Несколько дней назад в сетевом издании Vostok.Today был опубликован жутковатый материал, о том, как жители сельских районов Камчатки вынуждены хоронить умерших родственников в сараях, поскольку, если действовать по закону, то за право похоронить родного человека придется заплатить 500 тысяч рублей
Дело в том, что власти отказываются давать разрешение на похороны тела без экспертизы, однако морги и патологоанатомы есть далеко не в каждом селе. Если в европейской России скорбящие родственники могут отвезти труп в автомобиле, то на Камчатке нужен вертолет чтобы перебраться из одного населенного пункта в другой. По закону, прокуратура отправляет тело на экспертизу за государственный счёт, но вот отвезти его обратно в родное село должны сами родственники и уже за свой счёт, а стоит это «удовольствие» те самые 500 тысяч рублей - в одну сторону (а ведь родственникам нужно в прокуратуру каким-то образом добраться).
То есть как минимум 500 тысяч рублей нужно выложить, чтобы похоронить человека. Бывали случаи, когда вывозить умерших на экспертизу родственники пытались вездеходами (ведь это дешевле) через разлившиеся реки, а вездеходы тонули вместе с телами. Журналисты издания утверждают, что это не какие-то отдельные редкие случаи бюрократического маразма, а массовые истории, символизирующие стену государственной тупости и бессердечия. Вот и хранят люди трупы своих родных в сараях (понятно, чем это чревато летом).
Вот только одна цитата из этого материала:
«Между тем, у правительства Камчатки есть вертолет – комфортабельный МИ-8, большая машина, которой в бытность губернатором Владимира Илюхина дали имя «Святой Владимир».
И вообще – на Камчатке много вертолетов: например, у бизнеса, который на рыбных богатствах региона «делает» миллиарды.
В апреле 2020 года власти и бизнес Камчатки придумали, как защитить регион от коронавируса – специально арендованный для этой цели вертолет с мощами святых облетел столицу Камчатки Петропавловск-Камчатский. До отрезанных от мира сел вертолет с мощами не долетел.
До этих сел вообще ничего не долетает. Например, в 2019 году все в тот же несчастный Пенжинский район вертолеты вместо хлеба, детского питания и лекарств, завозили водку – потому, что выгодней…»
Комментируя эту публикацию, журналист Роман Попков пишет:
«Жалко, Балабанова с нами больше нет, а то важный мог бы сделать фильм о русской жизни.
При этом у дальневосточных властей хватает вертолётов – периодически эти вертолёты используются для воздушных крестных ходов, летают вокруг городов с иконами.
Я вот смотрю на эту гигантскую карту России, на эти огромные, окрашенные в розовый цвет пространства. Как бы это поаккуратнее сказать, чтобы с почтением к Уголовному кодексу...
Мы, как нация, для этого растянули нашу империю на тысячи километров, до Тихого океана? Чтобы вот так страдать? Чтобы наши фронтиры, которыми так гордятся тупоумные этатисты, были местом русской боли, местом непрекращающейся пытки? Мы создавали империю, чтобы перманентно потом доказывать миру нашу неспособность административного и хозяйственного строительства на богатейших необъятных территориях?
Путин с Патрушевым всё боятся, что у нас Сибирь с Дальним Востоком американцы отнимут. Да мы сами у себя всё отнимаем. Из Петропавловска-Камчатского живым до Москвы не добраться (если ты не миллионер), а из одного села в другое невозможно добраться и мёртвому.
Зато в чьих-то дегенеративных головах живут мечты об «освобождении» Донбасса, об «освобождении», блин, Одессы! Идиоты вы чёртовы. Мы не можем нормально обустроить 90% нынешней российской территории. У нас огромные пространства отданы под чиновничью и ментовскую жестокость, а также под боль и под страдания простых людей. Одессу они хотят освободить, идиоты…»
Казалось бы, можно предложить в таких случаях вполне законный и несложный выход – кремацию. Однако, как пишет журналист Алексей Петров, крематория нет даже в столице Камчатки – Петропавловске:
«При плотности населения в 0,5 аборигена на тьму квадратных километров земли, речь о кремации заходит нечасто. Впрочем, раньше жгли. Но, севернее. Сожжение — обрядовое, религиозное захоронение, практиковавшееся вплоть до поздних советских лет на территории Камчатки, чаще в КАО.
Из современного про огонь всепожирающий, пожалуй, стоит вспомнить пожары последних лет в районе Тигиля. Огненный вихрь прогулялся по окраинам местного кладбища и был погашен населением, так как власть не справляется с природными катастрофами.
В сельсоветах камчатской Корякии до сих пор хранятся заявления коренных, где они просят пару кубометров дров для сожжения бабушек-дедушек...
Я писал в ФБ камчатскому губернатору про труп его избирателя. Уповал на то, что властный муж примет участие в судьбе того, кто его избрал. Не знаю, дотянулся ли Владимир Викторович до камчатских прозекторских или так и продолжил свой шикарный отпуск в Сочах с женой Розалией и сыном Трифоном…»
А другой журналист, Виктор Ядуха, под впечатлением от прочитанного цитирует рассказ знаменитой революционерки-народницы, или, как бы ее назвали сегодня - террористки Веры Фигнер, написанный в конце еще XIX века:
«Восемнадцать дней из тридцати мне приходилось быть вне дома, разъездах по деревням и селам, и эти дни давали мне возможность окунуться в бездну народной нищеты и горя… Грязные, истощенные... болезни все застарелые… и все это при такой невообразимой грязи жилища и одежды, при пище, столь нездоровой и скудной, что останавливаешься в отупении перед вопросом: есть ли это жизнь животного или человека?»
Дальневосточные СМИ пишут, что в селах на севере Камчатки жители уже несколько лет хоронят умерших в огородах. Чтобы похоронить как положено, нужна судмедэкспертиза, а для этого тело нужно свозить в райцентр и обратно на вертолете за 500 тысяч рублей. Государство не возит - нерентабельно. И бюро экспертизы поближе не строит - нерентабельно. Рентабельно строить храмы и возить чиновников на вертолетную охоту и рыбалку. Никаких сомнений, они строят XIX век. Абсолютное, хтоническое зло…»