Ежегодно в России, по данным МВД, пропадает около 120 тысяч человек, из которых порядка 45 тысяч - дети. В розыск объявляется около 60 тысяч человек. При этом до тысячи человек ежегодно погибает в лесу или иных труднодоступных местах. Как правило, поиском таких людей занимаются не только сотрудники МЧС и полиции, но и добровольцы, в том числе из организации «ЛизаАлерт».
Сообщения о том, как это происходит довольно часто появляются в российских СМИ и социальных сетях. К примеру, доброволец «ЛизаАлерт» Ольга Воробьева пишет об одном из таких случаев, когда они искали пропавшего в лесу пожилого человека:
«…Уже вечер второго дня. Людей оставалось чуть больше десяти, остальные разъехались по домам. Мы понимали, что еще немного, и мы вынуждены будем свернуть поиск: на данный момент мы сделали всё, что могли, остается только ждать свидетельств.
С этими неутешительными мыслями я пришла посмотреть, чем занят Евгений. Оказалось, загружает снимки для обработки нейронной сетью. Я села рядом, и мы вместе стали отсматривать отобранные ей кадры: здесь идут наши поисковики, это просто колодец, тут какая-то тень... Открываем очередной снимок с отметкой, и я с трудом верю своим глазам! На небольшой поляне лежит человек! Увеличиваем изображение: одежда не соответствует описанию, но, конечно, мы понимали, что в этой местности вряд ли может быть кто-то ещё. Есть такой признак гипотермии, который видно даже на снимке с воздуха, – человек начинает снимать с себя одежду. Нам показалось, что дедушка погиб...
Я сразу позвонила по номеру 112: «Видим на кадрах с беспилотника мужчину. Состояние неизвестно. Ждëм...»
Подошла к супруге дедушки, уточнила одежду. Да, футболка в полоску тоже была на нем. Сомнений не оставалось. Мне пришлось объяснить, что готовиться нужно сейчас даже к худшему исходу... Направляем пешую группу на точку обнаружения, ждём. Слышу крик Евгения, подбегаю к нему. Я уже знала, что он хочет мне сообщить. На соседнем снимке у найденного меняется положение рук. На момент съёмки он был живым, это было всего полтора часа назад. Сложно описать, что происходило в этот момент в штабе. Мы замерли в ожидании...
Буквально через 10 минут поступает звонок от ребят: дедушка жив! Не просто жив, а в сознании, разговаривает!!! Теперь нам нужно сделать всё, чтобы вытащить его и передать врачам. Все остальные бегут туда же для помощи в эвакуации. Согреваем, выносим в ближайшую деревню и передаем медикам. Мы успели!..»
О похожем случае пишет в своем блоге и активист Александр Михайлов:
«Сегодня самый тяжёлый день из прошедших 365.
Почти два часа из подыхающего уже вторые сутки телефона голос человека, который почти точно умрет в течение нескольких следующих часов. Он не понимает, где он, он не может встать даже на четвереньки, его трясёт от холода и вместо помощи нам он просто умоляет его найти. Мы обещаем, что найдём, но сами понимаем, что уже невозможно, и продолжаем обещать... Уже нет топлива, нет погоды, наступает темнота, льет дождь и просто уже нет физических человеческих сил работать на этих режимах и слушать, как на том конце связи умирает человек. Но чудо случилось. Уже тепло и на нас можно материться, ругаться и в конце заявить: «Первый раз в жизни мной занимаются столько людей».
Там остались все силы и нервы.
Остались там, где ЛУЧШАЯ В МИРЕ РАБОТА..»
Казалось бы, к услугам поисковиков сегодня есть все самые современные средства, в том числе, и нейронные сети, и чувствительная фотоаппаратура, и дроны, и, конечно же, вертолеты… Однако по-прежнему, не хватает самого главного: признания государством приоритета человеческой жизни над всем остальным. Да, Путин наконец подписал закон, по которому полиция сможет без решения суда получать у операторов связи данные о местоположении мобильных телефонов пропавших граждан, чтобы облегчить их поиск. Ведь как правило, около 90% пропавших на момент исчезновения имеют при себе мобильный телефон, который остается включенным в первые 2-3 дня с момента начала поиска. Однако совершить вызов на номер 112 в удаленных местах пропавшие лица не могут из-за отсутствия покрытия сети. А это обстоятельство обрекает на смерть ежегодно тысячи людей, которых можно было бы спасти. Если бы, конечно, жизнь человека была важнее, чем экономическая целесообразность и информационная псевдобезопасность.
Вот что пишет по этому поводу гражданский активист Григорий Сергеев:
«Спойлер: следить за вами можно, и оператор это оплатит, а спасти вас нельзя, оператор от этого разорится, но это не точно, так думают депутаты.
Сегодня президент подписал закон, который позволит оперативным сотрудникам запрашивать данные местоположения пропавшего без суда, точнее, раньше суда. Принцип: сначала ищем, потом пишем в суд.
Здорово, только это не даст ничего для наших пропавших в природной среде, и в большинстве случаев — и для городских поисков.
Нам нужен другой закон с поправками в закон о связи с повышением точности определения и с возможностью использования специальных технических средств спасателями, а не только сотрудниками ФСБ.
Этого всего нам пока получить не удалось. Мотивировка — мы не субъект оперативно-разыскной деятельности (ОРД).
Еще одна мотивировка — у операторов связи нет средств на ваши хотелки, это все экономически тяжелые изменения.
Все наши поправки были в Госдуме в качестве вердикта Общественной палаты, где и прошли стадию народного обсуждения, над ними работали в комиссии, созданной в Минцифре, куда мы входили, но их в принятом законе нет, их выкинули.
В комитете по информационной политике выкинули.
Эти же депутаты принимают поправки в закон «О связи», которые позволяют Роскомнадзору знать, где абонент.
Так, согласно принятому во всех чтениях законопроекту, операторы связи будут обязаны предоставлять Роскомнадзору сведения об абонентах и пользователях, подключенных к корпоративным тарифам, об используемом ими оборудовании, о местоположении базовой станции, к которой подключался их телефон, о фактах получения и передачи голосовой информации, сообщений, звуков, видео с датой и временем их передачи или получения.
То есть Роскомнадзору, который не субъект ОРД и никого никогда не будет спасать, данные, включая ваши разговоры, фоточки и звуки, можно и нужно, а нам ваше местоположение, когда вы терпите бедствие, — нельзя…»