Никита Масленников: "Структура российской экономики не позволяет ей развиваться"

Елена Иванова, Наталья Сейбиль

- Эксперты говорят о том, что мировая экономика демонстрирует самые высокие темпы роста за последние 40 лет. Согласны ли вы с мнением коллег?

- Все предсказания по поводу выдающегося роста мировой экономики сопровождаются оговоркой о том, что этот рост будет крайне неравномерный и несбалансированный. Последний прогноз от Всемирного Банка, который в январе предполагал 4%, а в июньской оценке – 5,6%. При этом там чётко оговаривается два локомотива – США, у которых рост около 7%, и Китай, которому предсказывают 8,5%. Все остальные – ни шатко, ни валко. Строго говоря, Россия ещё в более или менее приличной позиции, потому что у нас экономика восстанавливается, рост достаточно выраженный. Всемирный Банк нам предсказывает около 3,5%, президент – около 4%. Это близко к истине.

Эксперты сходятся на том, что большая часть экономик, которые называются развивающимися (экономики с формирующимися рынками), примерно две трети этих экономик не сумеют компенсировать достижение доходов на душу населения даже в 2022 году.

Неравномерность очевидна. Связано это с экономическим потенциалом, уровнем интеграции в мировое хозяйство, с финансовыми возможностями.

- Чем вызваны успехи Китая и США?

- Почему Китай и США – потому что они действительно предпринимали беспрецедентные меры поддержки для экономики и населения. И продолжают это делать. Поэтому они и демонстрируют такой рост. Тем более, что Китай вышел первым из жёсткого локдауна ещё во втором квартале прошлого года.

Хотя и у Китая не всё так благостно. Последние замеры индикаторов показывают, что восстановительный рост близок к завершению, если не завершился. Даже эти 8,5%, которые предсказывает им Всемирный Банк, на мой взгляд – большой вопрос. Семь процентов годового раста – да, наверное. В восьми с половиной процентах уверенности нет.

- Почему отстаёт российская экономика?

- Во-первых, мы не так глубоко упали как остальные. Американцы летели в два раза глубже, чем мы. По локдауну. Правда, у них и годовой спад оказался всего на 0,5% больше, чем у нас. Но, тем не менее, темпы восстановления у них существенно выше. Связано это с тем, что объёмы поддержки экономики и населения были гораздо более существенными. Там тоже есть последствия.

Наш бюджетный дефицит будет в этом году около 1%, у американцев – около 7%. Это будет самый большой дефицит с начала 21 века, даже крупнее, чем в период Трампа, который раздул до космических масштабов. Сегодня они растут достаточно быстро, за первый квартал рост превышает 6,4%.

- Каких показателей удалось добиться российской экономике?

- У нас за 4 месяца рост 1,8%. Но это не означает, что мы восстановились. Если всё будет идти как идёт сейчас, апрельские темпы продолжатся в мае и июне, в июле мы выйдем в ноль, экономика восстановится до допандемического уровня. Но отставание по располагаемым доходам к 2013 году составило более 10%. По ВВП выйдем на допандемический уровень.

Объёмы поддержки сыграли свою роль. Плюс – структура экономики.

Американцы сейчас активно создают рабочие места и в секторе услуг, и в малом предпринимательстве – тех локомотивах, которые дают людям получить работу и стабильный доход. Серьёзно сокращается безработица.

У нас - в меньшей степени. Это связано со структурными особенностями экономики. Доля малого и среднего предпринимательства, несмотря на все меры поддержки, достаточное отставание по развитию сферы услуг, которое к тому же существенно пострадало от пандемии. Сейчас, всё-таки, стали просматриваться какие-то развороты в экономической политике. В том числе, инициатива президента по поводу освобождения от НДС предприятий общественного питания. Они действительно улетели в глубокий минус во время пандемии, поэтому, в порядке эксперимента, будут смотреть, каким образом всё можно исправить и сработает ли это. Предприятия уже начали отбирать в Минфине. К концу этого месяца эксперимент начнёт работать в пилотном режиме. Но это – ограниченные вещи.

- Какова вероятность того, что экономика России в последующие годы увеличит темпы роста?

