Сергей Митрофанов
Так оно, собственно, и вышло. У Соловьева эксперты правильные, проверенные, они обычно не заморачиваются доказательствами, а лепят прямо выводы. Таков, в частности, и новое для меня лицо программы – генерал-лейтенант Евгений Бужинский, руководитель центра политико-военных исследований факультета мировой политики МГУ. Он поделился впечатлением: раньше он тоже не верил, что в конце концов мы реально столкнемся с США, чтоб так вот с бомбами, а теперь видит: нет, дело к этому идет, без дураков. Будем воевать с оголтелыми империалистами. Так что мировой оптимизм лишился еще одного адепта. Войну с Западом телеспикеры отнесли на июнь-июль этого года.
Вообще, люди из государственных просветительских центров у нас сегодня рулят. Ждал, что скажет яркая женщина из МГИМО – доктор политических наук Екатерина Понамарева. Запад предал западные ценности, делится она сокровенным, а его агрессивность по отношению к нам – это вечная музыка (*это она цитирует Бутусова), ничем ее не остановишь. Кроме, видимо, хорошей ядерной атаки. Ошибка 90-ых – дружба с Западом, миролюбие, о чем свидетельствуют расшифрованные диалоги Ельцина и Клинтона, выложенные Библиотекой Клинтона. Если бы Ельцин не просил для России деньги (на пенсии всякие), то и войны в Югославии не было бы, били бы они себе там спокойно своих боснийцев, а Милошевич до сих пор остался бы нашим союзником. Такой ошибки мы больше не повторим. Ну их к черту эти пенсии, зато окружим себя заклятыми друзьями.
(*Бедные молодые дипломаты! Как же их прямо смолоду так калечат!)
Откуда-то с конференции в «русском Донбассе» вернулся телегуру Сергей Михеев, позиционирующий как главный философ Телевизора. Он очень искренний человек, за что мы его все и любим. При этом споры в Донбассе все еще отбрасывают тень на его чело. «Почему нам все говорят, что это как-то несовременно делить мир на зоны влияния? – искренне недоумевает Михеев. – Можем делить. И будем. Все, что исторически русское, должно отойти России».
Какая-то конкретика и девиация проявилась, пожалуй, в освещении главной темы недели – истории с подрывом чешского склада. Между прочим, нам сообщили, что склад был плохой, управлялся неправильно и не теми людьми и от подрыва его (который отрицается) была бы только польза.
Итак, про склад. Сильно помог российской телепропаганде президент Чехии Милош Земан, сделав сильно неконкретное заявление. В этом заявлении он допустил различные версии, почему склад у них взорвался, хотя и не опроверг русофобскую, что тот мог взорваться от усилий российской агентуры. То есть могли быть и проводка плохой и российская агентура хорошей, равнозначно. Но в интерпретации телепропаганды, Земан как бы не прогнулся под позицию США и встал на сторону России. Иными словами, наличие каких-то иных версий в куче версий у нас считается доказательством ничтожности всей кучи.
Вместе с тем, с опровержениями у нас всегда пересаливают. Вот пригласили М. Захарову подбавить красок. И она объяснила, что на складе том, который взорвался, хранилось запрещенное к применению оружие. Им контрабандным путем некий болгарин (даже не чех) пытался снабдить украинских бандеровцев в войне с донбасскими ополченцами. Так такой склад нельзя было оставить в неприкасаемости, сам бог велел (или штаб ГРУ) его ликвидировать, послав туда героических Боширова и Петрова! Отрицание же их подвига Телевизором выглядит несколько жалковато. Напротив, мы, наверно, должны задать вопросы российскому генералитету, чего же вы прошляпили такой зловредный склад, что в конце концов он сам взорвался, а вы ни при чем? Так мы и будем ждать что ли, что враги России будут страдать от собственной бесхозяйственности?
То же перасаливание наблюдается и в теме покушения на президента Белоруссии Лукашенко. Как бы раньше, когда у нас было больше свободы слова, подавали эту тему? Ну, написали бы, что спецслужбы озвучили версию покушения, но никаких доказательств не привели, и, скорее всего, тут просто их игры и фантазии и а-ха-ха-ха. Сегодня же тема подаётся непререкаемо: «представлены неопровержимые доказательства участия западных спецслужб». Хотя где представлены, кому представлены – непонятно.
Есть такой политолог - профессор Дмитрий Евставьев из ВШЭ (мы все думаем, что ВШЭ – это Кирилл Мартынов, а там еще Евставьев), так он развил идею, что покушение на убийство Лукашенко сильно отличается в худшую сторону от покушений ЦРУ на Кастро и Хусейна. Почему Кастро нормально тайно убивать, а Лукашенко ненормально, я, честно говоря, не понял. Но Хусейна мировое сообщество в общественном мнении судило и осудило, - считает Евставьев, - а убивать без суда и следствия нашего Лукашенко в Союзном государстве – это государственный терроризм, и ответ наш будет сокрушительным.
Лукашенко, правда, ни разу не убили. Напротив, он совершенно здоровой рассказывает про неудачу западных спецслужб. Они, мол, снабдили белорусских инсургентов (среди которых литературовед и политолог Федута, - *интересно, вы лицо его видели?) гранатометом. И тут вдруг выяснилось, что попасть из гранатомета в машину с Лукашенко никак невозможно, потому что его кортеж двигается с огромной скоростью. «Елки-палки, - по-видимому, сказало ЦРУ, - как же мы не подумали, что кортеж такой быстрый? Наверняка, промажем». Так ничего у ЦРУ и не вышло.
Особо порадовал меня своим спичем на этот раз Кургинян – рассуждениями про духовность и бездуховность.
В России скуки нет в отличие от бездуховного западного мира, - сказал Кургинян. Он, Кургинян, это наблюдает, когда кончаются спектакли в его театре. У наших зрителей горят глаза, они живут вопросами бытия. Такого, мол, никогда не увидишь на Западе. «Я всегда могу поехать в Авиньон,- презрительно итожит Кургинян, - но я не хочу, ведь главная движуха в России».
Меня, конечно, расстроило, что презирающий Запад и Францию Кургинян «всегда может поехать в Авиньон», когда мало кто из нормальных россиян может туда поехать. На мой взгляд, делать ему в Авиньоне совершенно нечего, а Авиньону незачем смотреть на Кургиняна. Но с другой стороны, он прав в том, что духовности во Франции маловато. Я тоже, когда гуляю по Парижу, часто спрашиваю себя, а где здесь духовность? Нет тут духовности. Ни разу я не слышал, чтобы кто-нибудь из французов когда-нибудь говорил про особую французскую духовность. Вместо духовности вежливость, а может быть, общественные библиотеки. Духовность в себе без «здрасте» и «до свидания» – это чисто русский феномен. Когда в соседнем народном театрике ставили «Три сестры Чехова» (во Франции до сих есть самодеятельные театрики, клубы, кружки), французский режиссер, помнится, так и творил: «А как же мы покажем, что это русские три сестры? А-а, давайте мы сюда духовности накачаем».
Но меня больше заинтересовал пассаж Кургиняна про горящие глаза россиян, живущих мировыми вопросами бытия. Как ни пытаюсь представить себе, отчего у них сегодня горят глаза и что за вопросы они в настоящий момент решают – убейте меня, не могу.