Главный русский вопрос — зачем вам с такими мордами золотые унитазы?

Сливаются лишние люди. А золотые унитазы забирают себе сильнейшие оставшиеся бойцы этой занимательной игры под названием «Большой азиатский распил».

В условиях диктатуры и милитаризации коррупция — скорее хорошо, чем плохо. Убери коррупцию и деньги, которые уходили в эту сферу, пойдут на те же милитаризацию и репрессии.

Остается главный русский вопрос — зачем вам с такими мордами золотые унитазы? Эта свинячья пошлость заменяет цивилизацию и комфорт. Также, с другой стороны, альтернативной группе, а именно — людям демонстративно высокодуховным, цивилизацию и комфорт заменяет нищета и страсть к могилам. Ну иначе чем объяснить, что только переболевший КОВИДом поэт, заразивший другую, уже похороненную, тут же мчится на поэтические мероприятия, между ними приплясывая на кладбищах. Нет, воистину, здесь никто не хочет жить хорошо. Хотят показывать, что живут хорошо. Или показывать, что живут плохо. Или не жить.

Также на днях нам стало известно о том, что под Санкт-Петербургом обнаружена частная тюрьма. Там своеобразным образом приближались к репрессивной идентичности. Например, камеры «учреждения» закрывались на такие же замки, как и петербургских «Крестах».

Если золотыми унитазами хотели перекрыть новость о частной тюрьме, то не выйдет. В подсознании среднестатистического российского гражданина две эти темы обязательно сольются в одну единую эротически-иерархическую фантазию, где собственно, личная частная тюрьма с золотыми унитазами и есть абсолютный универсал, идеал бытия. Причем, даже не обязательно быть в ней «богом» (начальником цеха — на местном). Достаточно быть привилегированным арестантом.

Собственно, и власть имущие в РФ — не более чем привилегированные арестанты. Но в этом и весь прикол отечественного дискурса — от метафизического до социального — никто не желает свобод, только привилегий. Собственно, идея «бога» — об этом. О привилегиях без свободы и унижениях для «оступившихся» в золотом византийском раю.

Мой постоянный читатель и давний знакомый Александр Ковалев пишет о Достоевском:

«Вдруг понял, в чём его феномен. В том, что, рассуждая о мотивах людей, он ошибается всегда, о чьих бы мотивах не рассуждал. Другие авторы не понимают чего-то или кого-то, Достоевский не понимает в людях ничего. Именно поэтому его социумы складываются в связную, стройную, нравящуюся многим картинку — но тем не менее не имеющую никакого отношения к реальности, тому, что представляют из себя люди, или чем они руководствуются. Его феномен — именно в полном, абсолютном непонимании.

Поэтому нельзя сказать, что он описывал российское общество (он описывал нечто несуществующее, из своей головы) — напротив, общество с тех пор стремится жить по придуманным Достоевским принципам.»

Примерно тоже самое я могу сказать об отечественном научпопе, и в частности, об одном из его представителей — Асе Казанцевой. В своем очередном видеоинтервью она говорит буквально следующее:

«Мы никогда не достигнем полного счастья, мы будем только бесконечно к нему стремиться и это и есть жизнь.»

Далее весь смысл эволюционной системы по Казанцевой сводится к непрерывному стремлению повышения уровня дофамина каждым из нас! И этот низший биологический, вымученный гедонизм выдается за научную мысль! То есть, если я не стремлюсь повышать свой дофамин, значит, я не развиваюсь, а деградирую или стагнирую и буквально препятствую цивилизации в развитии.

Смотрите, какая интересная картина складывается. Достоевского буквально продвигала царская охранка, а далее большевики как главного «русского писателя», идеолога морально-нравственных основ русско-советского человека. И собственно, до сих пор от этого тренда никто не отказывается.

Только в современном мире, более рациональном и материалистичном, вместо уходящей из актуального духовности и религиозности взамен предлагается счастье. В качестве ни много, ни мало — новой религии. Я не раз писала о том, что проповедники ценности состояний от Фрейда до Фромма и их внебрачного хипстерского дитя — Аси Казанцевой, выступают вольными или невольными охранителями. Они отвлекают социум от борьбы за власть и ресурс, создавая ложное поле смысловых ориентиров.

Те же не побоюсь этого слова, ушлые соотечественники, что чуют некий подвох в «достоевских», «фроммах», «фрейдах», «казанцевых», отчаянно-невротично цепляются за ресурс, ровно как неудачливый ГИБДДшник и его более удачливые системные начальники. Как ни прискорбно осознавать, но у «низших» социальных групп инстинкт выживания существенно более развит, чем у тех, кто лишь демонстрирует витальность, щедро сдобренную духовностью, которая, по всей видимости, с ней просто несовместима.