Сергей Баймухаметов
Как известно, 20 мая 2021 года директор Федеральной службы исполнения наказаний (ФСИН) Александр Калашников выступил с предложением заменить трудовых мигрантов – заключенными, расширить сеть колоний-поселений, исправительных центров. Там содержатся осужденные по нетяжким статьям, те, кому реальный срок изменили на принудительные работы.
«Недавно Владимир Владимирович (Путин - прим. ред.) встречался с руководителями ближнеазиатских регионов… Речь шла о том, как наладить поток мигрантов для наших объектов, где не хватает рабочей силы. Но мы в свою очередь реально готовы организовать, предоставить... Среди лиц, которые содержатся, 188 тысяч имеют право на такое исполнение наказания, как принудительные работы... Это будет не ГУЛАГ, это будут абсолютно новые достойные условия, потому что этот человек уже будет трудиться в рамках общежития или снимать квартиру, при желании с семьей, получать достойную зарплату», - сказал глава ФСИН.
Естественно, общественность и пресса стали бурно обсуждать, закипели страсти по новому ГУЛАГУ. Действительно, любое упоминание о нем у советских, российских людей связано с памятью о десятилетиях массовых репрессий, которые коснулись каждой семьи. В годы сталинизма и даже после них использование труда заключенных было фундаментом тогдашней административно-командной системы. В СССР существовала особая экономика - экономика ГУЛАГА. ГУЛАГ был решением многих задач - бесплатная рабсила, рабский труд. В стране шли повальные аресты – в 1935 году количество заключенных (по сравнению с 1929-м) увеличилось в 6,1 раза и достигло 1 296 400 человек. Эксплуатация зеков была беспощадной. Справка Санитарного отдела ГУЛАГа, 1933 год: «Средний уровень смертности в лагерях ГУЛАГа составил 15,7 процента с колебаниями...» То есть ежегодно умирал каждый шестой заключенный. В 1942 году - каждый третий-четвертый. Любой завод, комбинат, электростанция, шахта, рудник, дорога - начинались с организации концлагеря. Так обеспечивались дармовой рабсилой рядовые и «великие стройки коммунизма», так «созидался социализм».
Но здесь и сейчас – речь немного о другом.
Поэтому начнем со слов. Слово служит для выражения и отражения мысли. Или – наоборот – для маскировки, сокрытия замыслов. Если бы директор ФСИН предложил расширить сеть колоний-поселений, исправительных центров в рамках гуманизации системы, было бы ясно и понятно. Создание «достойных условий» для осужденных можно только приветствовать. Но он ведь начал с мигрантов… Видимо, как представляется директору ФСИН и тем, кто уже поддержал его, народ недоволен «засильем понаехавших», народ одобрит, а мы и воспользуемся…
Но они ошибаются. У нас мигранты - дворники, официанты, водители такси, грузчики и укладчики товара в магазинах, продавцы и кассиры, курьеры, сиделки в социальной службе ухода за престарелыми. И упоминание «крупных строек, где не хватает рабочих рук», - не объяснение и не обоснование. Для нашего массового сознания любой «осужденный, отбывающий срок» - «уголовник», «зэк». Мы готовы, читая прессу, в каждом отдельном случае разбираться, невинно или обоснованно приговорен к лишению свободы тот или иной человек, но работать рядом с «зэком» - извините… будь они хоть трижды соотечественник, а не «мигрант».
Значит, речь только о том, чтобы создавать по месту работы трудовые лагеря исключительно из осужденных.
Но решение об этом принято полтора года назад.
И потому выступление директора ФСИН – непонятно и странно. Для него нет никакого повода, потому что такой закон уже есть, он вступил в силу 1 января 2020 года.
Министр юстиции и председатель Госдумы, которые поддержали Калашникова, забыли о законе, который сами же и принимали полтора года назад? Вопрос нелепый, но ведь так все и выглядит.
А вот директор ФСИН не может не помнить. Для него этот документ – один из основополагающих в последние экономические времена.
Федеральный закон от 18.07.2019 г. № 179-ФЗ гласит: организация, использующая труд осужденных, находящихся в исправительном центре ФСИН, создает частный исправительный центр по месту работы. «Предоставляет осужденным общежития для проживания, другие помещения и имущество, необходимые для обеспечения установленного порядка и условий отбывания принудительных работ, а также оказывает содействие администрации исправительного центра в материально-бытовом и медико-санитарном обеспечении осужденных».
Все ясно. Заботы и расходы по содержанию заключенных ложатся на бизнес. За государством – охрана и другие меры безопасности.
ФСИН – один из крупнейших в стране работодателей, говорится в докладе Высшей школы экономики «Невидимый гигант: ФСИН и российский рынок труда», 2014 год. Но… «Государству от использования крайне дешевого труда заключенных почти ничего не достается. Прибыль от приносящей доход деятельности составляет всего около 1,5 млрд. руб. То есть ФСИН окупает себя всего на 5%. Остальное — средства бюджета. Расплачивается за организацию «трудового процесса» и сопутствующие экономические практики все российское общество. Можно заключить, что скрытый объем производства продукции составляет до половины от общего: 50 на 50. Прибыль от труда заключенных оседает в карманах начальников колоний». (В 2017 году за мошенничество и хищения к лишению свободы на сроки от 5 до 8 лет были приговорены бывший директор ФСИН Александр Реймер, бывшие заместители директора Николай Криоволапов и Олег Коршунов, бывший директор центра инженерно-технического обеспечения и связи ФСИН Виктор Определенов. Количество начальников колоний и их заместителей, осужденных за различные махинации, исчислялось десятками.)
При этом ФСИН – одно из шести богатейших ведомств страны. Бюджет его превышает бюджет министерства здравоохранения.
Под опекой Минздрава – 146 миллионов россиян, а у ФСИН - 478,2 тысячи заключенных и 295 тысяч штатных сотрудников.
Да, на каждого заключенного у нас в стране приходится 1,6 служащих ФСИН.
Теперь, дополнительно к бюджету, ФСИН будет иметь деньги за предоставление бизнесу рабочей силы. По новому закону, «между исправительным центром и организацией, использующей труд осужденных», заключается «типовой договор», который «утверждается федеральным органом уголовно-исполнительной системы».
Так в чем дело? Что непонятно ФСИН и бизнесу в Федеральном законе от 18.07.2019 г. № 179-ФЗ? Для чего поднят шум?
Мы можем только гадать.
Схема советского ГУЛАГА была простая. Сплошной рабский труд с минимальными затратами на содержание. Вот лагерь, вот бюджет на него – от охраны до питания. Приходят машины, отвозят зэков на объект, где они валят лес, роют котлован, или долбят камень. Вечером - привозят. Все. Вся прибыль – государству.
А сейчас? Бизнес хочет использовать дешевый труд и при этом не тратиться на создание более или менее сносных условий для содержания заключенных?
Бизнес хочет свалить затраты на государство, то есть на нас?
Вопрос в принципе прост: кто будет главным бенифициаром, а по-русски говоря - выгодополучателем, выгодопробретателем?
И кто будет за все расплачиваться?