день надевают, просто работаю, ходят, а большинство из них проводят операции и вообще как-то заботятся о больных.

В общем, я всё это надела на себя и пошла. Я привезла папе еды, вкусной. Очень хотелось его порадовать, чтобы это как-то прибавило ему сил.

Он был в сознании. Но мы не могли поговорить, потому что он уже был под маской, которую нельзя было снимать, потому что у него сразу падала сатурация очень сильно.

Он меня сразу узнал, хотя я, в общем, конечно, на себя не была похожа.

О том, что понимаешь с уходом родителей

С уходом родителей ты понимаешь, что так тебя больше никто никогда любить не будет.

Не в том смысле, что никто не сравнится с этим. Не об этом речь. Но вот так – никогда. И это очень больно.

И это то, о чём упомянул папа на нашем с ним последнем интервью.

Он рассказал про философа, который задал вопрос священнику, который выслушал много-много исповедей, выслушал много-много людей, - философ спросил, какой вывод вы о них сделали? И он сказал: «Взрослых людей нет». Это гениальная формула.

Последние лет пятнадцать своего какого-то осознанного существования в мире ощущаю себя в таком громадном детском саду. Громадном, масштабном, планетарного размера детском саду.

Мы не вырастаем. Мы так и остаёмся ведомыми нашими чувствами, но можем их прикрывать огромным количеством социальных масок.

О журналистах и о себе в журналистике

Я никогда не называла себя журналистом. Я, в этом смысле, не специалист широкого профиля. Я интервьюер, наверное, вот это было бы правильное обозначение того, что я делаю.

Журналист, мне кажется, предполагает, какой-то очень широкий спектр умений, которыми я не владею.

…Сегодня вопрос в том, в каком направлении мы ищем свободную журналистику. Если на федеральных каналах, то там, наверное, её нет в той мере, в которой, может быть, нам хотелось бы. Там больше, конечно, присутствует пропаганды, но это федеральные каналы, они имеют право диктовать свою повестку.

Не вижу в этом ничего уникального для нашей страны, и в других странах я тоже это вижу.

Есть ли свободная журналистика на независимых площадках? Есть. По мне так, да. Ютуб, в том числе, является этой площадкой. Не знаю, справедливы ли рассуждения о том, что прикроют его или нет, мне не кажется, что это разумное действие, мне кажется, что это такая страшилка.

О том, зачем нужны дети и почему эгоцентризм это плохо

Мне кажется, что дети это единственный механизм, в котором ты любовно обучаешься альтруизму и отказу от эгоцентрики, на которой ты просто замкнут, пока ты молод.

Ты ничего не узнаёшь про жизнь, ты ужасно плоско на неё смотришь. Ужасно. Ты на самом деле не открыт. У тебя даже энергия по-другому через тебя протекает.

Потому что пожалеть другого человека, не умозрительно, а всем сердцем, ты можешь только после того, как проходишь через вот эту дорогу усмирения эгоизма своего.

О том, какими женщины были раньше, и какие они сейчас

Сегодня общество требует от женщины быть состоявшейся личностью. Так модно, так правильно.

Далеко не все этого хотят, но нельзя в этом признаваться.

Поэтому таким трагическим становится родительство.

И вот эти «мамские чатики» - ну, это же попытка преувеличить своё значение, как родителя. Потому что ты не состоялась на работе, ты не модная, ты не в тренде, но зато ты САМАЯ ЛУЧШАЯ МАМА НА СВЕТЕ.

Такой проблемы не было у женщин моего поколения, потому что от тебя не требовали обязательно состояться. Ты могла выбрать это.

Но, вообще-то, если бы муж мог зарабатывал больше, то женщина бы с удовольствием бы оставила это, потому что ей хватало дома, вот этих забот, особенно, сели детей несколько, не один, а два, три.

И было огромное количество женщин, которым это нравилось.

А сегодня такая полная смена наоборот: ты обязательно должна быть личностью, а, в общем, далеко не каждая этого хочет.

Нашему обществу, со всей его патриархальностью, не очень подходит повестка феминистическая.

Потому что, мне кажется, у нас есть огромная проблема в коннекте между мужчинами и женщинами.

И она уже была проявлена в моём поколении; это вообще наследие первой мировой революции, вот этой всей цепочки, и 1990-ых, в том числе, когда мужчин убивали, когда женщины оставались одни.

Это такой феномен, какой бывает в случае с ребёнком, у которого умирает мама, он может испытывать злость и ненависть по отношению к своей умершей матери, потому что она его оставила одного.

Мужчины умирали в таком огромном количестве, а женщины оставались одни, на руках у них были дети, они должны были выживать, и с одной стороны, мужчины у них были идеализированы, потому что «погибший, умерший, прекрасный» папа, дедушка, брат, муж, а с другой стороны, они испытывали к ним злость и ненависть за то, что они их оставили одних перед лицом дичайших трудностей.

Всё это накопилось у нас в обществе приблизительно в таком объёме, вот эта пружинка, что она ещё даже за советское время не развернулась вся и не разобралась.

Целиком выпуск с участием Юлии Меньшовой можно посмотреть здесь.