Как уже сообщали «Новые Известия» в Сочи 60-летний местный житель Вартан Кочьян застрелил двух приставов и ранил еще одного человека, пришедших к нему с судебным решением о его выселении и сносе принадлежащих ему построек. Бараки, из-за которых возник конфликт, в 2020 году были признаны самостроем в суде. А летом 2019 года в них произошел пожар, в котором погибли 11 человек. Кочьян был арестован, и уже раскаялся в содеянном. Интересно, что в конфликте с приставами участвовал не он один – поддержать его собрались, кажется, все жильцы его «вороньей слободки».
Этот случай вызвал много комментариев в социальных сетях, причем самого противоположного толка. Один уверены, что убийца полностью виновен, другие – в том, что его реакция была вынужденной, а виновато во всем государство.
Политик Борис Кагарлицкий пишет о том, что в соцсетях этот поступок вызывает скорее сочувственную реакцию - мол, «довели мужика»:
«Через сутки после расстрела судебных приставов в Адлере можно оценить общественную реакцию на произошедшее. И она более чем показательна. Стрелок, защищавший свой дом от конфискации, вызывал у людей массовое сочувствие, даже несмотря на явное превышение необходимой самообороны. Это говорит о многом.
В то время, как власть запугивает безобидных студентов, ужесточает контроль над думской оппозицией, которая и так лояльна на 146%, в стране зреет что-то совсем непохожее на привычный «мирный протест». Когда Владислав Сурков придумал свой «глубинный народ», он даже сам не понял, насколько удачный образ был им использован. Ясно, что в темной глубине российского социального бытия накапливается злоба и агрессия, отнюдь не нуждающаяся в формулировании четких программ, политических альтернатив или даже социальных требований. Она очень мало фиксируется социологическими опросами, ибо она не рациональна и не выражается в словах (кроме, конечно, матерных). Это мрачная однозначная ненависть, которая не предполагает интеллигентской рефлексии, но имеет вполне однозначного адресата — это власть и все, кто с ней связаны.
До 2018 года можно было говорить о массовом раздражении, которое смягчалось патриотической лояльностью к «своему» государству (номинальным символом которого был Владимир Путин, воспринимаемый не как человек и политик, а именно как символический институт власти, подобно английской королеве). Но пенсионная реформа необратимо оборвала сохранявшуюся связь между обществом и государством.
Правящие круги осознали смысл произошедшего лучше, чем кто-либо. Увы, единственный ответ, который они смогли найти, состоял в том, чтобы насильственным образом подавить несистемную оппозицию, разгромить гражданское общество и запугать всех, кто имеет какое-то мнение (не обязательно враждебное власти — наличие любого собственного мнения вообще уже становится мыслепреступлением).
Они не поняли главного: для того, чтобы выстрелить в судебных приставов или каких-то других людей, находящихся «при исполнении», совершенно не обязательно иметь мнение, достаточно — иметь ружье…»
Однако журналист Пётр Кромских считает иначе:
«Мне представляется, что собственник, судя по всему, целого небольшого района самостроя - это скорее не доведенный до отчаяния горожанин, а этакий князек гаражной серой экономики, которая все больше рассинхронизируется с подконтрольной властям. Теперь уже до момента вооруженного противостояния, пусть и импульсивного, от горячности.
На юге России, наименее депрессивном из ее регионов, сила этой сферы вообще очень хорошо заметна. Выражается она и в «самовэлфере» за государственный счет, и в царстве самостроя. Отметить стоит и то, как этническая карта российского юга легла в данном случае: и стрелок, и оба погибших - армяне, и панихиду на месте стрельбы по ним уже отслужил священник Армянской православной церкви.
В этом контексте не особенно важно, насколько справедлива борьба с ним. Важна самостоятельность и неподконтрольность «глубинной России» властям - пока еще только муниципальным…»
Блогерша Мария Мамыко напоминает, как работает такого рода бизнес, ставший причиной сочинской трагедии. Она с семьей снимала дом в Сочи у одной пожилой женщины, зато не участке стояло несколько убогих хижин, в которых жили курортники победнее. И они всегда были заняты. Хозяйка призналась, что справиться с таким хозяйством нелегко, но и без него жить - никак. На деньги, заработанные с мая по октябрь они живут потом весь остальной год. При этом, все это хозяйство тоже никак не оформлено, и государство в любой момент может его отобрать:
«Ещё при советской власти отец землю за взятку оформил. Никаких документов - просто разрешили жить, обещали не трогать…»
Разумеется, что никаких налогов со своих доходов хозяйка не платит, да и постройки ее не соответствуют никаким санитарным нормам: «Какая разница! Мой отец деньги заплатил той власти, мы не виноваты, что власть сменилась».
И таких хозяев кругом тьма, некоторые даже в несколько этажей строят бараки: «Вы полагаете, у всех земля законно оформлена, и они с дохода налоги платят? Да там и работает малая часть - людям на жизнь хватает курортных ассигнаций. И только дурак будет что-то государству отстегивать, и так ведь хорошо живём. Зато негодующая на произвол приставов и чиновников некуротная интеллигенция очень жалеет этих людей, защищающих свои земли ружьём и дробовиком. Так жалеет, что и отчисления в пенсионный фонд для/за этих людей делает, и в систему медицинского страхования для/за них платежи переводит.
А потом летом ещё и напрямую рублём ободряет, когда едет на Чёрное море и униженно выклянчивает хоть какой угол хоть в какой хибаре в высокий сезон...» - заключает блогерша.