- Меня даже больше заботит не то, почему мы отстаём. Это всё понятно – структурные особенности экономики, условия ведения бизнеса, отсутствие серьёзных мотиваций к частным инвестициям, слабый потребительский спрос, несмотря на его существенный отскок после карантина, но он ограничен динамикой реальных заработных плат и реальных располагаемых доходов. То, что мы сейчас видим, это, в основном, за счёт поддержания социальных трансфертов и отчасти – конвертирование сбережений в покупки.

Пик потребительского спроса, на мой взгляд, уже пройден. Дальше вы выходим по этому показателю на плато.

Меня больше волнует прогнозный тренд, который практически у всех – независимых экспертов и финансовых аналитиков, у Всемирного Банка и Организации Экономического Сотрудничества или даже наши рейтинговые агентства, даже наш Банк России. С 21 мая по 3 июня они проводили свой макроэкономический опрос, в котором участвовало 26 профессиональных прогнозистов финансовых организаций, банков, исследовательских команд. Получается интересная вещь. Тренд понятен, он во всех прогнозах: этот год – рост 3,5%, 2022 год – 2,4%, 2023 – 2,2%. Ясный тренд на замедление темпов роста. Почему? Потому что наша экономика может вернуться на допандемический уровень в той же самой структуре. А структура её была такова, что она не могла дать бОльшие темпы роста чем 1,5% - 2% в среднем, ну, 2.5%, когда есть очень хорошая внешнеэкономическая конъюнктура. Сейчас она более или менее ничего. В этом году и в следующем по основным нашим экспортным товарам очень существенный рост мировых цен, это поддерживает.

Дальше возникает ловушка 2022 года, когда восстановившись в той же самой структуре, в которой были до пандемии, мы восстанавливаем тот же самый выпуск – сколько мы можем дать темпов роста.

Бороться с этим, преодолевать эти ограничения можно только путём осмысленной структурной политики и коренного радикального изменения условий ведения бизнеса в стране, чтобы тем самым мотивировались частные инвестиции как главный мотор устойчивого экономического роста с темпом выше 3%.

- Можно ли говорить о том, что ускорению развития экономики мешает политическая ситуация: санкции, отсутствие доступа к технологиям, дешёвым кредитам, западным инвестициям?

- Я бы не преувеличивал влияние политической ситуации, потому что у нас, к сожалению, на экономику влияет сама структура и само устройство политической системы (принятие решений и тому подобное). Такой тип государственности.

Государство везде, во всех экономиках мира, так или иначе выполняет свои функции. Мы видим, что 50% ВВП создаётся в госсекторе – это достаточно сильно неэффективная экономическая модель, безотносительно к выборам или не выборам. Эффективность государства ниже, чем у частных компаний.

Конечно, влияет и отсутствие доступа и к дешёвым кредитам, и к технологиям. Но их роль не доминирующая. Наши внутренние факторы больше влияют на темпы роста. Санкции – да, санкции мешают. Вся эта геополитическая обстановка тоже не помогает. Она ведёт к дополнительному ослаблению курса рубля, это перекладывается на цены, создаёт массу неприятностей.

Хотя, в принципе, с 2015 года экономика приспосабливалась к этому. Эффект от санкций не слишком высок. Мы недополучаем 0,5% ВВП – это справедливая оценка. Когда всё это начиналось, тогда вместе с жёстким спадом цен на нефть, разделить эти факторы было трудно, в 2014 – 2015 годах теряли до 1,5% - 2%. Сейчас – меньше. Экономика приспосабливается.

Даже, если убрать влияние санкций, внутренние структурные факторы более важны с точки зрения устойчивого недостижения у нас на горизонте. В перспективе пяти лет, мы вряд ли достигнем свыше 3% роста, благодаря тому, что у нас такая застарелая структура экономики с высокой долей государственного сектора. Если 50% доля государственной экономики, это означает что половина работает в условиях ограниченной конкуренции. Или вообще без таковой. Конкуренция – движущая сила и для технологического прогресса, и для всего прочего. Она есть, но ослабленно-расслабленная, мышцы растренированы.